Новый адрес форума http://antipenko.kamrbb.ru/ Регистрация не нужна, все ники перенесены, но пароли будут новые, поэтому пишите мне в личку, я вышлю вам пароли для входа. За паролями можно обратится также к shtany55 в личку.Те участники, которые не получили пароль, обращайтесь по адресу электронной почты otschelniza@mail.ru или shtany55@mail.ru.
"Как мало поэтесс! как много стихотворок!" - воскликнул когда-то Игорь Северянин. И даже не предполагал, как ему повезло, что он не читал моих стихов, потому что совершенно искренне, без претензий на комплименты, признаюсь, что я - даже не стихотворка... Я - рифмоплётка. Со мной никогда не происходило так, как с божественным Александром Сергеевичем:
И мысли в голове волнуются в отваге, И рифмы легкие навстречу им бегут, И пальцы просятся к перу, перо к бумаге. Минута — и стихи свободно потекут.
А я действительно плету стихотворные строки, как вологодские кружева.... Мне нравитсяпроцесс, нравится рыться в алмазной куче слов, выискивая самое точное и сочное для передачи нужного образа, нравится "втискивать" слова в размер стихотворной строки, менять этот размер, когда в него ничего не влезает.... А потом шлифовать и оттачивать готовое стихотворение.... И иногда, когда оно получится таким, как хотелось, оно радует не только глаз, но и душу, как диадема эльфийской принцессы.
Я больше люблю прозу. Вот уж где просторы!... Хорошо, что любимый Лев Николаевич никогда не прочтет моих рассказов!
Но некоторые из моих друзей являются довольно благосклонными моими читателями и даже поторапливают меня, если слишком долго не пишется очередная глава бесконечного романа "Легенда о половинках" Поэтому я рискну предложить вашему вниманию кое-что из моего "литературного наследия". Буду рада, если вы найдете в плодах моего творчества созвучные вам мысли, интересные образы... Если мои стихи и рассказы просто поднимут вам настроение.
Ну, а если это "не ваше", то просто Не стреляйте в пианиста - играет, как умеет...
Для начала я все-таки решила еще раз представиться. А то вдруг еще не все на Форуме знают, что это за "поэт Незнайка" у нас появился. Не мудрствуя лукаво я просто скопировала свой пост из раздела "Давайте познакомимся"
Зовут меня Ниной. Лет мне столько, что еще не катастрофа, но уже начинает не нравится))) Работаю учительницей русского языка и литературы, думаю, что об этом тоже надо сказать, потому что профессия многое о человеке без слов рассказывает. Что я из себя представляю? Лучше всего расскажут стихи: эгоистка, я очень люблю копаться в себе любимой.
На один из новогодних праздников я сочиняла стихотворение для подружек. В нем давала шутливую характеристику каждой, пришлось написать и о себе. Вот это не картинка, А я – Снежинка Нинка, Серьёзная толстушка С ранимою душой. Всё только бы читала, О звёздах бы мечтала… Что ж… Должен в Совершенстве быть Изъянчик небольшой.
А если серьезно, то...
Утро на Шексне.
Не славен край родной мой чудо – пальмами, Не дразнит море язычком волны, И греет душу мне не диво дальнее, А скромный уголочек у Шексны.
Бегу скорей к реке тропинкой росною, Спешу уйти от шума – бытия. Тут, в тишине, пустыми беды кажутся И раны залечу тихонько я.
Здесь я – не человек с его Тщеславием, А скромная травинка среди трав, Я – мокрый камушек, я – птица чуткая, Я – первый луч, мелькнувший в облаках.
Люблю бродить босая, одинокая, По тонкой грани неба и воды: Взмывать с Земли в высоты Мироздания, Нырять с небес в глубины Красоты.
Ласкает душу волн сиянье влажное, Нашептывает притчу ближний лес… И в миг восхода, солнечного, важного, Откроется мне истина Небес.
Заглядывает в реку тучка темная, Луч солнца пьет прозрачную росу… Храню я в сердце Русь мою просторную, Ее родную, милую красу.
Когда я ездила в Великий Устюг к Деду Морозу, у меня было очень много времени на безделье: восемь (!) часов в одну сторону на автобусе. А "умище-то куда девать"? Вот от нечего делать я размышляла "о жизни, о времени, о себе", и родился рассказ.
Нет в мире совершенства, или Семь дней, которые чуть было не потрясли мир.
День первый. Когда мы с ним познакомились, тоже была суббота. Мы тогда сбежали с танцев в клубе и побрели от поселка по железной дороге, куда глаза глядят. И говорили, говорили.… Как в песне из любимого фильма: « - А ты знаешь? - Знаю. Сам когда-то видел. А ты знаешь? - Конечно. Это не секрет…»
Ах, каким чудным, каким удивительным было это первое свидание: словно не парень с девушкой, а душа с душою встретились! Железная дорога пронзала черноту ночи и резала так некстати разлегшийся на ее пути холм. Между его крутыми краями ярко светилась крупная звезда, смотрела, как мы, еще не смея взяться за руки, идем к ней по шпалам …
Вот и сейчас эта огромная одинокая звезда словно ждет нас, мчащихся в автомобиле по дороге, разрезающей ночной лес. Déjà vu*. Вернее, déjà vécu**.
Я покосилась на его сосредоточенное лицо, на руки, сжимающие руль. Интересно, о чем сейчас думает он?
- Помнишь, в вечер нашего знакомства мы с тобой хотели дойти до этой звезды? – спросила я.
Он что-то мыкнул в ответ. А меня захлестнуло романтическое настроение: - Ты тогда так здорово рассказывал про пульсары и квазары! А черная дыра! Помнишь, ты огорчался, что невозможно попасть в черную дыру, узнать ее секреты, вернуться и рассказать о них человечеству?
Он на секунду оторвал взгляд от дороги, блеснул глазами в мою сторону: - Мечты сбываются. Я уже близко познакомился с одной. В смысле с дырой. Тоже черная-черная! Что в карман ни положишь, все притягивает. Недавно все маты сложил, пока под проливным дождем обследовал просторы подкладочной вселенной. Ключ от домофона искал. Тебе рассказать об этом подробнее, человечество?
Романтическое настроение шлепнулось об асфальт и разбилось вдребезги.
Я сморгнула набежавшую слезинку. Прав Маленький принц – нет в мире соверше…! Но я не дала себе додумать до конца: это была опасная мысль. После нее меня всегда подмывало разрушить все вокруг до основанья, чтобы затем построить что-то новое и совершенное, и если не во всем мире, то хотя бы в моем!
День второй. Он возник за спинкой моего кресла и замурлыкал: - Ммм……. Что делаешь? Лллюбовный ррроман пррридумываешь?
- А, - отмахнулась я. – Юрка опять только к ночи вспомнил, что ему завтра сочинение сдавать
- «Война и мир»… И толстая же книга, - он непонятно выпятил губы, почесал гладко выбритый подбородок и ушел.
Ох, ну и дура эта Наташа: променять Андрея Болконского! И на кого! На ничтожество! Это же словно променять Григория Антипенко на…
Я не успела додумать свою мысль, потому что дверь скрипнула, впустила ко мне звуки баскетбольной игры и слегка недовольного мужа.
- Что? – спросил он.
- Пишу, - ответила я.
Дверь закрылась. Да, подумалось мне, краткость – сестра таланта,… хотя и не единственная его родственница.
Среди наступившей тишины новый скрип двери прозвучал особенно зловеще. На пороге появился он и долго смотрел на меня.
- Что? – спросила я, вспомнив про сестру таланта.
- Пишешь?
- Пишу.
- А почему лицо такое довольное? – он подозрительно ел меня глазами.
- Потому что мне нравится! – слегка вспыхнула я, решив показать ему, что он мне мешает. – А ты что, против?
- Против! - немедленно вспыхнул и он. – Потому что мне по ночам другое нравится! – он отшвырнул политес и отвратительно недвусмысленно почесал где-то в районе ниже живота и выше коленок.
Понимаю, милый, мысленно пожалела я его, сидишь там, как дурак, с намытой шеей…
Но он не позволил себя дожалеть, гневно пронзил меня взглядом, хлопнул дверью и ушел спать.
Опять я виновата? Почему-то вспомнилась свекровь, она была практически всегда недовольна мной. Но когда была недовольна особенно, то закатывала глазки к потолку и риторически восклицала: «И где вы лебедь такую достали?»
А у самой-то сынок! То ему дырка в кармане слишком большая, то «Война и мир» слишком толстая! Господи, взглянула я на небеса, и где я лебедь такую достала?
Ах, князь Болконский, князь Болконский, видимо, совершенство осталось жить там, в вашем девятнадцатом веке.
День третий. Он, конечно, уписывал за обе щеки оладушки, которые я с пылу с жару подкладывала на его тарелку, но поглядывал на меня недоверчиво: - Что это ты так разрумянилась, и глазки блестят?..
Я решила схватить быка за рога, раз уж он сам в руки прётся.
- Милый, а давай рванем в Москву, в театр. Там идет «Отелло» с божественными Лерман и Антипенко.
Он поперхнулся, медленно поднял на меня глаза. В его взгляде я прочла нерешительность – он еще не решил, что со мной сделать – и, поспешно исправляя ситуацию, тихонько проблеяла: - И Лариску твою навестим…
- В Москву?! Тебе что, деньги девать некуда?!
- Так «Отелло»,.. – робко пискнула я.
- «Отелло»? – рявкнул он, наливаясь гневом. – Тебе что, слишком спокойно живется? Страстей захотелось? Так имей в виду, если ты еще раз с Серегой флиртанешь, я тебе такую ревность устрою, что твой Отелло ко мне из Москвы учиться приедет!!!
Только когда за ним, разъяренным вконец, захлопнулась дверь, я посмела выдохнуть.
Ничего себе, предложила любимому культурно провести вечер, поговорить о театре…
И это ему я отдала лучшие годы?! Этому гаражно-постельному чудовищу? Этому дрессировщику, который гоняет меня, как лошадку, по одному и тому же кругу: работа – кухня – спальня…. Нашел рабыню Изауру!
Где же ты, мой принц? Прекрати уже намывать своего белого коня, пора меня найти! А то сижу тут, как … революционер в эпицентре зреющей революционной ситуации.
День четвертый. Светка приехала из санатория. Впорхнула в учительскую утром, свеженькая, отдохнувшая, глазки блестят.… Рассказывала, что мужики вокруг нее, как мухи…
А ты чего в глаза лезешь, зеркало! Неча мне тут с утра ужасы показывать!
Вечером рассказала мужу, как Светка вернулась из санатория: свеженькая, отдохнувшая, глазки блестят, и мужики - как мухи.
Он похмыкал, похмыкал, положил вилку и ушел из кухни.
О-бал-деть!
Иди-ка сюда, зеркало! Вот она - я, красавица и совершенство – волосы свежепокрашены, бровки ниточкой, маникюрчик розовый.... А он?! Ни тебе меня похвалить, ни тебе меня в санаторий отправить!.. И это к НЕМУ я собиралась и подняться в небо, и упасть в пропасть?!
______________________________ *Déjà vu (фр.) – дежа вю, «уже виденное», но это ощущение не связано с конкретным моментом прошлого. ** Déjà vécu (фр.) - «уже пережитое»
Отправлено: 01.01.14 19:08. Заголовок: День пятый. Мое пара..
День пятый. Мое парадно-выходное платье висело на дверце шкафа. Он стоял рядом довольный - предовольный.
- Мы идем в гости? – обрадовалась я.
- Неа.… Только ты! – обрадовал он.
- К кому? – насторожилась я.
- К Юрке. На родительское собрание, - выстрелил он.
- Милый, - заканючила я. – Давай сегодня сходишь ты! А то шестнадцать лет – все я да я.… Давай по очереди!
- Давай, - покладисто согласился он. – Но уговор дороже денег: как только родим дочку, на ее собрания буду ходить я. А пока поспеши, родная! Ужин на столе, а я пошел машину прогревать.
Вот гад! Ну, погоди, вернусь с собрания – будем дочку рожать, чтобы тебе жизнь сказкой не казалась! Ишь как удобно устроился!
День шестой. Запах «фирменных» пожарских котлет сбивал с ног еще на лестнице. Мамуля приехала!
- Как бабушка? – спросила я Юрку, принимавшего у меня пальто в прихожей.
- Норм. Папа жутко рад, - доложил сын. – Сидят в кухне, против тебя дружат.
- Почему это меня не удивляет? – пробормотала я. – Надо будет подсунуть папе анекдот про тещу, попротивнее.
- И мы тебя любим, - засмеялся Юрка, - больше всех на свете!
Теща плюс зять.… Какой противоестественный тандем!
Любят они меня! Ага! Особенно тещин зять! Даже вчера «после собрания» не он мне – вкусненького в постель, а я ему! «Солнышко, принеси соку, все в горле пересохло»… Будто у солнышка не пересохло.
У двери в кухню я на миг остановилась, резко выдохнула и приготовилась держать удар от тех, кто меня любит больше всех на свете.
День седьмой. Нет, ну что за жизнь!
Еще позавчера все было не так уж и ужасно... в принципе. Например, после родительского собрания мы решили подшутить над Юркой: вошли в комнату, и, молча, встали перед ним. У него медленно вытянулось лицо, округлились глаза... Наконец, он стащил наушники и осторожно спросил: - Что, со мной все так плохо?
А когда мы засмеялись, схватился за сердце и сердито предупредил: - Родители, инфаркт – убийца номер один! Помните об этом, входя в мою комнату.
Мы оставили ребенка в покое и пошли рожать дочку.… Это было все лишь позавчера!
А сегодня!
Сегодня мне пришлось два часа уламывать его поехать на дачу. У них с Серегой, видите ли, планы! Знаю я ваши планы!
Только женщина с моим ангельским терпением может вынести его характер – он молчал всю дорогу, все сто двадцать семь километров!
А на даче выдал: - Ты хотела елочку наряжать? Ни в чем себе не отказывай, любимая!
Сунул мне в руки лопату и кивнул на утонувшую по пояс в снегу елку.
Но я не дала ему наступить на горло моей песне: со свирепостью обиженного бульдозера набросилась на работу. Через час дорожка к елочке была прокопана, снег вокруг нее утоптан. Теперь лесная красавица с любопытством ждала, что же с ней дальше делать будут. А ничего не будут!
Усталая, но не покоренная села я на заботливо выметенное супругом крылечко и стала кипеть дальше. Надо же! Он даже не вышел мне помочь! Сидел там у своего телевизора с дурацким баскетболом!
И угораздило же меня выйти за такого замуж! И, главное, даже разозлиться за это не на кого – сама согласилась! Видели глазки, кого выбирали – теперь ешьте, хоть повылазьте!
А так хочется быть счастливой! Счастье, где ты? Мои мысли унеслись в просторы Вселенной, туда, где затерялся мой прекрасный принц. В общем, села я на белого коня и сама отправилась искать родственную душу….
Он присел на крыльцо рядом со мной и обнял меня за плечи: - Знаешь, ты права, как-то неправильно мы живем. Как два звездолета, идущие параллельными курсами. Я тут подумал, давай, и правда возьмем билеты и покатим в Москву на твоего «Отелло»!..
Я замерла, не смея верить собственным ушам. А моя душа кулем свалилась с белого коня и, бросив несчастную скотину в Вечности, бегом примчалась обратно, сюда, к желтому живому огоньку в окошке дачи и примостилась на крылечке под его большой теплой ладонью.
- А я тут подумала, ну ее, эту дачу, поехали домой. Юрка там один…. У тебя – Серега в гараже, а меня девчонки в Интернете ждут…
Он заглянул сбоку мне в лицо, озадаченно потер седеющие виски, и, качая головой, протянул: - М-даа…. Прав Маленький принц – нет в мире совершенства.
Я вздрогнула. Что это значит? В соседнем государстве тоже назревает революционная ситуация?
Отправлено: 02.01.14 14:35. Заголовок: Arwen пишет: Я заме..
Arwen пишет:
цитата:
Я замерла, не смея верить собственным ушам. А моя душа кулем свалилась с белого коня и, бросив несчастную скотину в Вечности, бегом примчалась обратно, сюда, к желтому живому огоньку в окошке дачи и примостилась на крылечке под его большой теплой ладонью.
Ниночка, здорово! В каких бы совершенных мирах нас не носило, хорошо, когда есть на грешной... живой огонек и теплая ладонь, хоть и не совершенная
Отправлено: 02.01.14 14:59. Заголовок: Arwen пишет: Прав М..
Arwen пишет:
цитата:
Прав Маленький принц – нет в мире соверше…! Но я не дала себе додумать до конца: это была опасная мысль. После нее меня всегда подмывало разрушить все вокруг до основанья, чтобы затем построить что-то новое и совершенное, и если не во всем мире, то хотя бы в моем!
Arwen пишет:
цитата:
Где же ты, мой принц? Прекрати уже намывать своего белого коня, пора меня найти! А то сижу тут, как … революционер в эпицентре зреющей революционной ситуации.
Arwen пишет:
цитата:
У двери в кухню я на миг остановилась, резко выдохнула и приготовилась держать удар от тех, кто меня любит больше всех на свете.
Arwen пишет:
цитата:
Я вздрогнула. Что это значит? В соседнем государстве тоже назревает революционная ситуация?
Как-то раз мне делать было нечего и я размышляла. Об именах. Где-то читала, что одно слово человек слушает с особенным удовольствием - свое имя. Наверное. Мне мое имя нравится: оно красивое, бело-голубое... Хотя, конечно, "подсуропила" мне мамочка с именем: "нинати" - славянское слово, от которого образовано мое имя, означает "не спать и видеть сны". "Нина" - мечтательница, фантазерка, вот всю жизнь и витаю в облаках)) Вообще, имя - слово очень интересное. Как греют нас некоторые из имен! Например, имя ребенка!... О, как я сыну имя давала - это вообще отдельная песня! Или другое дорогое имя.... Не прав был А.С.Пушкин, когда грустно спрашивал: "Что в имени тебе моем?" Многое и многое...
" Что в имени тебе моем?" А.С. Пушкин
*** Имя твоё, словно свирель, Нежностью слух ласкает, Ночью и днём тёплым огнём Душу мне согревает.
Имя твоё, словно ты сам: С виду - цветок горный, А в глубине - ярый вулкан, Гордый и непокорный.
Имя твоё - тайна кулис, Сцены полёт и мука, А для меня - песня колёс, Встреча на миг, разлука...
Имя твоё - солнечный свет, В счастье моё дверца. Имя твоё - это секрет, Тот, что храню в сердце.
Отправлено: 03.01.14 01:39. Заголовок: Arwen пишет: На це..
Arwen пишет:
цитата:
На цепочке на шее дверной ключ носить надо!!! Как раз для такого случая!
Ключик заветный, как Буратино, на тонкой цепочке на шее носила. И, я же дуреха, в пруд обронила. И как ни просила, и как ни молила ключик достать из вязкого ила. Не помогла. Уж больно стара черепаха Тортилла.
Ключик заветный, как Буратино, на тонкой цепочке на шее носила. И, я же дуреха, в пруд обронила. И как ни просила, и как ни молила ключик достать из вязкого ила. Не помогла. Уж больно стара черепаха Тортилла.
Единый ключ от дома и от сказки! Что говорить, бывают чудеса... Вам, larik, повезло - не надо мчаться За счастьем за моря и за леса.
Оставьте с миром бабушку Тортиллу - Дверь слесарь распахнет Вам без затей, - А ключ опять подарят Буратино, Чтоб сказка не кончалась у детей.
Я Вас прошу, не надо лить слезинок, Что не пришло, не спелось, не сбылось, Вас встретит счастье, дома, у камина: "Ну здравствуй, дорогая! Заждалось!"
Слесарь двери откроет. Но счастье, как вольная птица. Ему не гоже на лестнице темной томиться. Оно улетит, умчится. Ему не в домек, что кто-то С ним, на Плющихе с тремя тополями, Простится.
"Когда б вы знали, из какого сора Растут стихи, не ведая стыда,.." - писала великая Анна Ахматова. Ну, из сора или не из сора, но всё вокруг есть повод для стихов. Вот и эту картинку я подсмотрела в жизни
Солнышко в ладошке.
Уронила тучка Капельку с ладошки, И упала капля На ладонь Антошке.
Выпьет он дождинку И станет силачом. Но заиграла капелька Солнечным лучом.
«Нет, не буду каплю пить, - Думает Антошка, - Маленькое солнышко Я держу в ладошке».
Слесарь двери откроет. Но счастье, как вольная птица. Ему не гоже на лестнице темной томиться. Оно улетит, умчится. Ему не в домек, что кто-то С ним, на Плющихе с тремя тополями, Простится.
Пусть умчалось, пусть несется В жизни пестром вираже, Но поверь, оно вернется С солнышку в твоей душе.
Сегодня Рождество. Время чудес. Вот и со мной случилось чудо - я встретилась со своей судьбой. И не просто с судьбой, а с Матерью-Судьбой, которая меня холит, лелеет и по жизни ведет. Конечно, я не смогла удержаться и задала ей пару вопросов...
Разговор с Судьбой.
- Мне скажи, в чём жизни смысл, Зачем живу? - Просто жить. И видеть сказку наяву: Птичий гам, заботы мамы, блеск воды… Всё поёт и славит жизнь на все лады!
- Вечно будет жизнь Звеняще - хороша? - Пока музыкой полна твоя душа, Ветерок ласкает розу, чуть дыша, И румянит солнце щёчки малыша…
- Если так, зачем нам трудности Даны? - Чтоб увидеть мир со звёздной вышины, Чтоб себя не потерять в пустой пыли, Чтоб постигнуть совершенство вы могли.
- Есть ли в мире совершенство? - Есть пока: Вот росинка спит в объятиях листка, Открывает книгу бережно рука, И любимого улыбка так легка…
- Как же мне всего достигнуть? Я слаба… - Многое тебе дарую я - Судьба: Доброту, удачу, честность, сердца жар, Ум, настойчивость и верность, ценный дар...
- Для чего нужна нам верность, В наш-то век?.. - Чтоб Любовь лелеял в сердце человек, Огоньком она сияет нам в пути, Без неё до нас любимым не дойти.
- Где живёт МОЯ любовь? В каких краях? …………………………… - Я боюсь, не в этом веке, Дочь моя…
Однажды, прошлой весной, меня очень рассердил ученик. В очередной раз. Я понимаю, что весной учиться трудно - уже лето на уме!, - но у этого ученика весна круглый год. Я не кричу на людей, а на детей тем более - это вопрос принципиальный. Поэтому я в строгой форме, но пристойно, выразила ему свое негодование - с тем и расстались.
А гнев-то во мне остался! Надо было его куда-то излить.
Вот и родилась БАСНЯ. Этакая РЮМКА ЯДУ.
Но, прошу, если у Вас сейчас хорошее настроение - не читайте, перенесите встречу с ужасным "на потом"
Бывает достаточно одной фразы, да что там фразы - одного слова, и больше не о чем говорить, все и так ясно.... Глубоко.... Сильно...
Например, диалог отца и сына в фильме "В моей смерти прошу винить Клаву К." Когда-то в юности он поразил меня в самое сердце.... Помните, мальчик рассказывает отцу о своей несчастной любви и спрашивает совета: - Что мне делать? - Страдать, - ответил отец. Вот это необъятное "страдать" часто выручало меня в жизни: когда надо было страдать, я не впадала в истерику "почему это случилось именно со мной", а просто страдала)
Вот и у меня родилась роскошная фраза, сама по себе поэма, после которой ничего не надо больше говорить...
Но, видимо, от мужа досталась мне не только украинская фамилия, но и украинский характер, рачительный и прижимистый. Я не могла оставить этот образ бесхозным и дописала стихотворение, хотя сопротивлялась 2(!) месяца...
***
Ты не ходишь моими дорогами, Не моя над тобою гроза... Отчего же тогда так знакомы мне С шоколадной грустинкой глаза?
Ты не знаешь меня по имени... Тогда как в круговерти дня Вдруг окликнул тихонько, шепотом, Так знакомо позвал меня?
Не бросались друг к другу при встрече мы, И нет общих у нас разлук... Почему ж так знаком и дорог мне Рук твоих обережный круг?
Почему же теперь жизнь летит с колес, Перепутались времена: За окном январь отморозил нос, А меня унесла весна...
Мир мой словно сорвался с привязи И сквозь тучи мчит в синеву... ......... Потому что всегда Мне лишь Снился Ты... Оказалось - живешь наяву.
Как мне понравилось стихотворение, так созвучно! Оно такое... такое... такое... НЕЖНОЕ, РОМАНТИЧНОЕ, ОПТИМИСТИЧНОЕ !!! Как будто и правда, в Крещенский мороз, вдруг, окатило чистым, свежим майским дождем НИНОЧКА, СПАСИБО !
В моей школе идет Неделя психологии. Среда - день Сказки. Школьный психолог - совершенно удивительная и замечательная женщина - среди прочих интересных заданий предложила детям и взрослым сочинить сказку по опорным словам и выражениям: жили-были, василек, колобок, царь-царевич, гуси-лебеди, самолет, Кощей, лев, курица, солнце. Увы, директор школы в очень деликатной форме попросила меня не представлять свою сказку на конкурс. Догадайтесь, почему.... Но мои ученики весь день ходили с безумными глазами, доставали меня своими креативными идеями, просили помочь в редактировании своих произведений и т.д. И таким образом, все равно "завели" меня. Я не удержалась и сочинила свою сказочную историю.
Итак, если Вы позитивно относитесь к творчеству доморощенных сказочников - Добро пожаловать в Сказку!
О, спорт, ты – мир! (Олимпийская сказка)
Жили-были Олимпийские Игры. Жили они на вершине высокой горы Олимп в стране Греции. Олимпийские Игры очень любили свою гору, но еще больше они любили путешествовать по разным странам.
Разные страны тоже любили приглашать к себе Олимпийские Игры, потому что, когда они приходили, прекращались все войны и наступал мир.
Ты даже не можешь себе представить, мой маленький друг, как мечтали о мире жители сказочных королевств планеты Земля! Потому что с недавних пор в мире сказок поселились ссоры.
Появился в одной новой сказке Колобок, да не простой, а хрустальный. Со звонкой песенкой катался он из сказки в сказку, все приветливо встречали такого веселого и красивого гостя.
Колобок всегда знал, как порадовать хозяев сказки, где он гостил: - Ах, - говорил он Золушке, - какая легкая у вас походка! Как ошибается Белоснежка, когда называет вас хромоножкой.
- Дорогая Белоснежка, - восклицал он через пару дней в другой сказке. – Как вы все успеваете, у вас ведь такая большая семья и полно домашней работы! Посмотрела бы на порядок в вашем доме Золушка: она почему-то считает, что вы со своими семью гномами заросли в грязи…
- Изумительные пирожки, просто изумительные, - нахваливал Колобок матушку Красной Шапочки, уплетая за обе щеки румяную выпечку. - Ума не приложу, почему три поросенка говорят, что о них можно сломать зубы.
Вот так катался Колобок из сказки в сказку и своим хрустальным голоском сеял раздор среди сказочных героев.
Дошло до того, что Золушка и Белоснежка перестали здороваться, Принц чуть не вызвал на дуэль гномов, причем всех семерых, матушка Красной Шапочки закрыла свою булочную, Коза-дереза чуть не забодала…. Ах, я просто не могу перечислить все ссоры, которые поселились сказочных королевствах!
Тогда председатель ООС (Организации Объединенных Сказок) лев Симба принял решение пригласить знаменитые Олимпийские Игры в сказочное королевство страны Россия.
Олимпийские Игры поселились среди леса и гор у подножия причудливой, как старинный замок, скалы Ставри-Кая и сразу подружились с организаторами ялтинской сказочной олимпиады Дедом Морозом и Снегурочкой.
Закипела подготовка к спортивным соревнованиям.
Из Дании прилетела на ковре-самолете Снежная Королева и принялась возводить ледяные дворцы для состязаний по фигурному катанию, хоккею и конькобежному спорту.
Из всех сказок собрались Василисы Премудрые и дружной командой принялись устанавливать телемосты для online-трансляции Олимпиады в страны мира.
Курица Ряба срочно села в гнездо и начала нести золотые яйца на сувениры для гостей Олимпиады, а Белоснежка и Золушка, забыв про раздоры, расписывали их сказочными гуашевыми красками.
Тридцать три богатыря во главе с дядькой Черномором отправились в ближайшие горы накатывать трассы для скоростного спуска и слалома.
Кощей Бессмертный достал из своих бесчисленных запасов волшебную палочку – ишь ты! – и принялся с помощью колдовства возводить высоченный трамплин для прыжков. Сначала у него получился сундук с золотом, потом… опять сундук с золотом, затем… снова сундук с золотом, но настойчивый Кощей не сдавался. Дед Мороз сжалился над юным волшебником и перевел Кощея со строительства олимпийского объекта в финансовый отдел, а трамплин поручил все тем же черноморовым богатырям.
Лукавый Колобок катался из сказки в сказку, но всем было не до него, все готовились к Олимпиаде. Маленький Мук начищал сапоги-скороходы. Старый Боян настраивал гусли. Кентерберийское привидение придумывало защитные заклинания. Предприниматель-олигарх Змей Горыныч жарил в запас шашлыки. Сборная команда Принцев оставила дома своих белых коней и Принцесс и отправилась на тренировочные сборы вместе с российской командой биатлонистов. Красная Шапочка тренировала французских фигуристов, а Оле Лукойе – команду Дании по санному спорту. Баба-Яга муштровала «летающих лыжников» гусей-лебедей. Шрек упражнял сам себя в загадочном виде спорта «шорт-трек». …
И вот пришел радостный день - открытие Первых Сказочных зимних Олимпийских игр! Солнышко, с которым заранее договорились по «Скайпу», выглянуло из-за туч, одарило всех радостной морозной улыбкой и зажгло олимпийский огонь.
Стадионы Ледовых дворцов, лыжные и горнолыжные трассы наполнились толпами азартных болельщиков. Они ликующими криками поддерживали своих спортсменов.
И спортсмены их не разочаровали.
Напряженно и ярко соревновались прыгуны с трамплина, до последнего прыжка было не ясно, кто же станет обладателем заветной олимпийской награды – дружный клан белоснежных гусей-лебедей или команда англичан из школы Хогвартс.
Сошлись в финальном матче две сильнейшие хоккейные команды: российская «Семь подземных королей» и германская «Семь гномов». Их болельщикам пришлось сильно понервничать, когда то одна, то другая команда вдруг принималась играть из рук вон плохо. Впрочем, виновным оказался один из зрителей, Гасан Абдурахман ибн Хоттаб, который не мог решить, за какую команду он болеет, и поэтому мешал колдовством то одной, то другой.
Состязания лыжников благоразумные зрители предпочли смотреть онлайн на безопасном расстоянии. И я не буду осуждать их, мой маленький друг, ведь олимпийские медали на лыжне оспаривали Волки из всех сказок мира. Серьезно и сосредоточенно шли они по лыжне коньковым ходом, преодолевая изматывающие пологие подъемы и сурово взглядывая на редких зрителей, осмелившихся подойти близко.
На ледовых дорожках состязались в беге русские зайцы с канадскими лисами. В соревнованиях бобслеистов блистала шведская двойка Малыш и Карлсон. В биатлоне не было равных норвежцу Нильсу Хольгерсону. Умопомрачительную по сложности программу показала во фристайле лыжная акробатка Белка, что не удивительно, учитывая, что ее одну тренирует целая команда наставников, среди которых два мамонта и саблезубый тигр.
Ледовая арена Поляны сказок не смогла вместить всех любителей фигурного катания. Хорошо, что организаторы Игр заранее позаботились об установке экранов в людных местах, включая улицы города. Поэтому все желающие могли насладиться выступлением пар - Маши и Медведя, Герды и Кая, Чиполлино и Вишенки, а одиночники - грациозная Багира, трепетная Дюймовочка, гибкий Каа и легкий Леголас заставили замереть в восторге не одно сердце…
Грандиозное спортивное соперничество закончилось вручением бесценных олимпийских наград. На пьедестале гордо стояли герои русских, африканских, румынских, индийских, норвежских… сказок. Было присвоено множество почетных званий «спортивный царь-царевич», «спортивный король-королевич», и в каждом виде спорта присужден почетный титул зрительских симпатий «самый крутой сапожник-портной».
Пела и искрилась Церемония закрытия Игр.
«О, спорт, ты – мир!» - гремел Гимн сказочной Олимпиады в исполнении хора Бабок Ёжек. Ты видел, мой маленький друг, как в едином порыве подпевали зрители великолепной группе MUSE на зимней олимпиаде в Лондоне в 2012 году? Так вот, певцы легендарной группы навсегда покинули бы сцену, если бы им пришлось состязаться с хором Бабок Ёжек. Наши бабки всех за пояс заткнут: и на Олимпиаде, и на Евровидении…
А потом был концерт. Лучшие сказочные артисты получили почетное право выступать перед олимпийцами и их болельщиками. Под дудочку мангуста танцевала королевская кобра Нагайна, плел свои удивительные фокусы-кружева паук Арахна…. Джельсомино наконец-то получил возможность спеть от души. Шоу-балет «Русалочка» так околдовал зрителей, что многие очарованные были готовы идти за танцовщицами «хоть за тридевять земель» - до ближайшего водоема. Хорошо, что после чаровниц выступал Соловей разбойник: он своим молодецким посвистом буквально сразил всех наповал. Но нет худа без добра – все околдованные русалками очнулись и решили остаться в своих сказках.
Стоп, а где же Колобок? Его уже давно никто не видел. Оказывается, солнечный луч, зажегший олимпийский Огонь, отразился от блестящей поверхности факела и упал на нашего хрустального «серого кардинала». И Колобок… растаял. Потому что был он совсем не хрустальный, а ледяной. То есть сердце у него было ледяное, что, впрочем, одно и то же.
Открою тебе тайну, дружок, весной ледяную водицу выпьет земля и на этом месте вырастет нежный Василек. Не знаю, почему, но люди, любуясь хрупкой синей красотой этого цветка, все-таки будут относиться к нему с опаской, и называть неприятным словом «сорняк». А ты не знаешь, почему, мой маленький друг?
Arwen , Нина, ну, Вы и волшебница! Какой сказочный стиль речи, какой увлекательный сюжет! И, как всегда, тонкий юмор и мягчайшая ирония! Вы можете, мне кажется, тягаться с самим Андерсеном! Спасибо за такую славную сказку с очень глубоким смыслом! И остается только надеяться, что и в жизни произойдут чудеса, описанные в Вашей фантазии.
Отправлено: 30.01.14 11:10. Заголовок: Нина! Как же ты хоро..
Нина! Как же ты хорошо пишешь! да, и к оформлению подходишь с душой (Кот - очаровательный!!! ) Верю, что ты очень любишь свою профессию Начало очень трогательное... Arwen пишет:
цитата:
Ты даже не можешь себе представить, мой маленький друг, как мечтали о мире жители сказочных королевств планеты Земля!
А басня про Колобка!!!... так точно все подмечено От души посмеялась над Кощеем, которого перевели в финансовый отдел Описание спортивных состязаний (особенно волки понравились ) и праздничного концерта - выше всяких похвал!!! Ну, и достойное завершение Спасибо, Ниночка!!! Скрытый текст
Правда, мне не хватило пары предложений про то, с чего началась твоя сказка... про Олимпийские игры они так хорошо стартанули у тебя и хотелось завершения с ними, но это так... не обязательно
RATANN , ElenaA , девочки, спасибо за отклики и конструктивную критику
RATANN пишет:
цитата:
Вы можете, мне кажется, тягаться с самим Андерсеном!
Уже можно начинать звездиться ? А если серьезно, то мне до Андерсена, как Жданову до Кольки........... Зато повезло с Вами - с благодарной читательницей.
ElenaA пишет:
цитата:
От души посмеялась над Кощеем, которого перевели в финансовый отдел
А мне самой еще очень нравится олигарх Горыныч, сколотивший состояние на шашлыках)
ElenaA пишет:
цитата:
Правда, мне не хватило пары предложений про то, с чего началась твоя сказка... про Олимпийские игры они так хорошо стартанули у тебя и хотелось завершения с ними
Леночка, традиционные концовки ставят в сказочной истории точку. Поэтому я люблю сказки с открытым концом, когда можно "продолжить" повествование в беседе с детьми.
А если серьезно, то мне до Андерсена, как Жданову до Кольки...
Аха... значица, Андерсен отдыхает потому, что Кольке до Жданова, действительно, далеко
Arwen пишет:
цитата:
А мне самой еще очень нравится олигарх Горыныч, сколотивший состояние на шашлыках)
Да, тоже чудо-изобретение, огонь всегда под рукой, главное, что бы шашлык не сгорел А мне Кощеюшка так понравился, бедный, хотел трамплин... бац - сундук с золотом, опять бац - сундук с золотом... а что, финансовый трамплин обеспечил для проведения ОЛИМПИЙСКИХ ИГР НИНОЧКА, ТЫ ЧУДО !!! Я все больше влюбляюсь в твою сказку.
Понятно. Я не правильно выразилась, мне не точки хотелось, а просто упоминание о них, типа... "понеслись на свой родной Олимп, отдохнуть и приготовиться к следующему путешествию..." молчу-молчу
У кого плохо с музыкальным слухом, говорят "ведмедь на Ухи наступил", а вот когда плохо с сочинительством, куда он там наступил? По башке прошелся, зараза косолапая
У кого плохо с музыкальным слухом, говорят "ведмедь на Ухи наступил", а вот когда плохо с сочинительством, куда он там наступил? По башке прошелся, зараза косолапая
Никуда. Просто авторучку отобрал.... и съел, зараза косолапая!
А некоторым зараза косолапая и на Ухи, и по башке, и по некоторым другим органам потоптался... Имею ввиду, что и вязать не умею, и рисовать, и... легче сказать, че умею
Можно по-разному относиться к пришедшему к нам с Запада празднику - Дню святого Валентина. Но, согласитесь, сегодня чаще, чем обычно, мысли возвращались к размышлениям об отношениях Женщины и Мужчины, о любви к родным и близким, о Любви вообще.... И я - не исключение,учитывая, что провела почти весь день в обществе поголовно влюбленных подростков.
Я решила предложить сегодня вашему суду очень интимный рассказ. Рассказ о нелепой и не своевременной, как дождь в декабре, любви.
Этот рассказ имеет реальную предысторию: русская дама в очень приличном возрасте искренне и безнадежно влюблена в молодого британца... Смешно? Не знаю.... Сердцу не прикажешь. Как писал А.С. Пушкин "Любви все возрасты покорны". Так говорим и мы, радостно опираясь на мнение классика, да еще столь искушенного в любви, как Пушкин. Но вернемся в юность, в 8 класс, откроем VIII главу "Евгения Онегина" и с ужасом дочитаем: "XXIX. Любви все возрасты покорны; Но юным, девственным сердцам Ее порывы благотворны, Как бури вешние полям: В дожде страстей они свежеют, И обновляются, и зреют - И жизнь могущая дает И пышный цвет и сладкий плод. Но в возраст поздний и бесплодный, На повороте наших лет, Печален страсти мертвый след: Так бури осени холодной В болото обращают луг И обнажают лес вокруг"
Вот!............. Как "припечатал" нас юный классик! Сколько вам лет? Бальзаковский возраст? Тогда вам "в сад", Дама! И вам за сорок? И вам - "в сад"! Какая любовь? "В сад! Все в сад!" - прямо по Гаррису/Ширвиндту.
Но любовь - не поезд, по расписанию не приходит. Иногда она может упасть с небес, как декабрьский дождь. И тогда "саду" придется подождать.
Декабрьский дождь.
Как он надоел, этот дождь! Хмурое небо, сырые ноги... Брр!.. Что может быть нелепее бесконечного дождя в середине декабря? По всем законам природы на моем балконе сейчас должен лежать пушистый искристый коврик снега, а в кормушке должны суетиться воробьи и синички, поджимая время от времени голые озябшие лапки.
Но намокшие семена подсолнуха в кормушке покрыты слоем воды. Пустые оболочки-кораблики гоняет по ее поверхности ветер, сталкивает, топит, устраивает настоящие морские сражения. Тоже мне, адмирал!
Эта парочка, дождь и ветер, любит со вкусом развлечься! Они разгоняют по домам людей, собак, автомобили, птиц, кошек, чтобы самим безраздельно царить в пространстве, носиться по пустым улицам и серо-стальным волнам реки и залива.
Только иногда, к вечеру, утомившись весельем, они присаживаются на мой балкон, свешивают с подоконника босые ноги и начинают шептаться о чем-то своем, вечном...
Под этот шепот так хорошо засыпать...
И слушать его сквозь сон...
И слышать его во сне...
Где-то здесь, в сером тумане дождя, меня ищешь ты. А я ищу тебя. Мне бы лучше стоять на месте и ждать, но я не могу: мы и так уже почти разминулись во Времени...
Вот навстречу мне из мокрой Вечности неловко шагнула высокая фигура. Ты! Капли стекают по намокшим темным волосам, ласкают твое встревоженное лицо, путаются в бровях, спрыгивают с ресниц...
На твоем лице облегчение, но ты смотришь укоризненно, протягиваешь ко мне руку, смешно отфыркиваешь свисающую с носа дождинку и начинаешь что-то быстро-быстро говорить.
Моя рука независимо от моей воли тянется к твоей, я с ужасом гляжу на наши сплетенные пальцы. На твоем лице мелькает недоумение, но ты не отталкиваешь меня, и я бессовестно пользуюсь твоей воспитанностью, наслаждаюсь прикосновением обнимающих мою руку длинных сильных пальцев и большой теплой ладони. Ты рядом...
Я вслушиваюсь в твою быструю почти непонятную речь, пытаясь уловить в ней такое нужное мне слово... you... need... where... find... dangerous... time... happened.... I... night... losing... don't... , но заветного «love» в ней нет. И не может быть, потому что это только я люблю тебя.
Люблю тебя своей нелепой и несвоевременной, как дождь в декабре, любовью. Она и бьет меня ледяными струями реальности, и, как живая вода, зажигает светом мои глаза, согревает румянцем щеки, наполняет сердце счастьем, а душу — жизнью...
Какие тут законы природы! Ты рядом. Ты нужен мне, мой Декабрьский Дождь!
… Он строго стучит по балкону серым пальцем. Я слышу за стеной глухие утренне - торопливые шаги соседей.
Моя раскрытая ладонь лежит на одеяле... Don't leave!... Не уходи!...
Декабрьский дождь, нелепый и несвоевременный, как моя любовь, смотрит в окно внимательными серыми глазами.
Процитировать твою поэму от начала до конца? Потому, что меня вдохновили не отдельные слова, а поэма целиком Конечно, я в восторге от таких авторских находок, как Arwen пишет:
цитата:
Только иногда, к вечеру, утомившись весельем, они присаживаются на мой балкон, свешивают с подоконника босые ноги и начинают шептаться о чем-то своем, вечном...
Arwen пишет:
цитата:
Но намокшие семена подсолнуха в кормушке покрыты слоем воды. Пустые оболочки-кораблики гоняет по ее поверхности ветер, сталкивает, топит, устраивает настоящие морские сражения. Тоже мне, адмирал!
... и прочие вкуснюшечки и... Arwen пишет:
цитата:
Декабрьский дождь, нелепый и несвоевременный, как моя любовь, смотрит в окно внимательными серыми глазами.
Нина, спасибо! Замечательные размышления и очень точно подмеченный вывод о
Arwen пишет:
цитата:
о нелепой и не своевременной, как дождь в декабре, любви.
Если учитывать, что теперь дождь в декабре случается очень часто, то любовь не так уж и не своевременна. Хочу привести Вам одну цитату: "Возраст не защищает вас от любви, но любовь защищает вас от возраста." (Жанна Моро) И пусть "сад" подождет, Нина!
Где-то здесь, в сером тумане дождя, меня ищешь ты. А я ищу тебя. Мне бы лучше стоять на месте и ждать, но я не могу: мы и так уже почти разминулись во Времени...
Сердце дрогнуло. Arwen пишет:
цитата:
Люблю тебя своей нелепой и несвоевременной, как дождь в декабре, любовью. Она и бьет меня ледяными струями реальности, и, как живая вода, зажигает светом мои глаза, согревает румянцем щеки, наполняет сердце счастьем, а душу — жизнью...
Как-то я училась на курсах в Вологде. Была весна, и состояние тротуаров в городе было премерзостное: водянистая снеговая каша и откровенные лужи.
Конечно, я промочила ноги! Не боюсь сырых ног: простуда меня свалит, если только будет в паре с самосвалом, но ощущение - ФУ!
Еду я в автобусе домой - а ехать полтора часа, - шевелю сырым пальцем в сыром сапоге и жалею своего кота: каждый день приходит с улицы с сырыми лапами! Бедняга! Каждый день вляпывается в весну! Хм... у кота все лапы в весне....... ???...... !!!!
Так родилась идея, а к приезду в Шексну было готово и само стихотворение. Мне оно нравится: в нем я позволила себе похулиганить со стилями, в нескольких строчках смешала торжественный с бытовым. Получилась забавная смесь!
С Весной вас, дорогие!
Весенняя песня
Всю ночь февраль в окно царапал, Толкался в дверь, крыльцо занес... А утром кот на мокрых лапах С собой весну домой принес.
Сходя с ума от вдохновенья, Он примостился на карниз И "мяу" пел самозабвенно Для кошек, двести раз на "бис".
В экстазе голосил минорно Певец Весны до хрипоты, С дороги убрались покорно Соперники, поджав хвосты.
Кот Гимн Любви орет дурниной, Мне и соседям не до сна, Пойду, приму валокордина... Ах, что ты делаешь, весна!
Ниночка, Ваша забавная смесь из "хулиганства со стилями" получилась просто замечательной! В Ваших стихах всегда столько юмора и иронии, что я просто зачитываюсь ими: так все мне нравится , и так все созвучно моим мыслям! Читаю и поражаюсь, как из простых слов можно сплести такое кружево стиха! Спасибо! И пусть весна заставляет "сходить с ума от вдохновенья"не только котов!
Отправлено: 01.03.14 20:19. Заголовок: Ниночка, мне очень н..
Ниночка, мне очень нравится. Надо же такому раздражающему в обычной жизни явлению, как "песни мартовских котов" придать привлекательную форму! Спасибо! Скрытый текст
А котик на фото так похож на мою кошку Белку. Домой так захотелось...
Конечно, как и все мои сочинения, "Легенда" имеет свою историю.
Много лет назад, в детстве, я увидела фильм "Синяя птица" по сказке Мориса Митерлинка. Одна сцена в этом фильме ударила меня в сердце: "Тильтиль. А те двое, что держатся за руки и поминутно целуются, — это брат и сестра?.. Ребенок. Да нет!.. Они очень смешные... Это влюбленные... Тильтиль. А что это значит?.. Ребенок. Понятия не имею... Это старик Время дал им такое шутливое прозвище... Они не могут наглядеться друг на друга, все целуются и прощаются... Тильтиль. Зачем? Ребенок. Кажется, им нельзя будет уйти отсюда вместе... ..................... Время. .....Ну, так называемый Влюбленный, прощайся со своей красоткой!.. Двое Детей, которых зовут Влюбленными, с помертвевшими от горя лицами, нежно обнявшись, подходят к Времени и бросаются ему в ноги. Первый Ребенок. Дедушка Время, позволь мне остаться с ней!.. Второй Ребенок. Дедушка Время, позволь мне уйти с ним!.. Время. Нельзя!.. В вашем распоряжении всего триста девяносто четыре секунды... Первый Ребенок. Лучше бы мне вовсе не родиться!.. Время. Это не от тебя зависит... Второй Ребенок (умоляюще). Дедушка Время, я приду слишком поздно!.. Первый Ребенок. Когда она спустится на Землю, меня уже не будет!.. Второй Ребенок. Я его там не увижу!.. Первый Ребенок. Мы будем так одиноки!.. Время. Это меня не касается... Обращайтесь к Жизни... Я соединяю и разлучаю, как мне приказано... (Хватает Первого Ребенка) Ступай!.. Первый Ребенок (отбиваясь). Не хочу, не хочу, не хочу!.. Только с ней!.. Второй Ребенок (вцепившись в Первого). Не отнимай его у меня!.. Не отнимай его у меня!.. Время. Да ведь он идет не умирать, а жить!.. (Подталкивает Первого Ребенка) Иди, иди!.. Второй Ребенок (в отчаянии простирает руки к Первому). Подай мне знак!.. Хоть какой-нибудь знак!.. Скажи, как тебя найти!.. Первый Ребенок. Я всегда буду любить тебя!.. Второй Ребенок. А я буду печальнее всех!.. Так ты меня и узнаешь... (Падает без чувств.). Время. Вместо того чтобы предаваться отчаянию, вы бы лучше надеялись... Ну, все... (Смотрит на, часы.) Остается шестьдесят три секунды..."
Это было страшно. С тех пор я не пересматриваю этот фильм, но помню эту сцену всю жизнь, и мне горько до слез.
А через много лет я познакомилась с платоновским "Пиром", где рассказывается легенда о половинках...
Что бы мне хотелось добавить о самой "Легенде": Эта история и обо мне, и о тебе... Это история о нашей самой заветной мечте: любить и быть любимыми. Мне так хочется, чтобы она помогла кому-нибудь так, как помогает мне: ждать, мечтать и не терять надежды.
Предупреждение: Герой произведения живет в начале 19 века, который, как известно, никуда не спешил. Поэтому в повествовании присутствуют заунывные описания природы, размышлений, ощущений, герои любят долго и со вкусом поболтать... Если тебе станет скучно, то используй этот рассказ как снотворное)))
Отправлено: 02.03.14 17:44. Заголовок: ГЛАВА 1. Глупо было..
ГЛАВА 1.
Глупо было надеяться, что мой противник устанет, начнет задыхаться и пропускать удары. Напротив, он только усиливал натиск, пока, наконец, довольно не прохрипел: - Bon!*
Моя шпага с облегчением опустилась. Никогда еще урок фехтования не казался мне таким длинным и скучным, никогда еще так не утомлял. Мне хотелось скорее закончить его, но monsieur, специально приглашенный отцом мастер фехтования, готов был спустить с меня и семь потов, и три шкуры.
Я твердо решил, что на сегодня «государственных» дел хватит, освежился, запретил меня беспокоить, заперся в библиотеке и рухнул в кресло у камина. Как хорошо, что здесь еще топят! Вот оно – блаженство! Ноги окунулись в тепло и тихонько заскулили от усталости.
Слегка скрипнула дверца книжного шкафа: открыто, Левушка снова рылся в отцовских книгах. Вставать было лень: странная дремота, которая приходила уже несколько дней, опять завладела мной и нежно баюкала в объятиях. Чьи-то серые глаза весело и ласково смотрели на меня сквозь аромат фиалок.
Снова скрипнула дверца. Я вздрогнул и проснулся. Задремал! Днем! Будто мне не девятнадцать, а девяносто! Опять мне снились эти глаза, ... хотя ... что-то в них есть. Я поразмышлял немного, решил, что глаза мне нравятся, и закрыл книжный шкаф.
Взгляд наткнулся на сонеты Петрарки, обычно эта книга здесь не стоит. Ах, вот что читает Левка! Малыш влюблен! Помнится, девки в людской шептались о чем-то таком.
Вдруг очень живо вспомнился запах фиалок. Хм... Я, подобно ослу, достал Петрарку.
Книга открывалась сама в нескольких местах, видимо, брат читал эти сонеты чаще других. Когда в ее обличии проходит Сама Любовь меж сверстниц молодых, Растет мой жар, - чем ярче жен других Она красой победной превосходит...
Похоже, прислуга шепчется не зря. Я вспомнил, как перехватил пару раз ласково-насмешливый взгляд матушки на младшего брата, когда за обедом упоминали кузину Мари.
Не раз, моя врагиня дорогая, Я в знак того, что боя не приму, Вам сердце предлагал, но вы к нему Не снизошли, гордыне потакая...
И вдруг мне стало неприятно, будто прочитал из-за плеча чужое письмо. Я захлопнул сонеты, резко встал из кресла и выронил книгу. Она упала, раскрывшись, переплет слегка треснул. Ну вот, я с досадой поджал губы, теперь мальчишка будет думать, что это я так зачитал страницу. Да, теперь и в этом месте книга раскрывалась сама. Вздохнув, я прочитал: Был день, в который, по Творце вселенной Скорбя, померкло Солнце... Луч огня Из ваших глаз врасплох настиг меня: О, госпожа, я стал их узник пленный!
Бред какой-то! Но строчки, на удивление, снова всплыли в памяти. Я решительно запер книгу в шкаф и взглянул на часы.
Будто перехватив этот нетерпеливый взгляд, кто-то постучал в дверь. Хвала небесам, это Владимир, кузен и друг. Высокий, стройный, стремительными шагами вошел он в библиотеку, стягивая перчатки.
- Как наши планы? – Владимир энергично пожал мне руку. - Не изменились?
- Нет, - засмеялся я. – Но опасность была, проклятый мсье загонял меня до полусмерти.
- Но ты не сдался? Молодец! Никому не сдавайся, кроме хорошенькой барышни.
Подтрунивая друг над другом, мы сбежали с крыльца навстречу еще прохладному, но уже солнечному дню. Наши кони нетерпеливо переступали с ноги на ногу. Ко мне почтительно приблизился отцовский секретарь: - Простите, ваша милость, госпожа предполагала, что вы отправитесь на прогулку, и просила напомнить о необходимости присутствовать на дообеденной беседе в малой гостиной.
Я внутренне вздохнул – терпеть не могу такие напоминания, - но сделал непроницаемое лицо и кивнул, точь-в-точь как отец, отстраненно и милостиво, слава Богу, давно этому научился.
- Помню, спасибо.
- Прошу простить, ... я бы не стал беспокоить, но барыня приказали... – забормотал он, кланяясь.
Кони резво взяли прямо от крыльца, и лес метнулся нам навстречу со всеми своими пичужками, зверушками и тайнами. Была в этом лесу и наша с Владимиром тайна.
Лесная дорога бросилась под копыта, они запели ей ритмичную песню, и вдруг послышалось в ней ... луч огня из ваших глаз врасплох настиг меня, о, госпожа, я стал их узник пленный.... Я затряс головой, прогоняя назойливые строки, но они крепко вцепились в меня и все норовили пробить защиту и всплыть в памяти.
Проехав тенистой утоптанной дорогой пару верст, мы свернули в лес и по одним только нам известным приметам нашли узкую речушку, почти ручей, весело катившую по камням свои воды. На берегу ее росла береза, под которой мы с детства любили поговорить без лишних ушей и взглядов, «на свободе».
Наши кони паслись на прибрежном лугу, с удовольствием срывая мягкими губами первую летнюю, налитую соком, травку, а мы бросили плащи под иву. ... Луч огня из ваших глаз... Фу, вот наваждение!
Владимир, живой и общительный, бездействовать решительно не мог.
- Ну и...? – он смешно приподнял брови и вопросительно уставился на меня.
- Боюсь, что эти разговоры о девице по имени Анастасия неспроста. Я уже начинаю испытывать к ней неприязнь.
Владимир задумчиво покусывал травинку: - Да брось ты! – наконец сказал он. – Со всеми это рано или поздно происходит.
Подумал и философски добавил: - Но лучше поздно. Когда ее тебе покажут?
- Кто знает... Они гостят у соседей, какие-то родственники. Батюшка видел ее в Москве и сказал, что она хорошенькая. Увы, его «хорошенькая» частенько не совпадает с моим. Сегодня к обеду среди прочих приглашен ее отец.
...Луч огня из ваших глаз... О, госпожа, я стал их узник пленный!..
- Погоди, Петр, рано переживать. Ты же знаешь, как долго будут тянуться все эти приглядывания, да обдумывания, от мыслей о сватовстве до брачной ночи много воды утечет. Может, все еще и расстроится. А может, она и вправду такая хорошенькая, что ты с вечера прибежишь к алтарю, чтобы не опоздать на венчание. – Владимир представил себе эту картинку, жизнерадостно захохотал и перекатился на живот. – И вообще, жену любить не обязательно. Главное, - он сделал двусмысленную паузу, – плодить наследников.
Плодить наследников... гм... Я вдруг некстати вспомнил младшего брата и рассмеялся: - Лева влюблен. В нашу Машу.
- Кхм..., - в глазах Владимира заплясали веселые чертики. – Сестренке семнадцать, она вправду хороша. И прекрати смеяться: вспомни себя-то в четырнадцать.
Я вспомнил. Мысли потекли в другом направлении, надоевший Петрарка не лез в голову, настроение улучшилось.
- Мы не виделись целую неделю. – Я раскинул плащ, тоже улегся, глядя на весело прыгающие по волнам солнечные зайчики. – Рассказывай! Что, твое сердце по-прежнему разбито?
Глаза друга затуманились, и с легким счастливым вздохом он признался: - Нет, мое сердце ликует! Я встретил ее в городке два дня назад. Она с тетушкой – помнишь ту старую даму в смешной шляпке?- ехала в коляске. Мне удалось поймать ее взгляд. Она вспыхнула божественным румянцем, будто я уже успел поцеловать ей кончики пальцев… и не только...
Владимир завел старую песню о том, что барышням трудно устоять перед мужским обаянием, и если бы я позволил себе с ними переглядываться и шутить, то сейчас бы вокруг нас красавицы вились, как мухи, и что, в конце концов, мне пора прекратить смотреть на звезды и начать смотреть на девиц.
Солнце заливало берег радостным светом, медово пахли одуванчики, над ними трудолюбиво гудели пчелы и ворчал шмель. Кони тихонько позвякивали уздечками, отмахивались от надоедавших мух.
Я не слушал Владимира, размышлял о том, повезло ли мне, что мое мнение о невесте, по крайней мере, спросят. Потому что не факт, что учтут. Хотя, кто из молодых людей моего круга женился по любви? ... Луч огня из ваших глаз врасплох настиг меня, о, госпожа...
- «Госпожа», «госпожа», - сердито пробурчал я вслух.
- Госпожа? – встрепенулся Владимир. – Какая госпожа? Где? – он удивленно завертел головой. – Да ты меня не слушал! Опять! Вот и учи тебя!
-Себя учи, учитель! – я пихнул его в бок, вскочил и принял боевую стойку.
- Ах, вот ты какой! – заорал Владимир и как дурной весенний лось ринулся в атаку.
Пару раз мне удалось увернуться от его длинных лап. Но кузен сделал обманное движение, и секунду спустя я лежал носом в одуванчиках, а лучший друг мялся на моей спине и приговаривал: - Сдавайся! Сдавайся!
- Не буду сдаваться, - придушенно заявил я. – Ты не барышня!
Владимир оглушительно захохотал, и я получил свободу.
Мы умылись холодной речной водой, еще посидели под ивой, поговорили о том - о сём - ни о чем… Хорошо!
Но предстоящая встреча в малой гостиной не давала мне покоя.
Владимир доехал со мной до развилки, отказался от обеда и свернул к своей Орловке.
Я с детства любил подъезжать к нашему дому: величественный, со строгими колоннами и высокими чистыми окнами, пускавшими зайчиков, он представлялся мне белым кораблем, плывущим навстречу, разрезая зеленые волны.
Подъездная аллея была пуста, у высокого крыльца еще не стояли чужие экипажи. Значит, у меня было время переодеться, собраться с мыслями и с мужеством, чего уж там!
- Барин приказали передать, что ждут вас у себя.
Отец был в приподнятом настроении. Он уже оделся к обеду, поправлял перед зеркалом галстук и шутил с камердинером.
- А, Петр! Хотел узнать, чем ты занимался с утра?
- Все как обычно, - я неопределенно пожал плечами. – Фехтовал, ездил верхом, рисовал…
- Рисовал? Это хорошо. Дипломату нужен верный глаз и точная рука. Приглядись сегодня к князю.
- Что же к нему приглядываться, батюшка? Вы же не на нем меня женить хотите.
Отец уловил строптивые нотки в моем голосе, но это не испортило его настроения: - Не на нем. Но приглядись: род достойный, да и князь в дипломатических делах не последний человек, а для тебя это важно.
Зашуршал под колесами гравий, послышались голоса. Съезжались гости. _____________ *Bon! - «Хорошо!» — выражение согласия, одобрение, оценка выполнения приема, действия
*** - Вот, передай Лаврентьевне, - матушка протянула мне большую бутыль с неаппетитной серой массой. – Доктор новомодную мазь для радикулита привез. Да напомни, что в пятницу вечером жду ее.
Я вышел садовой калиткой, узкая тропинка глупой собачонкой метнулась под ноги, отскочила и, виляя хвостом, побежала через луговину к деревне.
Здесь жила моя няня, которую услали из дома, когда я вырос. Самые добрые отношения по-прежнему связывали меня со старушкой. К ней я изредка приходил и просто так, и «помолчать за советом».
Няня сидела на женской лавке, у самого оконца, пряла и приглядывала за бесштанным Минькой, правнуком.
Минька не жалея коленок учился ползать: сейчас он решил добраться до кошки под лавкой, но руки-ноги его не слушались. Похоже, между Минькой и кошкой шла незримая война. Вот кошка замерла, наблюдая за мальчишкой. Но когда он в очередной раз пополз не вперед, а назад, она победно прищурила глаза и принялась вылизывать лапу. Минька сердито сопел и усердно… отползал все дальше и дальше.
В кутнем углу большуха брякала сковородами, по избе плыл сытный блинный запах.
- Ой, Петруша, проходи, проходи, родимый, - засуетилась няня, оставила прялку и подхватила с пола Миньку, который неотвратимо наползал на мои ноги.
Из закутка выглянула Марья, улыбнулась и через мгновение вынесла высокую горку блинов и плошку с медом: - Не побрезгуйте, барин!
Минька снова атаковал задом наперед насмешливую кошку, пальцы няни делали привычную работу, а глаза с любовью и удовольствием смотрели, как я поклонился образам, сел за стол и напал на блины. Они, толстые, дырчатые, с золотисто-коричневым припеком, просто таяли во рту. И я отдал им должное, хотя только что отобедал.
Нянюшка, выдержав паузу, как заправский дипломат, начала издалека… - Как матушка с батюшкой?
- Поклон тебе передают и мазь радикулитную.
- Вот хорошо, а то спасу нет, как болит, - слова у няни одни, а голос другой, хитрый. – Гости уже съезжаются? Вроде, рано.
- Это еще не гости. Так, соседи с визитом.
- Соседи…, - эхом откликнулась она, покивала головой и спросила в лоб. – Видел ли девицу?
Я поперхнулся, с трудом проглотил остатки блина и выдавил: - Нет, – вспомнилось некрасивое внимательное лицо князя, и в груди разлилась острая неприязнь к незнакомой девушке. – Давай не будем об этом говорить, няня.
- Давай не будем, - покладисто ответила старушка, - а чего об этом говорить? Как батюшка с матушкой решат, так тому и быть. Уж они худого для своего дитяти не сделают, - веретено успокоительно шуршало в ее сухих пальцах. – У них вон какая жизнь за спиной, им виднее…
Я ткнулся взглядом в лениво сползающую по стенке плошки медовую каплю, а Лаврентьевну унесло воспоминаниями: - Мой тятенька с Данилиным батюшкой на ярмарке сговорились. Я ничего и не ведала до самых смотрин, с Данилушкой, почитай, перед самой свадьбой только и познакомились. Да и где раньше познакомиться было: двадцать верст – дорога не близкая… - она вздохнула. - Не глянулись мы друг другу, да из родительской воли не выйдешь…
Веретено пело и пело свою извечную песню, она становилась все отчетливее, а голос няни пропадал, сливался с окружающими звуками. В пении веретена вдруг проступило … луч огня из ваших глаз …луч огня… о, госпожа… врасплох настиг меня…о, госпожа… я стал их узник пленный…
Я вздрогнул и очнулся: - Что ты сказала?
- Я говорю, так и оказался Данилушка моей половинкой.
- «Половинкой»? – я засмеялся, стараясь скрыть от няни, что все прослушал. – Да он тебя в два раза выше и толще. Скорее уж ты – его четвертинка.
- Э-э, милый, в размере ли дело.… Когда Господь нас делил, видать, не глядя тюкнул.… А уж потом снова свел, так мы и срослись в одну душу.
- Зачем же Господу людей тюкать, если потом снова сводить? – снисходительно спросил я.
- А затем, что прогневали Его грехи наши. Вот и ходят по свету половинки неприкаянные, ищут родственную душу. Даст Бог – встретятся, и вот оно, счастье.… Но не все встречаются, оттого не в каждой семье лад… - Няня снова потянула кудель, тихо запело веретено. – Нам с Данилушкой повезло найти друг друга. Даст Бог, и ты встретишь свою половинку, милый, и будете вы счастливы. А может, батюшка мой Петр Михайлович, барышня эта – она и есть, - няня светло улыбнулась.
Марья уже не стучала сковородами, стояла у стены, держала на руках уснувшего рядом с кошкой Миньку и слушала Лаврентьевну. Обычно веселая и улыбчивая, грустно смотрела она на спящего малыша, потом взглянула на меня полными слез глазами, горько покривилась: -Сказки…
*** Разобранная кровать пыталась приманить меня отогнутым уголком одеяла, большими белыми подушками, но я бездумно сидел у камина и рассеяно смотрел на сложенные шалашиком березовые поленца. Снова и снова вспоминалась мне песня веретена и нянин рассказ.
Как дивно, по-молодому, светились ее глаза, когда говорила она про своего Данилушку!...
Я взял карандаш, бумагу и попытался нарисовать этот чистый свет, этот молодой взгляд моей старой няни.
Удивительная она, рядом с ней легко, покойно и ясно.
Я вздрогнул: совсем не нянины глаза смотрели на меня с листа бумаги, но тот же дивный свет струился из них.… И хотелось смотреть в эти глаза.… И хотелось смотреть только в эти глаза.… И хотелось тонуть в них…. луч огня из ваших глаз…я стал их узник пленный… о, госпожа…
- Петя, ну нельзя же так, прямо в кресле уснул, - тихонько пенял ласковый голос матушки, а руки заботливо укрывали меня наконец дождавшимся одеялом.
Я с трудом приподнял веки. Матушка смотрела на меня почему-то не своими глазами, а теми, серыми. Я улыбнулся такому забавному сну и прошептал глазам: - Я люблю вас, маменька…
Вкусно пахли ночные фиалки в саду.
***
А забавный сон продолжался, удивительно реальный. Веселая толпа людей в карнавальных масках под оглушительное гудение рожков и пиликанье скрипок несла меня тесной улочкой. Сопротивляться ей было бесполезно. Да я и не сопротивлялся.
Горячая рука обнимала меня за пояс, я не мог разглядеть женщину под сплошной белой маской с красными губами, серебристыми блестками вокруг вырезов для глаз и вычурной лиловой конструкцией надо лбом.
Незнакомка пританцовывала, смеялась низким грудным смехом и обмахивалась расшитым лиловыми цветами веером. Он то открывал на всеобщее обозрение, то снова прятал рвущиеся из-под сиреневого платья снежно-белые полушария.
- Ах, какой ты красавчик! – воскликнула она, вдруг быстрым движением сдвинула назад маску, закинула руки мне на шею и впилась в губы поцелуем. От нее вкусно пахло клубникой. – Побежали, надо и тебе спрятаться под маску. Пошалим! – пообещала она, снова дерзко засмеялась и потащила меня из толпы.
Людская река вливалась в площадь, над которой возвышался некто на коне. Мне почему-то захотелось рассмотреть гордого всадника, но таинственная проводница волокла меня за руку, громко распевая: «Пошалим! Еще как пошалим!»
В тени дома прижались к серой стене прилавки. На них были навалены целые горы карнавального товара – маски, плащи, колпаки.... - Во что мы тебя оденем, красавчик? - весело спрашивала моя «сиреневая дама», а ее ручки рылись в куче плащей и накидок. – Хорошо бы «домино», но ты и так весь из тайны состоишь… Может быть, вот этот красный «дьявол»?... Нет, ты и так настолько горяч, что я еле сдерживаю себя! – она на секунду прильнула ко мне грудью, я успел ощутить ее мягкую упругость. – О! Мы наденем тебя в костюм крестьянина, и ты будешь кормить меня изо рта в рот виноградинками… Мммм….
- Вот ты где, моя птичка! – загремело у меня над ухом. Я отшатнулся. Бравый «гвардеец» облапил мою «сиреневую даму» и с хохотом потащил ее в людской круговорот. Я изумленно смотрел им вслед…
- Что выбрал сеньор? – продавец испугался, что вслед за покупательницей потеряет и покупателя. Я расплатился за маску, надел ее, и, отгородившись таким образом от толпы, осмотрелся.
Из центра площади с колесницы, увлекаемой квадригой коней, на меня сердито смотрел мраморный Нептун. Теперь я узнал это место, эту скульптуру работы Бартоломео Амманати, о которой современники сложили песенку «Амманати, Амманати, сколько мрамора ты истратил!» Судя по мифологическим персонажам вокруг Нептуна, Амманати в былые времена щедро потратил не только мрамор, но и бронзу.
Теперь я узнал этот город. Это была Флоренция. Конечно! Что еще может присниться после Петрарки, усмехнулся я. И только мелькнула эта мысль, услужливая память забормотала: «…Луч огня… из ваших глаз врасплох настиг меня... О, госпожа…»
Стараясь не обращать внимания на навязчивые строчки, я принялся бродить по площади среди веселой кутерьмы карнавального хаоса. Золото костюмов, серебро кружев, разноцветье накидок, плащей, мантий и маски, маски, маски… Шуты и куртизанки, гвардейцы и висельники, паяцы и вампиры, дьяволы и ангелы.… Среди этого буйства красок нет-нет да и мелькнет черная маска Смерти, как напоминание о том, что все проходит. А потому надо веселиться и любить сегодня, ведь завтра не будет ничего.
Основное карнавальное действо с неизменными скоморохами, дудками и великанами на ходулях, по-видимому, было закончено, чучело было сожжено. Весна пришла на эти земли, будоража горячую итальянскую кровь.
Впереди был великий пост с его строгостями и ограничениями. Но сегодня под прикрытием карнавальных масок царили свобода и бесстыдство. Под несмолкающие звуки музыки сплетались в жарком танце мужские и женские тела; вцеплялись друг в друга холеные и мозолистые руки; впивались в выпирающие из-под корсажей округлости мужские взгляды и губы.
Лишь одна фигура, совершенно обнаженная, оставалась равнодушна к аромату страсти, волнами ходившему по площади: это была скульптура Давида работы Микеланджело, у подножия которой люди предавались любимым человеческим занятиям – пороку и обжорству.
Я решил не отставать, раз не вышло с пороком, предамся обжорству: купил румяный колобок – продавец щедро облил его медом, - сдвинул маску и с аппетитом принялся жевать.
Мое внимание привлекли взрывы хохота справа. Пара дрессированных обезьян в полном рыцарском доспехе - верхом на свиньях - скрестила копья в турнирном бою. По сигналу их «лошадки» с визгом понеслись навстречу друг другу. Удар – и один из «рыцарей» кубарем полетел на землю, смешно взбрыкнув ногами. Зрители гоготали и делали ставки.
Неподалеку на сколоченной из досок сцене разворачивалось другое действо. Здесь показывали оперу. Похоже, сюжет взят из греческой мифологии: самую красивую девушку оставляют на съедение дракону.
Самодеятельные актеры безбожно перевирали старинную пьесу, вставляли диалектные словечки и творили массу глупостей. Этим они изрядно потешали зрителей. Вот героиня трагедии, заламывая руки, прощается с родными и белым светом. Под звуки бубна появляется кровожадный дракон. Но вместо того, чтобы вкусно пообедать, он начинает петь о том, как трудна жизнь драконов, и как надоели ему вечно рыдающие принцессы, от них только икота и несварение желудка. Зрители, не ожидавшие от чудовища таких откровений, покатывались со смеху и нисколько не сострадали злополучной деве. А вот и герой! Он отважно поет дракону, что если тот не уберется отсюда, то будет порван, как валенок зубами Тузика. Толпа свистела и подзуживала дракона не уступать…
Я купил еще пару медовых колобков и пошел вокруг площади, глазея на товары и стараясь не попасть снова в гущу толпы.
Солнце давно перевалило за полдень, дома отбрасывают длинные тени, но людское веселье не идет на убыль. Напротив, из узеньких улочек с шумом, песнями, танцами, все вливаются и вливаются карнавальные маски, жонглеры, певцы, музыканты, дрессировщики с медведями, собаками и ослами, акробаты на ходулях. …
В толпе шныряют шарлатаны-гадальщики, шулера. Метатели ножей, борцы предлагают бросить вызов фортуне... Ряженые в костюмах чертей с факелами и хлопушками задирают горожан, шепчут непристойности женщинам, заглядывают под маски и норовят ущипнуть симпатичную девицу. Из кабаков доносится нестройное пение и запах пережаренного лука.
- О, Мадонна! – наперерез мне бросилась цыганка, еще довольно красивая, с волнистыми седоватыми волосами и ясным взглядом карих глаз. Ее портил только горб, заставлявший глядеть на меня снизу, отчего создавалось впечатление, что она унижается. – Русский сеньор! Позвольте погадать вам, я открывала судьбу многим русским сеньорам, все остались довольны.
- Почему ты решила, что я русский? – неловко пытался я освободить свой рукав, но она цепко удерживала его.
- Я просто это знаю. Я ведь не какая-то рыночная шарлатанка, я – горбатая Бьянка! - цыганка попыталась величественно расправить плечи, мне показалось, что еще миг, и она перестанет быть горбатой Бьянкой, потеряв при этом всю свою особенность и несхожесть с тысячей других гадалок.
- И что ты им предсказала, тем русским сеньорам? Великую любовь? – не смог сдержать я иронии.
- Не всем... – уклонилась от ответа горбунья. - Так что же, синьор, позвольте вашу руку.
Каждый зарабатывает на хлеб, как может, решил я и протянул ей руку. Она рассматривала ладонь, и улыбка медленно гасла у нее на лице: - Что за страна... Что за народ... – бормотала она. - Что ни ладонь, то противление Року.
Мы стояли посередине узкой улочки, загораживали дорогу, веселая толпа накатывалась, обтекала нас со всех сторон, пару раз я получил ощутимые тычки в бок, но мне уже хотелось выслушать удивленную гадалку.
Несколько долгих секунд она всматривалась в хитросплетения рисунка ладони, а потом пытливо уставилась на меня: - Зачем ты противишься Року? У тебя ведь такая удачная, долгая жизнь.
- А счастливая?
- Счастливая? И ты туда же... Ради призрачного счастья ты меняешь свой Путь на Странствия?.. Ветвится линия твоей жизни... Какую дорогу ты выберешь на распутье, а потом еще раз, и еще... И звезды, и кинжалы ждут тебя, но еще не поздно вернуться, один только шаг назад, и начертанная Судьба будет вести тебя: награды, почести, титул, богатство – все это твой удел.
Вокруг пел, танцевал и кривлялся карнавал, но мне было не до веселья: странная тишина объяла меня и весь мир. ... Луч огня из ваших глаз врасплох настиг меня, о, госпожа, я стал их узник пленный... С трудом шевеля пересохшим языком, я выдавил: - А счастье?
- Все в твоих руках, - задумчиво ответила она, неопределенно пожав плечами. – Иди, Странник!
Горбунья оттолкнула мою руку, ступила назад, и толпа поглотила ее, сомкнулась за ней, как вода.
Карнавал обрушился водопадом, мелькали пестрые одежды и яркие маски, рожки и бубны старались вовсю. Все смешалось: пение, игривый смех, грубоватые мужские голоса, веселые женские руки, походя обнимающие меня, запахи рыбы, лука и апельсинов.
Я углубился в боковую улочку, совсем узкую, заставленную с обеих сторон лавочками и навесами. Один из них спрятал меня от утомительного солнца, но глоток слабого кисловатого кьянти, хорошо утолявшего жажду, не мог утолить моих мыслей.
Конечно, каждый зарабатывает на жизнь по-своему, но не каждый день тебе говорят, что ты противишься Судьбе. Страшновато, будто лишаешься чьей-то защиты…
Вдруг я словно вынырнул из мрачных глубин озера в солнечный мир: господи, да о чем задумался, чем озадачился? Старуха зарабатывала деньги, вот и плела таинственную сказку! А моя жизнь надежна, устойчива, родители расписали ее на сто лет вперед. Какое там противление року? Ну и горбунья, просто лекарь – гипнотизер!
Карнавал был и здесь: клубилась у прилавков толпа, там шла азартная торговля с красноречивыми жестами и хлопаньем по бедрам (впрочем, независимо от результата и покупатель, и продавец оставались довольными).
Между навесами притулилась небольшая ширма – будочка с театральным портальчиком. Здесь дают представление кукольники – бураттинаи.
Носатый Пульчинелла крутится пред зеркалом, примеряет нечто, очень напоминающее папскую тиару: - Нет, эта мне не идет…. И эта.… Дайте-ка вон ту, с золотым верхом!
- Почтеннейший, купите простой колпак!
- Это мне не по сану!
- Э-э-э?…
- Вы разве не слышали, что жена почтенного Панталоне сына родила?
- А-а! Так вы теперь папа! Поздравляю!
Зрители посмеиваются, подталкивают друг друга локтями и смотрят на «папу» с нескрываемой симпатией.
У фонтанчика пожилой жонглер ловко подбрасывает и ловит не меньше дюжины разноцветных шаров, а молоденькая сеньорита под аккомпанемент двух уже расстроенных мандолин отплясывает непременную тарантеллу. Стройные ножки выстукивают рисунок, юбка задорно взлетает на непристойную высоту, роскошные волосы струятся черной волной, и бубен, украшенный лентами, вторит мандолинам. Зрители в масках и без масок притопывают в такт музыке, хлопают в ладоши и свистят при особенно бессовестном поведении юбки, монеты звонким ручейком льются в шляпу черноглазого мальчишки с лукавой мордашкой и белозубой улыбкой.
Я медленно побрел вдоль прилавков, лениво рассматривая разложенный товар. Вот гончар выставил прямо на мостовую свои хрупкие сокровища: множество кувшинов и кувшинчиков, расписанных по горлышку затейливым растительным узором; среди них развалилось приличных размеров блюдо, украшенное пальмой со смешной обезьянкой, похожей на медвежонка, чаши, миски... Рядом, музыкальной лавке, кто-то неумело пробовал звучание скрипки, нестройные звуки били по нервам. Пожилая пара остановилась у ювелира, сеньора примеряет золотой перстень с ярким камнем на толстый, как колбаска, палец. Похоже, ей нравится, а мне нет. Две девушки в костюмах цыганок с удовольствием роются в разваленной на прилавке яркой мелочи, смеясь и поглядывая на меня, прикладывают к розовым щечкам ленты и к черным волосам цветы, выбирают пуговицы, вот начали примерять браслеты, подвески...
В толпе за спиной вспыхнула потасовка, раздался визг, крики «держи!», я оглянулся. На меня, спасаясь от кулаков, падал потной спиной здоровенный детина. Я попытался удержаться на ногах, но мы рухнули на прилавок, оказавшийся не таким уж и прочным, рассыпав бусы, пуговицы, всю блестящую мишуру, которая миг назад радовала девушек. Хозяин лавки, ругаясь непереводимыми словами, схватил мощными лапами детину, зарычал и швырнул в толпу, которая понесла его куда-то дальше. Боюсь, такая же участь ожидала и меня, но он вовремя увидел, что я пытаюсь помочь ему, собираю в мятую коробку упавшие подвески. Вездесущие мальчишки и девчонки зашныряли вокруг, подбирая рассыпанные пуговицы и бусинки.
Вдруг ветер принес аромат фиалок, такой яркий и сильный, что заглушил все запахи. Я сначала замер на месте, а потом пошел за этим ароматом, разрезая массу танцующих, веселящихся людей. ... Луч огня из ваших глаз врасплох настиг меня, о, госпожа.... Строки сонета запели, закружились в памяти, перебиваемые мелодией тарантеллы. Запах фиалок то исчезал, то появлялся снова, я метался среди людей, как безумный заглядывал под маски, и искал, искал... Я знал, что ищу. Серые глаза под бровями вразлет. ...Луч огня из ваших глаз ... я стал их узник пленный....
Трое молодцов в смеющихся масках, в красивых, черных с серебром нарядах неожиданно подступили ко мне с разных сторон. Подошедший сзади прошипел в ухо: - Тихо! Не дергайся, а то уколешься!
Я почувствовал, как под левую лопатку ткнулось что-то острое. Что происходит? А тот, что сзади, шипел, обдавая меня запахом вина и лука: - Отдай то, что подобрал – и останешься жить.
- Подобрал? Где? Когда?
- Сейчас, у фонтана.… Тот, потный, бросил его тебе. Мы видели. Отдай по-хорошему!
Я бы отдал то, что они требуют, мне чужого не надо, но я решительно не понимал, о чем речь: - Сеньоры, я не понимаю…
- Ах, он не понимает! – вышел из себя один из нападавших. Его рука с блестящей иглой стилета метнулась ко мне, и живот взорвался непереносимой болью.
Отправлено: 02.03.14 19:14. Заголовок: *** Я не смел пошеве..
*** Я не смел пошевелиться. Просто лежал на животе в собственной спальне и слушал, как там, под руками, медленно уходила БОЛЬ. Но ушла она не вся: справа по-прежнему слегка жгло и покалывало. Осторожно, боясь ее возвращения, я повернул голову, скосил глаза, но огромного пятна крови – я ожидал его увидеть – под животом не было.
Что же так болит-то? Не дай Бог, этот… как его… аппендицит.
Прижимая руки к животу, я перевернулся на спину. Боль внезапно исчезла совсем, а под рукой ощутился какой-то предмет. Я медленно сел, расстегнул пижаму и увидел на коже красный шрамик. Он был маленький, выпуклый и больноватый на ощупь. В складках пижамы отыскался и таинственный предмет. Это была металлическая пластинка, по форме напоминающая рыцарский щит. Похоже, именно ее острый уголок впился мне в живот и оставил след. Откуда она здесь? Чья? У меня такой вещицы точно не было!
Я поджал по-турецки замерзшие ноги и начал рассматривать пластинку. Это и правда был крохотный щит, по его краю вился девиз на незнакомом языке. В нижней части поля, темно-зеленой, была изображена поджарая крыса с колосом в зубах. Верхняя часть была поделена пополам, справа на желтом фоне сидела дева и лила в бассейн воду из высокого кувшина, слева серебрились звезды на черном небе.
Абсолютно незнакомый герб! Я потрогал пальцем шрамик на животе, вспомнил дурной сон, и спину осыпало холодом. Не может быть! Ерунда какая-то…
В дверь постучали. Я спрятал находку в кулак и отозвался: - Войдите.
В дверь просунулась усатая физиономия: - Барин, умываться изволите? Там уже завтрак готов.
Утро потекло своим чередом: завтрак, тонкости хозяйствования – отец принимал управляющего, а я «мотал на ус», затем урок фехтования, душ, письма в библиотеке…
И мысли по кругу: странный щит – страшный сон – не может быть! - но вот же он, странный щит…
Потом я вспомнил нянюшкину примету, что страшный сон надо рассказать до обеда, тогда все будет хорошо, и поехал к Владимиру.
Услышав, что я еду в Орловку, за мной увязался Левушка: - Пе-еть, я не буду вам с Владимиром мешать!
- Будешь!
- Я буду в гостиной сидеть, как пришитый. Клянусь!
- С Мари?
- А что? И даже с Мари, - храбро заявил он.
Спокойным шагом несли нас кони по лесной дороге. Брат старался выглядеть равнодушным, но я видел, как лихорадочно блестят его глаза, как временами делается прерывистым дыхание и весь он, забывшись, оживляется и подскакивает от нетерпения в седле. Да, кузины – страшная сила!..
Левушка в очередной раз осадил себя и чинно завел разговор: - Петь, а ты теперь жених?
Я дернулся: - Левка!
- А что? Вон все примеряют вас с княжной Анастасией.
Я спросил хищно: - Как это «примеряют»?
- Обсуждают, подходите вы друг другу или не подходите.
- И кто обсуждает?
- Больше всего, конечно, девки. Танька обревелась вся. Она по тебе давно сохнет. Ой-ой! Не взглядывай грозно. Будто сам не знаешь, - но поспешно продолжил. – Натали говорит, чтобы я меньше уши развешивал. И батюшка с матушкой тоже говорят.
- Про уши?
- Нет, между собой. Батюшка говорит, что Анастасия тебе неплохая партия, и с лица воды не пить, а матушка вздыхает.
- Правильно тебе Натали про уши говорит. Не развешивай!
- Да что вы все про мои уши! - вспылил Левка и вдруг прыснул. – Петь, я ее видел как-то раз, Анастасию. Когда она еще не была твоей невестой.
- Она и сейчас не невеста, - огрызнулся я.
- Да-да.… Так я про Анастасию. Она, конечно, приятная: стан тонкий, шаги легкие, но уши…. Я бы никогда на таких ушах не женился!
- И что же не так с ушами? – я скрывал за насмешкой беспокойство. Надеюсь, мне это удалось.
- Они такой странной формы. Такие… такие… как у белки!
Я сказал с иронией: - А некоторые начитались Петрарки! Некоторым Лауру подавай! - едва я произнес «Петрарка», что-то щелкнуло в груди, сладко и больно заныла душа, вспомнился начатый вчера портрет, дивный изгиб ресниц, … луч огня из ваших глаз,… о, госпожа… - Этот Петрарка, как зубная боль.
- Кому-то Лаура достанется, - ершисто парировал Левка, - а кому-то на белке жениться придется!
- Балбес! Много ты в белках понимаешь! Догоняй! – и я помчался к развилке на Орловку.
***
Шрам на животе уже начал пропадать. Владимир недоверчиво потыкал в него пальцем и принялся разглядывать пластинку.
- Ну, что ты об этом скажешь?
- Что я могу сказать? – кузен задумчиво провел пальцем по рисунку. – Звезд семь, колос спелый, крыса тощая, дева красивая, вода мокрая. – Он наткнулся на мой свирепый взгляд и продолжил. – Это, скорее всего, медальон: видишь отверстие, сюда можно вставить шнурок.
- Да, похоже. Но чей это герб на нем?
- Никогда не встречал такого. – Владимир вдруг рассмеялся. – У Иртаневых тоже крыса на гербе, только с крылышками.
- И ты заметил? Правда, они считают, что это дракон. Не будем их разубеждать.
- Красивая вещь. – Владимир вернул медальон мне. – Что ты намерен с ним делать?
Я пожал плечами.
- Пусть лежит. Может, кто хватится.… Кто-то же его потерял.
- Ага. В твоей пижаме.
- Ага, - подхватил я. – В пижаме. Значит, прачка потеряла.
- Откуда у вашей прачки такая прелесть? Ухажер подарил?
- Да наша прачка старуха уже, ей лет сорок. Откуда у нее ухажер?
- Или девки заговорили на него и подкинули, когда постель тебе перестилали. – Кузен лукаво прищурился. – Думаю, не одна Танька по тебе слезы льет.
- Перестань! Может, матушка обронила, когда приходила «доброй ночи» желать…
В общем, мы решили послушать разговоры и понаблюдать, не станет ли кто искать эту занятную вещицу.
Проходили дни. Владимир, едва переступал порог, первым делом вопросительно смотрел на меня. Я отрицательно качал головой. Медальона никто не хватился.
А со мной происходили странности: необходимость быть начеку - не заговорят ли о моей находке, - заставила меня постоянно думать о медальоне, беспокоиться о его сохранности. В конце концов, я вдел в него шнурок и стал носить под рубахой рядом с крестом.
Иногда мне казалось, что прохладными весенними вечерами от медальона шло тепло, окутывало и согревало меня, а во время тренировок с мсье Гранжем металлическая пластинка приятно холодила грудь.
Я снимал его только на ночь, клал на прикроватный столик и утром, с закрытыми глазами, первым делом искал рукой резную пластинку. А уже потом выныривал из сна.
Кстати о снах. Они были ужасны: Петрарка был невыносим; серые глаза – они становились мне все роднее – смотрели с непонятным укором, грустью, а иногда – и это было самое невыносимое! – плакали, роняя с ресниц крупные чистые капли…
Я не высыпался, домашние уже заметили темные круги у меня под глазами…
Однажды утром я не нашел медальона! Как ужаленный, вскочил я с постели! Он лежал на ковре, упал со столика. Счастливый, зажав в кулаке медальон, откинулся я снова на подушки и облегченно смежил веки. Серые глаза впервые за много дней улыбались. В приоткрытую форточку ветер принес запах черемухи и фиалок.
Весь день я размышлял о странном воздействии, которое оказывала на меня эта красивая вещь. Так приятно держать ее в руках, разглядывать и представлять, как небо на моих глазах посветлеет и потеряет звезды, или крыса превратится во льва, или дева посмотрит на меня, и у нее окажутся мои серые глаза…. От этого сердце начинало колотиться, жар охватывал щеки. Матушка заметила, обеспокоилась, трогала рукой и губами мой лоб. В конце концов, она отправила меня в постель и захлопотала с липовым чаем и прохладным компрессом.
Я улыбался про себя и не сопротивлялся ее заботам. Матушка погладила меня по щеке: - Усни, Петруша!
Я поцеловал матушкины пальцы, нежно пахнущие фиалками, незаметно сжал медальон, закрыл глаза и отправился навстречу сиянию серых глаз.
Скоро премьера спектакля "Улыбнись нам, Господи!". И если Господь нам улыбнется, то на форуме появится столько интересного, что нам будет не до пустяков. Поэтому пусть пустяки сейчас потешат себя мыслью, что и они кому-то интересны: продолжение истории о том, как молодой человек ищет свою половинку "среди чужих пространств и веков".
ГЛАВА 2.
Безжалостная сила мощно проталкивала меня сквозь тугую прозрачную завесу: больно заложило уши, в носу что-то хрустнуло, и пошла кровь, от невозможности вдохнуть потемнело в глазах.
Наконец, невидимая ткань с громким хлопком прорвалась. Оглушенный, я провалился в сверкающий солнцем день, и зеленый берег какого-то озера рванулся мне навстречу.
Удар о землю вышиб из меня воздух, несколько долгих секунд я лежал неподвижно, преодолевая спазм в груди и обретая чудесную возможность дышать. Наконец я сел, вытряс из головы остатки боли и открыл глаза.
Двое странно одетых подростков с серьезными, решительными лицами направляли на меня тонкие палочки, похожие на гимназические указки. Один из парней, черноволосый и вихрастый, прикрывал собой невысокую девушку с живым ясным лицом, веснушками на носу и лохматыми длинными темно-рыжими кудрями.
Пауза затягивалась.
- Э-э.… Здравствуйте, - я остался сидеть на земле, всем своим видом демонстрируя миролюбие.
- Привет, - ответил тот, что оберегал девушку, - ты кто?
- Я? Петр, – ответ прозвучал глупо, но что еще можно было сказать.
- Мракоборец?
Я отрицательно качнул головой.
-Тогда как тебе удалось преодолеть защитный барьер? – прищурился вихрастый, держа палочку, словно какое-то оружие.
- Не знаю.… Какая-то сила меня протолкнула. А что это за место?
Я рискнул оглядеться. Ярко-голубая, без единого облачка, небесная чаша опрокинулась над горами, между которыми спряталось средних размеров озеро, его волны тихонько трогали берег в двух метрах от меня.
На правом его берегу, совсем недалеко от нас, возвышался величественный замок. Он словно вырастал из прибрежной скалы, взметнув в синеву неба несколько высоких башен и множество башенок с тонкими шпилями. Он был стар и молод, этот замок. В нем вполне могла спать Красавица из сказки, и уж точно жили привидения.
Парадные двери замка распахнуты, от высокого крыльца во все стороны разбегаются дорожки. Везде - на склоне холма, на берегу озера - дети разного возраста. Они сидят в тени и на солнце, прогуливаются, читают, играют в мяч и просто носятся друг за другом. Их голоса, смех, крики доносятся до нас.
- Что за место? – фыркнула рыжеволосая девушка, в ее руке тоже была тонкая палочка. Девчонка подозрительно ела меня глазами. – Это Хогвартс. На его территорию нельзя трансгрессировать. Это каждый волшебник знает.
- Волшебник? – оторопел я. – Но… я… не волшебник…
На лице вихрастого настороженность потеснилась, освобождая место удивлению, но руку с палочкой он опустил.
- Не убирай палочку, Ал, – предостерег его приятель, низенький и толстощекий блондин, – все это очень подозрительно. Надо позвать профессора МакГонагалл или директора. Это вторжение на территорию школы!
Виг открыл рот, набрал полную грудь воздуха, но от его негодования девочку спас низкий удар колокола. Он родился в замке, отразился от воды, пролетел над озером и затих в лесу позади нас. Отдыхавшие всюду ребята бросились к замку, как цыплята к кормушке.
Щекастый Виг охнул: - На травологию опаздывать нельзя: профессор Долгопупс, добрый- добрый, а оставит после уроков – и пропала тренировка!
- Вы идите, - бросил Ал, - а мне надо решить, что делать с нашим гостем.
Он направил на меня свою палочку, (я успел испугаться, понимал уже, что она – не может быть! - волшебная) и произнес: - Эпискеи!
Я охнул: в моем носу опять что-то хрустнуло, ему вдруг стало очень жарко и тут же – очень холодно. Я осторожно потрогал нос, он больше не болел, крови не стало.
- Спасибо, - благодарно пробормотал я, глядя как палочка Ала скрывается в рукаве легкой мантии.
Тем временем белобрысый Виг уже мчался к замку, но девочка не тронулась с места. Она пристально смотрела на меня и напряженно о чем-то думала.
Ал подал мне руку, предлагая подняться с земли: - Давай знакомиться. Я – Альбус Поттер, - рукопожатие прохладной сильной руки было дружеским, располагало к доверию, - можно просто Ал. «Имя странное, а фамилия английская», пронеслось у меня в голове.
- Петр…Иванов, - представился я.
- А это Роза Уизли, - веселые искорки скакнули в ярко - зеленых глазах Альбуса, - моя умная и отважная кузина.
- Сударыня!.. – поклонился я учтиво.
Но сударыня продолжала сверлить меня взглядом: - Раз ты не волшебник, значит, у тебя должен быть чрезвычайно сильный магический предмет, с помощью которого ты сюда попал.
- Думаю, меня привело сюда вот это, - я вытянул из-под рубашки Медальон на шнурке, - хотя я толком и не знаю, что это.
Мои новые знакомцы с интересом принялись его разглядывать. Роза достала свою волшебную палочку, вопросительно взглянула на меня и после утвердительного кивка дотронулась ею до металлической пластинки. В моей груди что-то тепло трепыхнулось в ответ на это касание, а вода, бегущая из кувшина красавицы на Медальоне, чуть заметно вспыхнула и погасла, будто подмигнула.
- Постой, - задумчиво бормотала девочка, - постой,… по-моему, я где-то про это читала… где же?.. где же?.. Я сейчас!
- Теперь не успокоится, пока не перероет всю библиотеку, - усмехнулся Альбус, провожая взглядом летящие по ветру мантию и волосы. – Значит, у нас есть время поговорить. Сядем здесь, люблю это место: и дед, и отец здесь сидели, когда были школьниками.
Мы сели рядом на корни огромной старой березы, и я, наконец, задал не дававший мне покоя вопрос: - Ты… волшебник?
- Да, - просто ответил он, - и я, и Роза, и Виг, и все здесь волшебники.
- Это удивительно, - мое сердце сладко замерло. – Удивительно…. Так не бывает.… Будто сказка…
- Это не сказка, - засмеялся Альбус, - волшебный мир так же реален, как и мир маглов, не волшебников. И эти миры существуют рядом, у меня, например, есть друзья-маглы. Правда, лет двадцать пять назад действовал строжайший Статут о секретности, маглы о нас, считай, ничего не знали. Но потом произошли известные события, и Статут стал менее актуален. Конечно, и сейчас наш мир достаточно закрыт, но не из-за снобизма волшебников, а потому, что у остальных людей нет способностей, позволяющих свободно пользоваться нашими территориями.
- Территориями?
- В Англии, как и везде, я думаю, есть деревни, где живут только волшебники. Но большинство магов живет в обычных населенных пунктах. У нас много точек соприкосновения с неволшебным сообществом: некоторые из наших женятся или выходят замуж за маглов, в семьях маглов иногда рождаются волшебники, а в семьях волшебников – увы! – рождаются сквибы.
- «Увы»? – я интуитивно понял, что сквибы - это дети волшебников, лишенные магических способностей.
- О, прости, - Ал вскинул руку и смущенно взъерошил и без того торчащие на макушке волосы. – Мне, конечно, кажется, что быть волшебником лучше, чем маглом, я же волшебник.
- Ну да… ну да, - пробормотал я, ошалело раздумывая над всем этим. Подумать только, волшебный мир рядом с нами…я знаком с настоящим волшебником… его кузина – красивая колдунья с рыжими волосами… мой сломанный нос вылечили волшебством...
Кошмар – когда буду исповедоваться, отца Сергия хватит удар!
Но я был здесь, возможно, это имело какой-то смысл, и следовало узнать обо всем как можно больше: – И давно … кхм… волшебники … живут рядом с нами?
- Я думаю, это было всегда. Вот ты откуда? Где ты живешь?
- В России.
- Класс! – распахнул глаза Альбус. – В городе или в деревне?
- И там, и там. То есть, живу и учусь в Москве. А на лето езжу в имение, в деревню.
- О! – и молодой волшебник восхищенно уставился на меня, как на восьмое чудо света. – Я был в Москве. Красивый город, как и Лондон. Мы с моей матерью и тетушкой Гермионой летали туда в пасхальные каникулы. Правда, на метле было нельзя, так что летали на самолете.
- На чем? На ковре-самолете? – я поверил бы уже всему на свете.
- Нет, - расхохотался Ал, - на обычном магловском самолете.
Меня охватило непреодолимое желание проверить, не стала ли моя голова квадратной, а уши ослиными – настолько реальным и неправдоподобным, притягательным и отталкивающим одновременно было то, что со мной происходило: волшебники, самолеты какие-то, тетушки на метле…Я поднял руку и, как дурак, потрогал ухо. Все было в порядке, и это тоже было удивительно.
Несколько секунд мой необычный собеседник смотрел на мое обескураженное лицо, затем его осенило: - А какой год сейчас в России?
Теперь засмеялся я: - Думаю, такой же, как и в Англии, 1807.
- 1807?
Альбус странно посмотрел на меня, поднялся, отошел к озеру, захватил горсть камешков и стал по одному бросать их в солнечные блики на воде.
Что-то опять было не так, настолько, что поразило даже волшебника, воспринимающего все вокруг как должное.
Ветер принес из-за гор надоевшую за зиму прохладу и неспешно плывущее облако. Его роскошная, чуть синеватая снизу, пушистая громада, причудливо ломаясь, отражалась в воде. Легко булькали камешки, переезжая жить на дно озера. Медово, как дома, пахло цветущей черемухой, призывно золотились на зелени травы одуванчики, над ними гудел шмель, неизвестно как пробравшийся через барьер на волшебную территорию, а может тоже маг из мира насекомых….
Альбус повернулся ко мне, замешательство на его лице уступало место пониманию: - 1807 год…. Я уже понял, Питер, что ты из другой страны – фамилия у тебя необычная, да и Розу «сударыней» назвал, - но мне даже в голову не пришло, что ты из другого времени. Теперь ясно, почему ты не знаешь про самолеты: в твое время их еще не изобрели!
- Еще не изобрели? А ты на них уже летал…. Какой же год сейчас в Англии? – боясь ответа, спросил я.
- Сегодня семнадцатое мая две тысячи двадцать третьего года, - медленно и осторожно ответил Альбус и подошел поближе, будто желая оказаться рядом, когда мне станет совсем плохо.
И мне стало. Дата придавила меня, как рухнувшая наконец пизанская башня. Сердце сбилось с ритма. Я опять верил и не верил. Мне было жутко, потому что там, в моей реальности, я уже УМЕР (!!!), и я был готов вопить от страха и восторга, потому что ЖИВ в двадцать первом (!!!) веке и доказательство - вот оно - настоящий волшебник (!!!). Было от чего потерять рассудок.
Ал сел рядом на толстый сероватый корень березы, выступавший из почвы, и замолчал, давая нам обоим возможность прийти в себя.
Когда мое сердце снова начало биться, а мозг – мыслить, я продолжил разговор: - Похоже, ты прав, Альбус, волшебный мир действительно рядом: и в мое время живут колдуны и ведьмы, например, знахари или гадалки. Обычно люди боятся и не любят их, но, когда надо, приходят к ним за помощью. Я знаю, что в средние века в Европе колдунов жгли на кострах, как еретиков, но у нас в России инквизиция так не свирепствовала.
- Да, в средние века нам пришлось несладко, - вздохнул Ал, - конечно, после принятия в 1689 году Статута о секретности целителям приходилось рисковать, но когда речь шла о спасении ребенка или женщины, они не думали о себе. Это высшая форма служения, не знаю, смог ли бы я так поступить. Конечно, костер – это для чародея не смертельно, но неприязнь окружающих, гонения, пытки….
Удивительно, этот волшебник настолько откровенен со мной, что обнажает даже глубины своего сердца. То ли Медальон этому причиной, то ли по природе своей он настолько открыт. Для меня, будущего дипломата, которого учили взвешивать каждое слово на весах осторожности, такое доверие со стороны незнакомого юноши было непривычным и драгоценным. Я будто с Владимиром разговаривал, было странно что-то скрывать от него, а наоборот, было важно узнать его мнение о многом. Видимо, это называет нянюшка «родственными душами».
И я решил отбросить ненужную дипломатию.
Мы оглянулись на голоса за спиной. Мимо шли две девушки в ярко-зеленых мантиях с желтым вышитым знаком на груди. Они толкнули друг друга локтями, переглянулись и с интересом принялись рассматривать меня, пока поворот дорожки не скрыл нас от их любопытных взглядов. - Давай пройдемся, на ходу легче думается, - Ал снова взъерошил волосы, словно разгонял грустные мысли, и поднялся.
Отправлено: 04.03.14 20:28. Заголовок: Мы медленно пошли по..
Мы медленно пошли по берегу прочь от замка.
- По большому счету, знахари, или колдуны и ведьмы, как их называли, не все были настоящими волшебниками, - продолжил он размышлять вслух. – Они просто знали и умели то, чего не умели другие. А почему не умели? Не учились. Ты, Питер, для своих крестьян (у тебя ведь есть крестьяне?) тоже в чем-то колдун, потому что умеешь делать то, что они не могут.
- Что ты! Какой из меня колдун! – я испуганно перекрестился. Альбус внимательно взглянул на меня, улыбнулся и перевел разговор: - А где ты учишься в Москве, уже выбрал профессию?
- В Московском университете, на юридическом факультете. Не скажу, что мне очень нравится, он отец считает, что дипломатическая служба – самое подходящее поприще для меня. В армию мне нельзя,- Ал вопросительно вскинул брови, - я ужасно рассеян, так говорит отец. Возможно, он в чем-то прав. Так что, буду дипломатом.
- И что ты изучаешь?
- Так, ничего особенного, - я пожал плечами, - историю стран и народов, право, психологию, этикет, иностранные языки…
- Мы такого не учим, - уважительно протянул Ал и одобрительно добавил, - а по-английски ты здорово говоришь, свободно и без акцента.
- По-английски? – я даже остановился. – Интересно: думаю по-русски, вслух говорю по-английски и даже этого не замечаю? Волшебство какое-то…
- Так бывает: мой отец – змееуст. Он тоже не замечает, когда говорит на змеином языке, - Альбус пытался подбодрить меня, но лишь выбил из-под ног твердую почву, на которую я встал, заговорив об учебе в университете. И я опять забарахтался в удивительном волшебном мире: - А какие науки преподают в вашем университете?
Ал взглянул на замок: - Хогвартс – не университет. Это школа чародейства и волшебства. Нас здесь учат пользоваться своими магическими способностями. А науки.… Так, ничего особенного: заклинания, превращения, полеты на метле, защита от темных искусств, магловедение… - в тон мне ответил он.
Мы переглянулись и расхохотались. Мне стало совсем легко с этим парнем. Я знал его сто лет.
Окружающий пейзаж незаметно изменился. Стена леса отступила, берег усыпали валуны, уходя от воды, они прорезали лес каменной рекой, становились все крупнее и массивнее, пока не превратились в предгорье. Видимо, последний ледник хорошо потоптался здесь, прежде чем двинулся дальше.
Я ловко прыгал с камня на камень и вскоре был за это наказан: нога в необычной, но очень удобной обуви (откуда-то я знал, что она называется «кроссовки») соскользнула. Охнув, я уселся на камни. Альбус присел на корточки, сильными пальцами обследовал сустав: - Я, конечно, не целитель, но азы мы уже изучали. Вывиха нет, боль скоро пройдет, но пока лучше посидеть,- таков был его вердикт.
Он помог мне пересесть на удобный плоский валун и устроился рядом, забавно сунув под себя ногу. Боль и вправду начала стихать, но настроение испортить успела.
- Знаешь, Ал, я боюсь, что придет завтра, и сам себе не поверю, что был здесь и познакомился с тобой, - поддался я испорченному настроению.
- Тогда надо взять отсюда что-нибудь с собой, - он деловито осмотрелся, но ничего подходящего рядом не оказалось. – Но что? Не потащишь же ты в кармане булыжник, хотя мой дядя Джордж, большой шутник, одобрил бы такой сувенир…
Волшебная палочка легко скользнула из его рукава, удобно умостилась в ладони и написала в воздухе короткую вертикальную завитушку. Миг – и на месте завитка появился великолепный белый крупный цветок, формой напоминающий колокол. Его заостренные лепестки начали мягко раскрываться, изящно загибаясь к матовому темно-зеленому стеблю. Моему потрясенному взору открылись пять бархатных ярко-коричневых пыльников на длинных светлых ножках, танцующих вокруг гордого пестика, и россыпь рыжих веснушек, разбросанных у основания лепестков. Незаметно изменились и сами лепестки, они были уже не просто белыми с легким нежным румянцем, казалось, от них исходит серебристое ароматное сияние.
Такая красивая магия, сотворенная у меня на глазах, задела в душе какие-то струны: я, конечно, по-прежнему побаивался ее, но был благодарен ей за созданное совершенство.
- Я знаю, что это такое, - мне было страшно заговорить, будто чары развеются от резкого звука. – Это лилия Мадонны, очень редкий цветок. По приказу Его Императорского Величества Петра I их выращивают в Петербурге с прошлого века. Отец Сергий рассказывал моей матушке, что архангел Гавриил, явившись к деве Марии, дабы предсказать рождение Христа, держал в руке лилии. Поэтому белые лилии украшают православные службы на Рождество Христово и Крещение.
- Но лилии были атрибутом и других обрядов, - скептически откликнулся Альбус и – увы! – разрушил все очарование. - Об этом говорится в учебнике по истории магии. Лилии участвовали в средневековых церемониях - аутодафе. По мнению инквизиторов, белоснежные цветы рядом с горящими факелами весьма наглядно показывали, что если тела богоотступников погибнут в пламени, то души их станут чистыми и безгрешными. Так что, лилия, ко всему прочему - символ изощренной жестокости, - он помолчал. - Хорошо, что все эти ужасы в прошлом!
На сладкий аромат лилии прилетел шмель. Он тяжело бухнулся на цветок и неуклюже, но настойчиво стал протискиваться внутрь колокола, расталкивая пыльники. Ал рассмеялся и направил на его толстый полосатый зад прохладную струйку воздуха из волшебной палочки, шмель сердито завозился, пятясь и пачкаясь в пыльце, выбрался на свободу и, недовольно загудев, умчался.
- Я сделал на память о себе именно лилию, потому что она для моей семьи имеет особое значение, – сказал довольный Альбус. - Так звали мою бабушку, так зовут младшую сестренку, боюсь, так придется назвать и мою дочь…. Хотя мне больше нравится…
Он повел волшебной палочкой, и рядом с лилией появилась роза, алая, совершенная по форме, с редкими капельками росы на лепестках и листьях. Ал опасливо взглянул в сторону далекого замка, дотронулся до цветка кончиком волшебной палочки, и роза изменила цвет: каждый ее лепесток стал сдержанно-каштановым у основания с постепенным переходом к красивому откровенно-рыжему оттенку.
Зеленые глаза мечтательно смотрели на цветок, кончик волшебной палочки задумчиво постукивал по губам, прямо по легкой улыбке. Да, подумал я, кузины – страшная сила!
Альбус взглянул на меня и смущенно ухмыльнулся; незаметное движение палочки – и роза растаяла в прозрачном воздухе, а лилия подплыла к моей руке и настойчиво постучала по ладони. Я осторожно сжал пальцы, принимая чудесный подарок, и благодарно улыбнулся Алу. Он поднялся и потянулся: - Думаю, нам пора обратно. Как твоя нога?
Я и забыл про нее! Теперь уже осторожно, как бы не оступиться, выбрались мы из каменных россыпей и побрели к рощице на берегу, где росла любимая береза Альбуса и его предков.
Боясь, что Алу будет неловко от того, что я узнал его секрет, я дипломатично продолжил разговор нейтральной темой: - Замечательная все-таки вещь – волшебная палочка.
- Если ты настоящий волшебник, - неожиданно воодушевился Ал, - то можешь направлять свою магию практически через любой инструмент. Но удобнее всего волшебная палочка, и лучший результат будет, когда между палочкой и волшебником возникает духовное родство. О, ты ведь не знаешь, Пит, что не волшебник выбирает палочку, а она выбирает себе волшебника. Это очень тонкая магическая материя. А потом они приобретают совместный опыт и уже не могут жить друг без друга.
Дорогу опять преградил спешащий к озеру ручей. Он что-то бормотал камням и сердито разбрызгивал солнечные капли.
Помня о моей не совсем здоровой ноге, Альбус помог мне перебраться по скользким валунам и продолжил: - Вообще, палочка может многое рассказать о своем волшебнике. Взять хотя бы материал, из которого она сделана: рябина любит сплетниц, каштан предпочитает бездельников, ясень - упрямцев, палочка из орешника выберет плаксу...
- А у тебя какая? – перебил я.
- У меня из остролиста, - хитро увильнул Альбус и весело добавил, - Главное для меня – не жениться на той, у кого дубовая палочка. Может и суеверие, но проверять не хочется. Кстати, к нам в школу по обмену приезжали ребята из России. У одного парня была палочка из карельской березы с сердцевиной из волоса русалки. Какие чудеса они выделывали вместе! – его рука уже знакомым жестом метнулась к макушке. – Вот бы сделать такую палочку, чтобы могла посоперничать с Бузинной! Хотя это почти недостижимо, ведь Бузинную палочку изготовила сама Смерть...
Я испуганно споткнулся и замер с открытым ртом. Изготовила Смерть?
Ал чуть помолчал и с особенной гордостью добавил: - Мой отец - владелец Бузинной палочки, величайшей в мире. Только он от нее отказался.
- Как это? – не понял я. – Владеет, или отказался?
- Длинная история, - ответил Альбус. – Отец – великий человек! Его знает весь мир, и магический, и не волшебный.
В этих словах слышалась такая гордость, такое сыновнее обожание, что я забеспокоился: - Твоего отца знают во всем мире? Ты... ммм... королевской крови? (Не нарушаю ли я этикет, запросто беседуя с августейшей особой?)
Альбус на мгновение остолбенел, а потом рассмеялся: - Среди волшебников нет принцев. А мой отец известен тем, что победил Темного Лорда. Много лет мракоборцы противостояли очень сильному злому волшебнику и его сторонникам. Гибли, но не отступали. Моя семья всегда была на стороне Света, хоть это было смертельно опасно. В последние шестнадцать лет войны магов именно мой отец был на острие волшебной палочки в этих битвах. Если бы он погиб.…- Альбус помолчал. – Но отец сокрушил Темного Лорда, спас и волшебный мир, и мир маглов, - Ал улыбнулся моему изумлению и весело закончил: - Поэтому все знают имя великого чародея Гарри Поттера!
- Война магов! Ты рассказываешь удивительные вещи, Ал!
- Родители, да и вообще родные, не очень любят об этом вспоминать, это были действительно темные времена. К счастью, Джоан Роулинг, знаменитейший историк магии, папин биограф, написала серию книг о последней войне магов. Они переведены почти на 70 языков. Поэтому весь мир знает о тех ужасных, но великих событиях.
- И на русский переведены? – спросил я, уже зная ответ.
- Конечно! Моя мама считает русский язык величайшим на свете, после английского, конечно.
Теплое чувство к незнакомой даме, так высоко отозвавшейся о русском языке, согрело меня: - Приятно. Жаль, что я не могу быть представлен твоим замечательным родителям.
Альбус кивнул на выглядывающий из-под рубашки Медальон и философски заметил: - Кто его знает, что ты можешь, а что нет с этой штукой на шее. Знаешь, отцу было тогда только семнадцать лет, как мне сейчас…. А мое величайшее достижение – оценка «превосходно» по защите от темных искусств на экзамене, - легкая ирония в свой адрес и сожаление смешались в его голосе.
- Брось, не переживай, – подбодрил я Альбуса. - Сейчас просто мирное время. И тебе может представиться возможность спасти мир, - именно это, очень неоднозначное по содержанию, утешение показалось мне самым весомым.
Альбус вдруг выхватил из рукава волшебную палочку, направил вверх и воскликнул: протего! Стремительно падавший к земле стриж наткнулся на невидимую преграду, мячиком подпрыгнул вверх, недовольно закричал своим резким голосом и взмыл под облака.
- Пусть комаров ест, - пояснил юный волшебник, подмигивая ничего не подозревающей спасенной бабочке, - надо нечисть уничтожать, а не красоту.
Тоже романтик, констатировал я и поинтересовался: - А что будет, если волшебная палочка попадет в руки к обычному человеку, не волшебнику?
- О, это может плохо закончиться: маглы колдовать не могут. В лучшем случае - или в худшем для них - они могут надеяться на самопроизвольный, случайный эффект от применения волшебной палочки, потому что она сохраняет остаточную магию. Но случайный выброс остаточной магии совершенно непредсказуем…. Погоди-ка, – его глаза нацелились на Медальон, а рука, помедлив, протянула мне волшебную палочку, – а ты не хочешь поколдовать? Наведи палочку на травинку, вот на эту, которая лежит, и скажи вингардиум левиоса.
- Ага, чтобы эта твоя остаточная магия дала мне в лоб?
- Не бойся, - он кивнул на Медальон, - ты ведь не совсем магл.
- Но и не совсем волшебник, - проворчал я, хотя искушение уже овладело мною, я глубоко вдохнул, цапнул волшебную палочку вспотевшей от страха ладонью и на всякий случай зажмурился, но заклинание сказать не успел.
В груди под Медальоном родился крошечный радужный шар, вырос, упал в солнечное сплетение, взорвался и покатился теплой цветной волной, проникая в каждую частичку меня; что-то где-то пело, кончики пальцев приятно покалывало, а лилия в руке встрепенулась, и я утонул в ее аромате. Это длилось вечность, и миг.
Я резко выдохнул, открыл глаза и натолкнулся на взгляд Альбуса, - смесь исследовательского азарта и тревоги, - он держал меня за руку, ту, где была палочка.
- Пит? Ты в порядке?
- Да, – я медленно возвращался в волшебный мир из еще более волшебного. - Это было… - я рисовал в воздухе неопределенные фигуры, не умея рассказать о своих ощущениях.
- Не надо объяснять. Я видел, - сказал Ал поспешно.
– А что это пело?
- Свирель пела. Сердцевина моей палочки – одна из мелодий Орфея.
- Почему у меня это получилось, я же не волшебник? – прошептал я.
- Скорее всего, получилось у палочки с Медальоном, а ты только подсмотрел чудо, - ответил он после некоторого размышления и, увидев мое разочарованное лицо, дружески коснулся моего плеча. – Не огорчайся, что ты не волшебник, это не главное. Ты и так хороший человек, мне будет приятно, если ты позволишь считать тебя моим другом, - вдруг закончил он «высоким штилем».
Что тут можно ответить? Я, молча, крепко пожал ему руку.
- Борода Мерлина! – выругался Альбус, вырвал руку и метнулся куда-то за меня.
Из-за поворота дорожки показалась Роза. С видимым облегчением она свалила на руки брату приличных размеров фолиант и помахала мне рукой: -Нашла!
Мы поспешно уселись на траву под березой, но рыжеволосая колдунья не торопилась открыть книгу. Как по волшебству у нее в руках появился прозрачный мешочек с бутербродами и салфетка: - Я понимаю, что обедать мы сегодня не будем, поэтому разбирайте бутерброды, - заявила она, раскладывая аппетитные башенки на светлом полотне.
- Какие бутерброды? – запротестовал Альбус. – Мы тут ее полдня ждем, а она нас баснями кормит!
- Не баснями, а бутербродами! – девчонка отобрала у брата книгу, положила на камень, уселась прямо на нее, отщипнула от бутерброда кусочек сыра и принялась с удовольствием жевать.
Альбус сердито смотрел на кузину, не притрагиваясь к еде.
- Да, Ал, профессор МакГонагалл сказала, что если ей покажется неуважительной причина нашего отсутствия на уроке, то она найдет, чем занять наши вечера на ближайшую неделю.
- Да уж, она найдет,- пробурчал Альбус. – Откуда ты знаешь?
- Ребята передали, что она ждет нас сегодня вечером.
- Вы расскажете профессору про меня?
- Боюсь, придется…. Она опять засверкает очками и прочитает нотацию о безопасности и безответственности, - Ал сердито откусил кусок бутерброда. - Но не переживай – тебе-то это ничем не грозит.
- Да я и не переживаю, лишь бы вам это не сильно «грозило».
Роза раскрошила в ладонь кусочек булки, встала и пошла к черемухе. Я вскочил.
- Что? – напрягся Альбус.
- Леди встала, - пояснил я.
Его лицо приняло лукавое выражение, он тоже вскочил и уставился на сестру.
- Что случилось? – Роза осторожно повернула к нам голову: маленькая птичка слетела к ней с черемухи и клевала крошки булки.
- Леди встала, - серьезно, с чертями в глазах, пояснил Альбус.
- Кончайте придуриваться, не то я вас заколдую! – пригрозила леди, видимо, принявшая все за шутку. – Ешьте! Информация после еды! – девчонка тихонько посвистела птичке, высыпала остатки крошек на камень, села рядом со мной и отщипнула еще кусочек сыра. - Когда-то профессор Дамблдор сказал своему любимому и самому знаменитому ученику, моему дяде, Гарри Поттеру: «Правда — это прекраснейшая, но одновременно и опаснейшая вещь, и потому к ней надо подходить с превеликой осторожностью».
- Ага, и на сытый желудок, - проворчал Ал, уплетая, тем не менее, бутерброд за обе щеки.
- Точно, - довольно откликнулась Роза.
Я молчал, о чем спорить, только ел толстый, необыкновенно вкусный бутерброд и размышлял над словами неведомого профессора Дамблдора, они вселяли тревогу.
Покончив с едой, деловая кузина моего друга вытерла руки носовым платком и бережно открыла книгу на нужной странице. Ее украшало нечеткое, явно старинное, изображение моего Медальона, рядом бежали строчки незнакомого языка. Водя пальцем по завитушкам букв, Роза начала читать: - «Щит Миров или Единый Ключ Миров – древний артефакт, обладающий огромной мощью. Он является универсальным порталом, соединяющим все миры Сущего. Ни Время, ни Пространство, ни Магия, ни Стихии не являются для него преградой. Несущий Щит Хранитель – хозяин Времени и Пространства, Магия и Стихии стремятся служить ему. Иногда в безвыходной ситуации один Хранитель передает Ключ другому. Но чаще Щит Миров сам избирает нового Хранителя, сильного духом. Последний находится в смертельной опасности, ибо слуги Хаоса – Трионы – пытаются завладеть Ключом для своего господина. Много тысяч лет преследуют они Хранителей и будут преследовать вечно, пока не достигнут цели». Вот почему ты, магл, смог попасть в наш мир, Питер! Ты вообще можешь проникнуть … куда угодно! – она уронила руки на книгу, и они оба изумленно уставились на меня, как на чудо чудное.
Конечно, чудом чудным, дивом дивным иногда быть приятно, но то, что меня будут преследовать какие-то Трионы, - пока не убьют! - мягко говоря, испортило мне настроение. За спиной, в лесу, заполошно затрещала сорока, я испуганно подскочил.
Взглянув на мое хмурое лицо, Альбус сказал успокоительно: - Здесь ты в безопасности, Пит. Хогвартс – самое надежное место в мире.
-Может, мне сюда и переселиться? – улыбка вышла не ироничной, а откровенно кислой.
Роза энергично листала книгу, читала отрывки текста, что-то искала.
- Вот про Трионы подробнее, - она нашла нужную статью. – «Трионы – темные силы на службе у Хаоса. Воины Трионов в совершенстве владеют воинским искусством, умело используют магию и могущество стихий. Но Трион представляет опасность только в полном составе (три сущности, три человека, три оюкклла, три оборотня и т.д.), ибо лишь втроем они едины. Один из Трех – Разум – отвечает за выполнение задания своей жизнью. Выполненное задание поднимает его на следующую ступень Посвящения, неудача приводит к смерти. Второй – Сила – мастерски владеет магией. Третий – Копье – искусный воин. В случае гибели одного (любого) воина Триона оставшиеся немедленно возвращаются в Междумирье, восстанавливают целостность и продолжают выполнять задание. Трионы отличаются упорством, выносливостью и беспощадностью. Уязвимые места: 1.Трионы не имеют Единого Ключа, поэтому, несмотря на легкость возвращения из Миров в Междумирье, их обратное проникновение в Миры сильно затруднено. 2. Могут действовать только в полном составе, когда являются единым организмом» . Я смотрел на озеро и не видел его: вокруг кривлялись карнавальные маски, и тонкий кинжал вновь летел навстречу…
- Я их видел!.. – то ли вслух, то ли про себя прошептал я. Внутри разлился океан холода, кожа пошла пупырышками, замерзли все мысли, кроме одной: «Боже!»
Не знаю, как долго сидел я в оцепенении. Тепло пошло от пальцев левой руки к сердцу, ноздри уловили аромат фиалок, я ожил.
Роза отпустила мою руку, переглянулась с Альбусом: - Знаешь, Питер, мне кажется, ты попал к нам не случайно. Давай подумаем! Что ты мог дать волшебникам? Прости, скорее всего, ничего. Что волшебники могли дать тебе? Вероятнее всего, знания. Получается, что ты попал в Хогвартс, чтобы получить информацию о том, чем владеешь, вернее, что хранишь. Теперь ты это знаешь, как и то, насколько это ответственно и опасно. Предупрежден – наполовину защищен. – Она снова ободряюще пожала мне руку. – Помнишь, как написано, Ключ «сам избирает нового Хранителя, сильного духом». Я не знаю, зачем тебе Ключ Миров, но уверена, ты справишься.
Ее доводы были логичны, мне было по-прежнему страшно, но небо постепенно становилось синим, а рядом сидели друзья.
Альбус снова был серьезен и решителен, как в первые мгновения нашего знакомства: - Расскажи, как ты получил Ключ, что после этого произошло…и вообще, все, что считаешь нужным.
Сначала сбивчиво, затем все более спокойно и четко рассказывал я свою историю, расхаживая взад-вперед по берегу, изредка взглядывая на своих слушателей. Их лица были строги и сосредоточенны, Роза держала на коленях книгу, нагнавшую такого страха. Неожиданно глаз наткнулся на лежащую среди бутербродов белую лилию, это соседство – обыденность и волшебство – странным образом придало мне уверенности.
Я рассказывал о легенде, о серых глазах и фиалках, о сонете Петрарки и флорентийском карнавале, и о троих, шагнувших ко мне из толпы…
- Я не воин, я поэт. Зачем мне этот Щит? – горестно закончил я рассказ.
- Почему поэт не может быть воином?.. – отозвалась вопросом на вопрос Роза.
- … А воин – поэтом? – добавил Ал.
Я в изнеможении сел на корень березы, опустил голову и замолчал. Из меня как будто ушла вся жизненная сила, теперь можно было только сидеть и чего-то ждать.
- Насколько я понимаю, - нарушил молчание Альбус, - в минуту опасности из множества людей Ключ сам выбрал тебя, и его прежний Хранитель вольно или невольно передал его тебе. (Я кивнул). А когда Трое пытались отнять его, он остался с тобой, хотя мог найти себе другого. (Я снова кивнул). Значит, ты достаточно сильный духом, чтобы его хранить. (Теперь кивнула Роза).
- Мало быть сильным духом, когда имеешь дело с искусными воинами и магами, а сам в этом ничего не смыслишь! – ребята пытались мне помочь, поэтому я не стал скрывать от них свое отчаяние.
- Ты владеешь оружием?
- Ну, да. ... Но шпага – не волшебная палочка.
- Но ведь Ключ нужен тебе, - вмешалась Роза.
- Зачем? Я совсем не люблю смертельные опасности.
- А как ты найдешь свои серые глаза? Или для тебя это не так важно?
Я представил, что проснулся утром, и меня не встретил теплый девичий взгляд с мольберта…. Тяжелое чувство потери ударило в сердце, и я испуганно отогнал видение: - Важно. Очень важно! Это самое важное для меня!
Роза удовлетворенно кивнула: - А вдруг для этого тебе надо попасть в другой Мир. Может, Ключ служит благородным целям и потому избрал тебя.
- Брось, - не согласился Ал. – Ключ - всего лишь инструмент. В благородных руках он служит благородным целям, а в лапах Хаоса – злу. Как и волшебная палочка.
- А вдруг он не только ключ, но и еще что-то делать умеет, - Роза потерла виски, будто подгоняя мысли. – Вдруг он и Хранителя защитить может, он же Щит!
- Это он для Миров Щит, - нашел я контраргумент, - а для Хранителя – головная боль.
-Это ты для него головная боль, - рассердилась Роза. – Это тебе надо пойти туда, не знаю куда, и найти того, не знаю, кого.
Меня вдруг разобрал смех: это же надо так четко сформулировать мою нечеткую задачу!
Ребята смотрели, как я лежал в траве и хохотал, на их лицах постепенно проступали неуверенные улыбки – еще бы: его хочет убить вселенское Зло, но он предпочитает умереть от смеха.
Солнце давно уже перекочевало с макушки горы на одном берегу озера на макушку горы с другой стороны. Звук колокола несколько раз призывал моих волшебных друзей в замок, но они не обращали на него внимания.
Насмеявшись, мы доели бутерброды (Роза все время косилась на лилию, но ничего не спросила, вот выдержка!) и разложили «по полочкам» имевшуюся у нас информацию: есть девушка, которую надо найти во Времени и в Пространстве, и есть Ключ, чтобы найти эту девушку во Времени и в Пространстве. Правда, этот Ключ хранить опасно для жизни, но с этим придется смириться, бесплатный сыр бывает только в мышеловке.
Ал задумчиво покусал травинку и спросил: - Легенда, конечно, очень романтичная, но, Пит, … к чему такие сложности? Почему Ее надо искать так далеко? Как там у вашего великого Пушкина: «Зачем далёко? Знай, близка судьба твоя, ведь царевна эта – я!». Посмотри вокруг, может быть, Она рядом, - Роза отвернулась и сделала вид, что разглядывает что-то в траве, но я видел сквозь занавес волос розовую щеку.
- У нашего «великого Пушкина»? Это кто у нас «великий Пушкин»? – машинально спросил я и нелогично продолжил. – Смотрел по сторонам. Много хорошеньких девушек, но…сердце не дрогнуло.
- Пушкин у вас Александр Сергеевич, мама увлекается русской литературой, я тебе говорил, - так же нелогично ответил Альбус.- «Сердце не дрогнуло», - хмыкнул он. Это было неприятно, но я простил ему невольную бестактность – он был человек другого мира и другого времени.- Спроси своих родителей, когда у них дрогнуло сердце, держу пари, что не с первого взгляда! Мои мама с папой – замечательная пара, но они разглядели друг друга далеко не сразу. Их сделали парой перенесенные вместе испытания! Так же, как совместный опыт делает пару из мага и его волшебной палочки.
- Это не совсем корректная аналогия, - вмешалась Роза. Она уже справилась со своим несвоевременным смущением. - Когда волшебная палочка выбирает мага, она уже знает, что он - её волшебник, и в нем есть нечто, создающее базу для взаимопонимания. Это потом уже совместный опыт оттачивает их отношения, создавая пару.
- Очень даже корректная аналогия, - повернулся к ней Альбус. – Парень с девушкой тоже выбирают друг друга, – он поспешно опустил глаза и принялся с жаром доказывать Розиной коленке. - Например, если мне надо познакомиться с девушкой, то я не хватаю первую попавшуюся хорошенькую. Я смотрю, насколько она мне по душе, «созвучна» так сказать, смогу ли я понять ее, а она меня. Если я, как и волшебная палочка, решаю, что это - моя девушка, то я ее выбираю, – зеленые и карие глаза все-таки столкнулись, к вихрам на макушке привычно взлетела рука, но хозяин зеленых глаз отважно закончил свою мысль: - А потом уже опыт общения будет оттачивать наши отношения, и, возможно, образуется пара.
- По-моему, вы говорите об одном и том же, - сказал я и бестактно добавил: - Раз вы так хорошо понимаете друг друга, то не пора ли вам друг друга разглядеть? – и получил огромное удовольствие от созерцания двух пар красных щек. – А я понимаю, что мне пора…
Мы не заметили, как наступил вечер. От озера уже тянуло сыростью, роскошное облако давно расползлось и разлеглось над водой неопрятной серой полосой. Эта полоса пыталась закрыть солнце, но оно золотисто вылезало в каждую облачную прореху, отражалось в спокойной воде матовыми дорожками и пятнами, заливало нежно - розовым горизонт и замок на холме. Шмели уже не гудели, зато неистово растрещались кузнечики, где-то рядом перед ночным концертом пробовали голоса лягушки.
- Видимо, ты прав, Пит. Боюсь, мы не сможем пригласить тебя на ужин в замок.
Расставание «навсегда» тяжело нависло над нами.
- Но ты всегда можешь вернуться, - отчаянно сказала Роза. – Ты - повелитель Времени и Пространства.
- Ага, повелитель, - усмехнулся я, - который совершенно не умеет ими повелевать.
- Ты научишься, - в голосе Альбуса была уверенность, которой я совершенно не ощущал.
Я взял лилию и поднялся на ноги, мои друзья тоже встали.
- Что это за цветок у тебя, Питер? – не смогла все-таки сдержать любопытства Роза.
- Это мне Ал подарил на память о вас.
- Ты потащишь его через Время и Пространство, чтобы он где-то там завял?… Надо сделать по-другому! Протяни руку!
Роза поставила цветок над моей ладонью, вытащила волшебную палочку и нарисовала вокруг лилии сложный узор.
Я опять увидел потрясающее волшебство: нежные белые лепестки разогнулись, прикрыли изящную сердцевину, сомкнулись в тугой бутон. Он начал уменьшаться в размерах, исчез в стебле, который становился все короче и короче, втягивая, пряча зубчатые листья…. И вот мне в ладонь упала маленькая светлая луковица.
- Вот это ты посадишь дома, - сказала Роза и загнула мои пальцы в кулак. – До встречи, Пит!
- У тебя все получится, - Альбус крепко пожал мне руку, и они с Розой отступили к озеру. Такими я и запомнил их, стоящими рядом.
Медальон теплой спинкой лег мне в ладонь рядом с будущей лилией. Я увидел над озером сияющие серые глаза под бровями вразлет, зажмурился и растворился в аромате фиалок.
Невыносимо отвратительный запах нюхательной соли впился в нос, я закрутил головой, пытаясь отвернуться, и ощутил прохладное полотенце на лбу, боль в руке и слабость в теле.
Борясь с тошнотой, я открыл глаза и с удивлением воззрился на лекаря, немца Августа Карловича, пользовавшего нашу семью. Одной рукой он прижимал мое запястье к кровати, а другой давил чуть выше локтевого сгиба, где скопилась боль. Оттуда текла кровь, струйка становилась все тоньше, пока, под воздействием лекарева пальца, не превратилась в крупные капли, сочно булькающие в подставленную плошку.
Увидев, что я смотрю на него, доктор ободряюще что-то забурчал, ловко перевязал мне руку и стал выслушивать пульс, хотя, судя по головокружению, пульсировать там было уже нечему.
В комнате невкусно пахло лекарствами, кровью, где-то в носу бродили воспоминания о нюхательных солях. Сохли губы, я с трудом разлепил их: - Душно…
Август Карлович завернул в салфетку использованный ланцет, уложил его в небольшой чемоданчик вместе с другими медицинскими хитростями.
А в спальню поспешно вошла матушка и бросилась ко мне: - Петя! Как ты себя чувствуешь?
- Пустым и легким, маменька, - попытался пошутить я, - из меня всю кровь выпустили.
- Не всю, ваша милость, - весело-почтительно вмешался лекарь. – День-два, и снова обретете цветущий вид.
Он, наконец, отошел от кровати, и ее тотчас окружили встревожено – радостные лица: отец, Владимир, Натали, Левка.
- Как ты нас напугал! – приговаривала матушка, пытаясь одновременно поцеловать меня, приподнять подушку, опустить подушку, подоткнуть одеяло…. Она напомнила мне курицу, пристраивающую под крыло бесценного цыпленка.
Мне приятно было видеть любовь родных, всех, даже всегда сдержанного отца. Но среди этой гомонящей группы нужен был только один человек – Владимир.
Он правильно понял мой лихорадочный взгляд, я слышал в коридоре его протестующий голос: - Но, ma tante*, я не могу далеко уйти. Позвольте мне остаться и подождать здесь, когда можно будет навестить Петра.
- Володя…
- Пожалуйста!.. Пожалуйста…. Пожалуйста!.. – я очень живо представил, как кузен быстро целует маменькины ручки между «пожалуйста» и умоляюще смотрит на нее снизу вверх.
- Оставайся, - сдалась матушка, и я услышал, как к двери в комнату придвинули стул.
Когда голоса удалились, дверь приоткрылась и впустила голову Владимира. Не обращая внимания на протестующее ворчание Лаврентьевны, я замахал здоровой рукой, и вот уже он весь проскользнул в комнату.
- Няня, - нерешительно начал я, в спешке еще не придумал, как спровадить старушку из спальни.
- Поняла уж, - она убрала с моего лба ненужный компресс. – Вы, Владимир Николаевич, приглядите за Петрушей, пока я бульон ему принесу.
- Что это было? – спросил он и рассказал, какое уныние застал по приезде ко мне, как испугался сам, узнав от матушки, что она нашла меня почти бездыханным, со следами кровотечения из носа. Но больше всего их напугало то, что я никак не хотел приходить в сознание.
Я рассказал, что это было.
- Ну и сны у тебя! – на лице Владимира скептицизм боролся с доверием.
Я молча раскрыл ладонь здоровой руки. Там лежала светлая луковичка лилии.
- Ох, ничего себе! – изумился Владимир, но добавить ничего не успел: пришла няня.
Пока она поила меня ароматным бульоном, он стоял у окна и смотрел в сад. Только нервно постукивающие пальцы сцепленных за спиной рук выдавали его напряженные размышления.
- Нянюшка, ты нас не покараулишь? Если матушка застанет здесь Владимира, то и мне достанется.
Едва Лаврентьевна вышла, кузен решительно повернулся ко мне: - Надо избавиться от Медальона. Он доведет тебя до беды!
- Как? Выбросить его в саду? В лесу? Утопить в озере? – я прислушался к Медальону, что маленькой льдинкой лежал на груди. – Я не могу его выбросить, я должен его передать кому-либо.
- Ничего ты никому не должен! – закричал Владимир. – Это все бабкины сказки!
Я опять молча показал ему луковичку.
Крыть ему было не чем. Он нервно заходил по комнате, ярость и нетерпение переполняли его, время от времени он гневно шипел в ответ на какие-то свои мысли. Но я знал, что решать только мне.
Снова и снова я прокручивал в голове встречу с волшебниками. «А как ты найдешь свои серые глаза?»- все отчетливее всплывало в памяти.
Эти серые глаза смотрели на меня с незаконченного портрета на мольберте и тоже ждали решения.
- Нет. Я Ключ не выброшу, - я озвучивал свое решение медленно, словно оставляя себе время быстро нырнуть в спасительный отказ от него. Но, Боже, почему мне так страшно? – Я буду искать с его помощью эту девушку.
Владимир вдруг прекратил метаться и сгорбился в кресле, как сдувшийся шар: - Зачем?
Он поднял усталый взгляд на портрет. Я тоже.
Это, собственно, был не портрет, а только изображение глаз с пушистыми ресницами, бровей и гладко зачесанных волос над чистым лбом. Но этого было достаточно, чтобы свести меня с ума. Каждое утро я с маниакальным постоянством подписывал на портрете ресницу, или уточнял рисунок брови, или тщательнее прорисовывал волосы. Только глаза трогать не решался: они связывали душу девушки с моей, и я боялся порвать эту тонкую нить неосторожным движением карандаша…. О, госпожа, я стал их узник пленный!....
Мой взгляд с трудом оторвался от портрета, когда Владимир бесцветно произнес: - Кстати, я мчался сюда, чтобы рассказать тебе, что сегодня познакомился с княжной Анастасией. Встретил ваших соседей с гостями на прогулке и был им представлен, - он не дождался моей реакции. – Она милая. Очень. Что-то в ней такое… необычное…
- На белку похожа?
- Почему на белку?
- Левка сказал.
Владимир фыркнул, возвращаясь к жизни: - Хм…. Белка…. Клянусь, ни у одной белки нет такого дивного цвета глаз, как у княжны!
- А уши?
- Уши? А что не так с ушами?
Я устало отмахнулся. Мне не хотелось ничего знать о княжне, мысль о возможном браке с ней висела надо мной, как дамоклов меч.
- Давай лучше подумаем, как мне больше такого переполоха в доме не устраивать.
- Да уж…. Надо просто спать ночью, а не когда попало!
- А если я утром вовремя не проснусь?
- Гм…. Тогда тебе нельзя спать дома. Надо куда-нибудь уехать на время. К нам в гости!
- Чтобы уже твоя матушка перепугалась, когда я не проснусь к завтраку?
- Нет, это не подойдет. Надо так скрыться, чтобы и надолго, и подозрений не вызвать.
Мысли заскакали, предлагая свои варианты: гостиница в Москве, поездка за границу…
- Охотничий дом! – закричали мы в один голос и засмеялись от того, что нужная идея пришла к нам одновременно.
- Скажем ma tante, что тебе после приступа нужен свежий воздух и полный покой.
- И матушка пошлет с нами целый полк прислуги!
- Без прислуги тоже нельзя. Надо только взять самых доверенных.
- Такое я могу доверить только няне.
- А тебя не пугает, что, возможно, придется ей кое-что рассказать?
- Пугает, конечно. Если даже тебе стало страшно, - я задумчиво катал по ладони луковицу лилии.
- Давай пока не будем об этом думать: может и не придется Лаврентьевне ничего объяснять, - оптимизм Владимира не всегда дружил с реальностью, но я согласился. – Осталось убедить родителей.
- Матушку беру на себя, - храбро заявил я и вздрогнул от стука в дверь.
Владимира приглашали к столу. Он заговорщицки подмигнул мне и вышел, его место тут же заняла няня. Я прикрыл глаза и принялся обдумывать дальнейшие действия.
Ууууффф !!! Ниночка!!! Так интересно !!! Только щаз прочитала и не заметила, как... Что-то мне кажется, что сероглазой окажется, именно, Анастасия Жду!
Леночка, спасибо, что находишь желание и время сделать отзыв. Я не особо мучаюсь тщеславием, но приятно, что писанина не только читается, но даже наводит на размышления и предположения. ElenaA пишет:
цитата:
Что-то мне кажется, что сероглазой окажется, именно, Анастасия
ElenaA пишет:
цитата:
Жду!
У меня сегодня свободный вечер - я на дежурстве - поэтому есть время поставить 3 главу. Читай на здоровье,пока ждем спектакль))))
Отправлено: 05.03.14 18:59. Заголовок: ГЛАВА 3. С виду лис..
ГЛАВА 3.
С виду листок голубой ароматной бумаги не сулил неприятностей. Но принес их. Это было приглашение: в ближайшую среду наши соседи, Головнины, устраивали небольшой – «домашний» - прием в честь пятнадцатилетия Pauline.
Мне нравилась веселая черноглазая Полина, неутомимая на шалости подруга детства, неизменная партнерша на детских балах у Иогеля. С легкой руки Лаврентьевны в нашей семье ее называли «сорванцом», но привечали сердечнее остальных барышень Головниных.
Я совсем недавно приехал на вакации* из Москвы и еще не видел Pauline. И не стремился увидеть. С некоторых пор имение Головниных вызывало у меня неприязнь. Эта неприязнь имела имя. Ее звали Anastasie.
Отец отложил приглашение, задумчиво допил чай и поднял на меня глаза. Его серьезный взгляд показался мне тяжелым и опасным, как дуло пистолета: - Петр, после завтрака зайди ко мне, пожалуйста.
Кабинет отца встретил меня веселыми солнечными лучами, настырно пробившимися прямо сквозь тонкие занавеси на окнах. В нем было светло и празднично. Казалось, будто сейчас мы примем масленичное приглашение Морозовых, и весело украшенные возки помчат нас в Москву по снежно-льдистой укатанной дороге. Солнечные лучи красными и желтыми искрами будут скакать по тонкой корочке наста, укрывшего обочины, по полям возле дороги, по перилам моста через реку и по ней самой, спящей под толсто-хрупким одеялом и даже не подозревающей о том, что в мире существует Масленица. Или сейчас сюда войдет управляющий с последними расчетами, отец придирчиво изучит их, и, в результате, мы помчимся верхами через луга на Дальнее Бобровое озеро, чтобы на месте убедиться, что идея создания невиданного в этих краях предприятия – бобровой фермы – не так уж и бредова.
Но вслед за мной в кабинет вошла матушка, с растроганным лицом села подле меня на диван.
Отец развернул к нам кресло, сел и тепло заговорил: - Петр, у нас с маменькой есть хорошая новость. Мы выбрали тебе невесту, - он помолчал. - Это княжна Анастасия Андреевна.
Сердце мое оборвалось: родители от слов и намеков перешли к делу, и теперь меня ставили перед фактом. Я решил сопротивляться.
- А не рано мне жениться? – задал я риторический вопрос. Голос мой прозвучал – увы! – не так смело, как мне хотелось бы. – Я ведь еще не завершил образование.
- Конечно, сначала ты закончишь университет. Но посвататься к княжне надо не откладывая, чтобы это сокровище у нас из-под носа не увели. Охотников, я уверен, более чем достаточно.
- Чем уж она такое «сокровище», эта княжна? – упрямо буркнул я и исподлобья поглядел на отца.
- По многим причинам, - отец был терпелив. – Во-первых, князь очень влиятелен в дипломатических кругах. Это поможет твоей карьере.
Можно подумать, твоего влияния недостаточно, мысленно парировал я.
- Во-вторых, - продолжил отец, - за ней дают хорошее приданое. Очень хорошее.
Ага, молча огрызнулся я, а своих денег нам мало.
- В-третьих, княжна хороша собой, воспитанная, неплохо образованная девица. Она сможет достойно представлять твою семью, быть твоей надежной половиной.
«Половиной»? … Луч огня из ваших глаз… о, госпожа… Что вы понимаете в половинах, батюшка? Я вскипел. Видимо, негодование отразилось на моем лице. Глаза отца стали строгими, он ждал моего ответа.
Я спросил ледяным тоном: - А если княжна мне не понравится?
- Милостивый государь, - голос отца и его взгляд тоже стали «ниже нуля». – Вам надлежит сделать все, чтобы она Вам понравилась.
Матушка мягко сжала мою руку. Только это помешало мне вскочить и опрометчиво поссориться с отцом.
- Она тебе понравится, Петя, - сказала матушка и грустно улыбнулась. – Вот ты и вырос, сынок.
Я прижался губами к матушкиным пальцам, чопорно поклонился отцу и, молча, стремительно вышел.
В доме мне было душно и тесно. Я выскочил на крыльцо, бросился в сад, ноги понесли меня в его дальний край, к старому пруду.
«Вам надлежит сделать все, чтобы она Вам понравилась!»
Мне предстояла нелегкая работа: погасить гнев и разобраться в самом себе. Пришло время понять, почему я так настроен против княжны Анастасии.
Я не хочу жениться? Нельзя сказать, что мысли о браке никогда не посещали меня. Жениться…. Жена…. Хм…. Кхм…. Я покраснел от первого, что пришло в голову.
Что же, в браке есть и приятные стороны. Конечно, будут разного рода трудности и обязанности, но о них как-то сейчас не думалось. А вот о приятном очень даже думалось.
Значит, я не против женитьбы как таковой? Нет. А против чего? Против брака с Анастасией. Вот если бы она…
Шальная мысль пружиной подкинула меня, и миг спустя я несся к дому в поисках Натали.
Она обрезала розы.
- Наташа, ты знакома с княжной Anastasie? – запыхавшись, выдохнул я.
- Знакома, - Натали лукаво улыбнулась, сняла жесткую садовую рукавицу и стерла капельку пота с моего виска.
- Какая она?
Сестра подняла брови, подумала, неопределенно пожала плечами: - Обыкновенная.
- Какого цвета у нее глаза? – уточнил я и замер в ожидании. Сейчас все решится!
- Синие… - она взглянула в небо, - нет, зеленые… - она перевела взгляд на темную зелень листа розы, потом на ярко-зеленые листья березы. – Нет, не зеленые. Они знаешь, такие…. Помнишь, мы с тобой смотрели на солнце сквозь морскую волну? Вот они такие, глаза княжны, сине-зеленые.
Я поник. Мне было не интересно, какими оттенками наполнены глаза княжны Anastasie . Это были не мои глаза. И она была не моя. Не нужная мне невеста. Тьфу, слово-то какое!
Я медленно возвратился к пруду. Чуда не произошло.
Но я не дал вновь вспыхнувшей неприязни затопить разум - мне нужна была холодная голова, - заморозил чувства и принялся размышлять дальше.
Почему мне не хочется жениться именно на Анастасии? Я представил силуэт незнакомки в нашей гостиной, в моей спальне…. И не почувствовал ничего, кроме раздражения. Вот оно! Эта барышня – не моя половинка. Она не сделает меня счастливым.
Более того, присутствие Анастасии в моей жизни лишит меня возможности искать мою половинку, искать мои серые глаза. Она не только не даст мне счастья, но и помешает найти его и стать счастливым!
Да, у меня были причины испытывать неприязнь к моей будущей невесте.
Ах, если бы князь отказал нам в руке дочери! Но кто же откажется от родственного союза с моей семьей…
Может, мне совершить что-нибудь эдакое, чтобы нарушить все правила приличия?.. Не поможет, приобрету вместо свободы лишь дурную репутацию.
А если нарушить закон? Стоп, это уже слишком! Это убьет матушку.
Выхода не было. Моя душа металась от приступов гнева к приступам отчаяния. Наконец, опустошенный, я пробрался к дому и влез в свою комнату через окно. Сейчас хотелось видеть лишь серые глаза девушки, с которой меня хотели разлучить. Ничего, родная, утешал я ее, что-нибудь придумаю…
Дни шли. Напряжение внутри меня нарастало. Ни у кого из близких мне людей я не нашел понимания.
Позиция отца оставалась неизменной: он незыблемо верил, что укрепляет основы моего будущего. А моя… блажь… пройдет.
Матушка светло грустила по поводу того, что я уже вырос. Вот скоро жену в дом приведу. А что не люба мне невеста, так это пока: стерпится – слюбится.
Натали ворчала: - Женись давай! А то моя очередь никогда не придет!
Няня: - Слушайся родителей, Петруша, они худого не посоветуют. Женишься, детки пойдут – вот и счастье.
Владимир: - Ты с ума сошел! Какие серые глаза! Родители нашли тебе молодую, красивую, богатую, а ты о ком размечтался? Прекрати метаться, Петр! Все так женятся, и меня так женят. Вот черт! - он на миг застыл от осознания собственных слов. - Как бы батюшку натолкнуть на мысли о Sophie…
Только в Левушке была искра сочувствия: - Пе-еть! Не переживай так! Княжна не так уж на белку и похожа.
В один из дней в доме поднялась радостная суматоха: приехал редкий гость - Аркадий, старший брат, служащий в столичном военном ведомстве.
Едва успевший умыться и переодеться с дороги, он был атакован любовью семьи. Счастливая матушка не отходила от него ни на шаг, а он снисходительно позволял ей порадоваться тому, как красиво по петербургской моде подстрижены его усы, как подчеркивает его мужественную внешность складочка между бровей, и погрустить о том, что первая сединка уже поселилась в густых черных волосах. Натали и Левка висели на нем, а отец довольно улыбался. Брат смеялся и отвечал сразу на все вопросы: - Nadine здорова, кланяется всем…
- Нет, мы не были на последнем бале, Natalie… Nadine уже не до балов.
- Конечно, Левушка, завтра с утра и съездим…
- Bien sûr, père,** Bonaparte*** не ожидал, что генерал Беннигсен остановит его под Эйлау…
- Да что вы говорите, maman, princesse Anastasie****? Отличная партия!
- Ах, Natalie, если бы только dentelle de Valenciennes***** пострадали в этой кампании…
- Ананас? Конечно, Левка, разве я мог забыть привезти ананас?..
Я не мог этого выносить. Мой мозг цеплялся за всякую ерунду: ананас! Терпеть не могу все, что начинается на «ана»! Я знал, что не буду этого есть!
Библиотека милосердно спрятала меня от радостных возгласов. Я бездумно раскрыл первую попавшуюся книгу. Что-то о животных. Проклятье: анаконда! На рисунке гигантская змея душила своими кольцами обезьяну. Брр!! Вот так и меня душила одна только мысль - Anastasie …
Дни летели, уехал Аркадий, растревожив отца новостями с войны в Европе. Роковая среда приближалась. И в моей душе все выше поднимала голову злоба на княжну, которая пришла и разрушила мою жизнь.
Понедельник.
Вторник.
Среда. Она все-таки пришла. Я ненавидел каждую секунду наступившей среды: отвратительный завтрак, отвратительное фехтование, отвратительные упражнения Natalie на фортепиано, отвратительная забота матушки, отвратительный …. Наконец, я не выдержал напряжения и сорвался в Орловку.
Владимир был поражен силой моего отвращения…. ко всему: - Прости, но я не понимаю, от чего ты так бесишься?
- Не знаю! Не знаю. Не знаю! Ничего не хочу! – мерил я шагами комнату Владимира. Семь шагов. Стена. Поворот. Семь шагов. Снова стена!
- Ты не хочешь знакомиться с княжной Анастасией?
- Да!!! – удивительно, как волны моей ярости не сокрушили все вокруг.
- Это всего лишь знакомство.
- Понимаешь, пока я с ней не знаком, ее нет в моей жизни. Ее нет. Нет! Нет!!!
- А познакомившись, ты впустишь ее в свою жизнь?
- Я не впущу! Она войдет сама! А мне ее не надо. Я ее не жду. Она мне мешает! Она мне не нужна!!!
- Петр! – поразился Владимир. – Ты ненавидишь ее! Да ты ее ни разу не видел! Ты ее ненавидишь просто за то, что она есть?
Я молчал.
- Это несправедливо по отношению к ней.
Я бросился вон. Бешеная скачка…. Луч огня из ваших глаз… Красная пелена ярости перед глазами.
Я выкрикнул свою ненависть в небеса, упал с коня в придорожную траву и долго бездумно лежал в изнеможении.
Сухая ветка колола меня обломком в щеку, словно пыталась спихнуть. Я перевернулся на спину. Неспешно, лениво изменяясь, текли на север облака. Им незачем торопиться: впереди у них вечность…. А у меня…. Я прислушался к Медальону за пазухой, он тихо лежал на груди, не холодный и не теплый, не друг и не враг, не вмешивался в такую человеческую нелепицу как ненависть…. Она – ничто с точки зрения Вечности…. Повелитель Времени, горько усмехнулся я. Надо было возвращаться домой. И в жизнь. И встретить неприятности лицом к лицу.
______________ вакации* (устар.) - каникулы Bien sûr, père,**(фр.) – конечно, отец Bonaparte***(фр.) – Бонапарт princesse Anastasiе****(фр.) - княжна Анастасия dentelle de Valenciennes*****(фр.) – кружева валансьен
*** Особняк Головниных был похож на музыкальную шкатулку: открылась дверь – из глубины вырвались свет и музыка, закрылась – упали сумрак и тишина.
Ах, если бы все двери и окна в доме сейчас захлопнулись и больше никогда не открылись!
Все, Петр, довольно, придушил я в себе воинствующего мизантропа и вслед за родными вошел в дом.
Прихожая. Ловкие руки лакеев. Старшие Головнины радушно встречают нас на пороге гостиной: - Михаил Петрович, добро пожаловать! Сердечно рады!
- Татьяна Александровна, княгинюшка, все молодеете!
- Natalie, красавица…
- Здравствуйте, Петр Михайлович.
Большая зала полна гостей. С высокого потолка льется свет, музыканты подстраивают инструменты, благопристойно журчат голоса…
Мы с отцом переходим от гостя к гостю, здороваемся, улыбаемся, прислушиваемся к разговорам, отец о чем-то шутит с приятелями…
Некрасивое лицо князя улыбается мне, теплая рука пожимает мою руку, бровь удивленно выгибается: у меня, оказывается, ледяные руки. Он поворачивается к красивой даме, стоящей подле него: - Князь, позвольте представить Вам….
- Очень рад, княгиня… - отец приложился к ручке дамы, а я изо всех сил игнорировал барышню рядом с ней.
Наконец, меня представили, я в свою очередь поцеловал теплую ароматную перчатку и, собрав в кулак всю свою волю, повернулся к девице.
Это была одна из барышень-двойняшек Головниных! Облегчение обрушилось на меня, и я так радостно улыбнулся ей, что она залилась румянцем, поспешно присела и отвела глаза.
Извинившись, я отошел в сторону и стал выглядывать Владимира, стараясь не смотреть на дам: боялся среди знакомых лиц увидеть незнакомое – княжны. Кузена долго искать не пришлось. И конечно, он был в центре внимания. Он заулыбался и призывно взмахнул рукой, я бросился к нему, как к спасительному берегу.
Девушка в голубом платье обернулась и медленно подняла на меня глаза.
Ох, напрасно я сегодня клял небеса: вот она, кара Господня!
Серьезными синими (нет, зелеными; нет, синими; Боже, какая разница!) глазами смотрела на меня княжна Анастасия. Они внезапно притянули меня: в их прозрачной сине-зеленой глубине плескалась тревога.
Аромат духов коснулся меня, где-то на краю сознания слышались обрывки музыки. Владимир приглашал кого-то на полонез…. Кто-то из молодых людей заговорил о последнем бале в Петербурге….
Но мне было не до пустяков: я смотрел в глаза княжны Анастасии. Похоже, я вел себя неприлично: еще не успел оторваться от ее глаз, а щеки Анастасии начали розоветь, она опустила ресницы и спрятала взгляд, почему-то причинив мне этим физическую боль. Мое настойчивое внимание было недопустимо, его нельзя было списать на бальные вольности.
Как во сне, я учтиво – надеюсь! – поклонился, отвернулся и пригласил на полонез Natalie.
Исполнив обязательную формальность – полонез, - я отошел к окну. Густая ночная темнота превратила его в зеркало, казалось, что существует еще одна гостиная, превращенная в бальную залу, и в ней сейчас, весело прискакивая и стуча каблуками, царит полька.
Голубое платье то появлялось, то исчезало в черноте окна. Странно, но меня это не устраивало: когда оно исчезало, хотелось заглянуть за край «зеркала».
Я надел на лицо маску скуки, повернулся и стал глядеть на танцующих. Краем глаза я не отпускал голубое платье, но прямо не смотрел: девице, которая намеревалась разрушить мою жизнь, ни к чему было гордиться моим вниманием.
Вальс сменился полькой, полька – венгеркой…. Вот голубая фигурка грациозно движется в pas d`Espagne и pas de quatre*…. Недостатка в партнерах княжна явно не испытывала.
Наконец, веселая, с легким румянцем на щеках, порхнула она к матери, села подле нее, взяла с подноса предложенный лимонад. На меня она ни разу не взглянула, поэтому я позволил себе наблюдать за нею, чтобы составить о ней свое мнение.
Двигалась Анастасия естественно, легко и красиво. Вот она склонилась к матери, слушая что-то, быстро взглянула на нее, засмеялась, отрицательно качнула головой. Неожиданно она сняла длинные перчатки и заправила в прическу выбившиеся льняные волосы, очень женственным движением пробежала пальцами по золотисто блестящим в свете локонам, проверяя, все ли в порядке. Я вдруг увидел, как от движения ее рук четко обрисовалась под платьем небольшая грудь, бросилась в глаза ее стройная шея, тонкий стан, худенькие ключицы ….
Снова вспомнился ее притягивающий взгляд, аромат духов; я судорожно вздохнул: княжна была не дурнушкой.
Долго сидеть ей не дали: Владимир пересек залу, поклонился дамам, сказал что-то приятное – обе заулыбались, - княжна подала ему руку, и он повел ее в первой кадрили. Кузен вел свою партнершу в танце весело и бережно. Временами он наклонялся к ней и что-то говорил, она улыбалась и отвечала; я со странным чувством зависти наблюдал, как его рука смело ложится на ее талию, перехватывает ее пальчики…. Мои глаза оторвались от смелых рук Владимира, и наткнулись на его укоризненный взгляд. Я с показным равнодушием отвел глаза: даже лучшему другу не надо знать, что сейчас со мной происходит.
А что со мной происходит? Во-первых, я хотел быть на месте Владимира. Во-вторых,… Не знаю, что «во-вторых», потому что очень мешает «во-первых»! Я представил, что ее рука лежит на моем рукаве, а моя рука – на ее талии, и ладони обожгло, точно сунул их в кипяток. А мгновение спустя этот жар плеснул мне в лицо, и я поспешил выскользнуть через стеклянную дверь в темную прохладу террасы.
Она напоминала зимний сад: все цветы, обычно толпившиеся в гостиной Головниных, были вынесены сюда, чтобы освободить место для танцев. Вскоре терраса наполнится гостями, захотевшими отдохнуть, а сейчас прохладный полумрак напоен только легким горьковатым запахом черемухи с неприятной ноткой бузины – их свежесрезанные ветки расставлены вдоль перил для отпугивания комаров.
На дорожку и близкие кусты падали из окон желтоватые отблески, а дальше все тонуло во мгле. За углом слышались голоса: кучера и лакеи, напившись чаю, дожидались хозяев, негромко переговариваясь, пересмеиваясь и звонко шлепая комаров.
Я облокотился на перила, слушал, как жар покидает щеки. Запоздало начало колотиться сердце, а мысли явно требовали «твердой руки», метались в голове, как стадо перепуганных гусей.
Тихо, тихо, глупое сердце, дай привести в порядок бестолковые мысли!
Теперь думай, голова, почему мне так неспокойно!
Я убедил себя, что княжна – чудовище, но она оказалась, скажем так,.. милой. Я привык думать, что она стремится вторгнуться в мою жизнь и разрушить ее, но, похоже, княжну это совсем не интересует.
Неприятно признаться даже себе, но эта мысль царапнула меня. Вспомнились руки Владимира на тонкой талии – мне тоже захотелось прикоснуться к ней, и чтобы она подняла на меня свои глаза цвета моря, но я тут же одернул себя, это было совсем ни к чему!
Тут стеклянная дверь распахнулась, выплеснула звуки третьей кадрили и закрылась, оставив на террасе тонкие фигурки.
- Весело! – выдохнула одна голосом Натали.
- Жарко, - отозвалась другая незнакомым мягким низким голосом.
- Ой, Петр! – пискнула третья голосом Полины. – Как ты меня напугал!
- Прошу прощения! – галантно ответил я легким голосом и подошел к барышням. Княжна помогла мне в этом: она опустила глаза и не поднимала их. – Милая Pauline, позволь еще раз поздравить тебя с днем рождения, - я склонился к ее руке.
- Спасибо, спасибо! – весело отозвалась Полина. – Ты уже знаком с княжной Anastasie?
- Имел честь быть представленным.
- Помоги нам, Петя. Мы с Наташей уговариваем Анастасию еще погостить у нас, а она не соглашается, - пожаловалась Полина. – Она собралась завтра с родителями в Петербург.
Завтра. Почему меня это так задело? Потому что теперь мне хотелось лучше узнать ее: познакомиться с Анастасией, которой я тоже не нужен. Но которая по-прежнему должна была стать частью моей жизни. Это желание было неожиданным и сильным. Мне страстно захотелось, нет, не дотронуться до нее, а говорить с нею, узнать ее мысли, ее характер. Как там говорил Альбус Поттер? Узнать, насколько девушка мне созвучна.
- Пожалуйста, княжна, останьтесь, - вежливо проговорил я, но сквозь учтивость прорвалась капля моего жгучего желания. Анастасию, видимо, обожгла эта капля: ее ресницы метнулись вверх, но вовремя остановились где-то в районе моего подбородка и снова опустились.
Зато я получил возможность открыто смотреть на ее лицо. От длинных ресниц на щеках лежали полукругами тени; на лоб снова выбилась светлая прядка, - вот бы ее поправить! - что за глупая мысль; нижняя губа полновата, но не портит лицо, а добавляет ему очарования вместе с румянцем, медленно выступающим на щеки.
Княжна чуть прикусила краешек нижней губки, мне показалось, что она постаралась прикусить улыбку, и ответила: - Еще ничего не решено, - в грудном голосе слышалась приятная музыкальность, но, может быть, я становился необъективным и слышал то, чего нет.
Смятение чувств продолжалось: мне так захотелось остаться рядом, что надо было немедленно уйти.
- Mademoiselle Pauline, не откажите мне в удовольствии танцевать с Вами мазурку!
- Мазурку? – изумилась подруга детства. – Ты с ума сошел, Петя, идет четвертая кадриль. Конечно, мы уже приглашены на мазурку! – и кокетливо добавила, - Вы можете подойти ко мне на котильон. Возможно, именно Вас я и выберу.
Я шутливо-сокрушенно развел руками и поклонился. А в Полине проснулся сорванец, и она застрочила: - Я так тебя ждала, Петя! А ты все не ехал и не ехал! Я Насте все уши прожужжала, как у нас бывает весело, когда ты приезжаешь!
- Представляю, что ты обо мне наговорила, - попенял я.
- Только хорошее, - ответил на мое скрытое опасение мягкий голос княжны.
- Обещай, что приедешь к нам завтра! – потребовала Полина.
- Непременно, - я поклонился барышням, свирепо взглянул в смеющиеся глаза Натали и открыл стеклянную дверь.
____________ pas d`Espagne и pas de quatre*(фр.) – падеспань и па-де-катр, русские бальные танцы.
Отправлено: 05.03.14 19:13. Заголовок: *** Владимир был бе..
*** Владимир был безумно занят, до обеда он так и не подошел ко мне. Но садясь за стол, я встретился с ним взглядом. Он все-таки волновался за меня, мой лучший друг. Как ты? вопрошали его глаза. Как тушка лебедя, ощипанная и запеченная, сейчас резать будут, мысленно ответил я ему.
Княжна сидела напротив справа, не далеко от меня, но гул голосов не позволял слышать, что отвечала она своему пожилому соседу. Я видел только, как она поворачивала к нему светлую головку и поднимала глаза. Теперь я мог рассмотреть, почему ее взгляд был таким притягательным: у нее был необычный разрез глаз - нижняя часть прямая и чуть приподнятая к вискам, и когда княжна поднимала взгляд, открывались две арки, наполненные сине-зеленым сиянием.
Это было очень необычно и красиво, и в сочетании с полной нижней губкой делало ее похожей … на белочку. Я засмеялся в тарелку и вспомнил Левку. А где же знаменитые уши? Как я их проглядел? Никаких ушей – только локоны, локоны, локоны хитрой прически.
Я поймал себя на том, что испытываю любопытство, очень напоминающее доброе чувство к княжне. Это было ново и неожиданно приятно.
Посмотри на меня, посмотри, мысленно просил я. Зачем мне это было надо? Откуда я знаю, зачем. Но отвечая в очередной раз соседу, Анастасия споткнулась о мой взгляд, на миг замерла, затем ее глаза воспитанно мне улыбнулись, она спокойно отвернулась и положила в рот кусочек овощей. В ее глазах уже не было тревоги, в них вообще больше ничего не относилось ко мне. Похоже, я не произвел на нее впечатления. Похоже, она не связывала себя со мной. Похоже, она не знала, что нас собираются поженить. Она могла этого и не знать. Пока. Тогда с чем связана ее тревога, так поразившая меня в первую минуту? Боже, я свихнусь от вопросов, на которые нет ответа!
***
После обеда был котильон. Полина с веселым недоумением стрельнула в меня глазами, когда я не подошел к ней, но ничуть не огорчилась, а весело передала розу неудачнику-кузену и приняла приглашение его приятеля.
Княжна и Натали порхнули к Владимиру, и он, конечно же, выбрал Анастасию. Веселый котильон длился и длился, пары сменялись и сменялись, Анастасия танцевала и танцевала. Она опять не обращала на меня внимания. А меня начали раздражать ее бесконечные партнеры, которые бесцеремонно кружили ее за талию, говорили комплименты, возможно, жали в танце ручку – знаю я этого Владимира! И это в то время как я, единственный, кому до нее действительно было дело, стоял в стороне, сжигаемый огнем поединка, в котором симпатия билась с предубеждением.
Все эти танцы и улыбки, этот румянец и равнодушие ко мне стали невыносимы. Я отошел в библиотеку, где мужчины курили и обсуждали причины успеха Napoléon Bonaparte, который так ловко и своевременно пришел к власти, воспользовавшись тем, что бедняжка Франция находилась в состоянии войны сразу с Австрией и Великобританией. Правда, теперь Франция из «бедняжки» превратилась во врага, особенно после Аустерлица. Всех тревожил успех французов в австрийской и прусской кампаниях. Было только одно светлое пятно на темном фоне войны: - Не ожидал, не ожидал Bonaparte, что генерал Беннигсен устоит.
- Да, первый раз французик споткнулся.
- Устояли, но какой ценой! Героически! Просто героически!
- Мой приятель Давыдов писал мне, как это было, - пылко вступил в разговор молодой поручик и прочитал на память, - «Черт знает, какие тучи ядер пролетали, гудели, сыпались, прыгали вокруг меня, рыли по всем направлениям сомкнутые громады войск наших и какие тучи гранат лопались над головою моею и под ногами моими!»
Все помолчали, представив эту апокалипсическую картину.
- Нда…. Война….
- Говорят, что маршал Ней вскричал после битвы: «Что за бойня, и без всякой пользы!»
- Конечно, французам без пользы.
- А нам-то какая польза? - вдруг высказался сосед-помещик. – Только что престиж.
- Что ж Вы так, батенька мой, - поморщился отец. – Патриоту России должно гордиться ее военными успехами.
- Да где же успехи? – не сдавался сосед. – Француз со дня на день Данциг займет!
В другое время я бы ни за что не оставил такой разговор, но сегодня он меня интересовал мало. Я снова вышел к танцующим. Матушка призывно махнула мне веером, отвела в сторонку и спросила: - Не скучаешь, Петруша?
Я знал, куда она клонит.
- Познакомился с княжной? – я кивнул, провожая глазами голубое платье. – Понравилась она тебе?
- Понравилась, – я проводил обрадованную и успокоенную матушку к креслам, усадил, подал лимонаду и поспешно ретировался в соседнюю комнату, где уже приготовили сцену для «пантомим».
Веселой толпой с террасы, из библиотеки, из танцевальной залы повалили сюда зрители. Я сел так, чтобы видеть Анастасию. Она сидела в первом ряду, я видел ее профиль и лавину кудрей, спустившуюся до плеч.
На удивление, пантомимы развлекли меня. Они показывали разные проделки нашей новорожденной. Как известно, Полина росла озорницей, поэтому пантомимы были превеселые. Звонче всех смеялась сама героиня. Одна из картин заставила меня замереть в смущении: она изображала, как мальчик с девочкой катались в лодке, и мальчик упал за борт.
- Это мы с Петей, мы с Петей! – хохотала Полина. – Он хотел кувшинку сорвать и вывалился из лодки!
Зрители смеялись, я тоже – куда деваться! Мне показалось, что княжна хотела посмотреть на меня, она уже начала оборачиваться, но потом передумала, и только ямочка на щеке показала, что она улыбается.
*** Почему-то именно эта ямочка вспоминалась мне дома.
Я лежал на диване в библиотеке. Внезапно Медальон привлек мое внимание: я его ощутил. Но не так, как кусочек железа, не как, как грозное оружие, а как котенка, который укладывается и укладывается за пазухой и никак не может удобно устроиться. Этот было неспроста, но я не успел обеспокоиться, как ощущение пропало. Я снова был один на один со смятением чувств и мыслей.
Княжна Анастасия оказалась милой барышней, и с этим надо было что-то делать.
Я вспоминал удивительные глаза, низкий бархатный голос, тени от ресниц…. Княжна мне нравилась!
Но какой-то внутренний осел упрямо бил копытом в мое сознание: не имеет значения, что девушка оказалась красивой! Иной раз за внешней красотой прячется такое!..
Елизавета Кастильская, например, была изумительной красавицей. Но это не помешало ей отправить тысячи людей на костер. Конечно, отправляла не она лично. Лично она улыбалась Фердинанду Арагонскому и покровительствовала Христофору Колумбу. Но Томас Торквемада - первый великий инквизитор – ее рук дело.
А венгерка Эржбет Батори! Вот уж Дракула в юбке! Я вспомнил красивое надменное лицо графини, которое видел на портрете, и снова поежился от ледяного беспощадного взгляда.
Думаю, княжна Анастасия не повинна ни в чьей смерти, но должно же и в ней быть что-то неправильное, плохое, что она прячет от всех. Я должен узнать об этом «плохом», ведь она претендует на мою жизнь. Пока не претендует, одернул я себя. Тут вспомнилась ямочка на розовой щеке. Претендует, горестно-радостно подумал я, встал и подошел к зеркалу. Оттуда на меня смотрел глупец, который решил с утра найти изъян в понравившейся ему барышне…
Отправлено: 05.03.14 19:29. Заголовок: *** Ближе к полудню ..
*** Ближе к полудню следующего дня я крался за Анастасией по саду Головниных. Мое чувство юмора умирало от смеха, когда представляло, как это выглядит со стороны. Но мне нельзя было отступать!
Около получаса княжна в одиночестве провела у пруда, сначала подкармливала лебедей, потом просто сидела на скамье, сложив руки на коленях, и смотрела на воду и рощу за прудом. А я прятался за толстенным дубом и тщился представить, какие мысли бродили в светлой головке, отчего ее лицо то расцветало легкой улыбкой, то становилось растерянным и беззащитным.
Теперь она медленно шла по аллее по направлению к дому, видимо, ее прогулка подходила к концу. Рука Анастасии скользила по низко подстриженным кустикам спиреи, а глаза перебегали с одной цветущей сирени на другую. Похоже, она просто бездумно наслаждалась нежарким солнцем. Я, как призрак, осторожно скользил за сиреневыми кустами, между колкими стволами подрастающих сосенок.
Вдруг Анастасия повернулась и шагнула в мою сторону. У меня оборвалось сердце: она все-таки услышала тихое шуршание травы под моими ногами! Хорош я буду, когда она спросит меня, что я тут делаю! Но девушка остановилась, помедлила и опять пошла к дому. Я перевел дыхание. Анастасия сделала два шага, передумала и все-таки решительно направилась ко мне. Я растерялся и даже не пытался скрыться. Княжна подошла к кусту, за которым я так безнадежно спрятался, наклонилась, оторвала от подола узкую ленту, привязала ее на ветку, что-то ей пошептала и быстрыми шагами направилась дальше.
Что это было? Зачем она оставила ленту? Мне? Я дождался, когда желтое платье скроется за поворотом аллеи и подошел к маленькому светлому банту. Нет, эта лента была не для меня. Ею была перевязана сломанная сиреневая веточка. Я долго смотрел на нее. Княжна была добра. Только это узнал я в результате своего смешного преследования.
Оживленные голоса и взрывы смеха я услышал издалека. По-другому и быть не могло в обществе Владимира. Все пили дневной чай на террасе.
- Петя! – радостно закричала Полина, скатилась ко мне с крыльца и потащила за руку к обществу.
Все семейство Головниных радостно приветствовало меня, наливало чай, удобно усаживало, справлялось о здоровье матушки…. И княжна, здороваясь, со светлой домашней улыбкой наклонила голову.
После чая было решено отправиться на дальние пруды кататься на лодках. Для дам подали коляску, а мы с Владимиром отправились верхом.
- Где ты был? – тихо просил он, когда процессия с шумом и смехом тронулась с места.
- Нигде, - сердито ответил я. – Не спрашивай!
- А мне вчера показалось, что она тебе понравилась, - протянул Владимир. Но я не попался на крючок. Кузен усмехнулся, догнал коляску и пристроился со стороны княжны.
- Что вы говорите? – донесся до меня его веселый голос. – Конечно, надо чтобы кто-то присмотрел за Петром. Вдруг он опять упадет в воду.
Вот черт! Но выказывать недовольство было глупо, поэтому я просто ехал сзади и рассматривал Анастасию. Солнечные лучи скакали по ее желтому платью, по светлым волосам и заставляли их сиять. Вдруг ветерок взметнул вверх золотые локоны и на мгновение показал мне ушко Анастасии. Оно и вправду было необыкновенным: красивая длинно-округлая аккуратная раковина, будто княжну в детстве часто тянули вверх, как тянут детишек в день рождения, шутливо считая годы и приговаривая «расти большой».
Все-таки каким необычным был облик этой девушки! Она не походила ни на красавицу-мать, ни на князя. Она была красива какой-то нездешней красотой.
Конечно, мне не повезло, и с княжной в лодке оказался Владимир, хотя мне очень хотелось, чтобы именно она «присмотрела» за мной. Мне составляли компанию барышни-двойняшки Головнины, которые потеряли надежду привлечь мое внимание и щебетали о чем-то между собой. Меня это вполне устраивало, я мог прислушиваться к веселью во второй лодке. Оттуда то и дело доносился звонкий смех Полины и жизнерадостное ржание Владимира. Потом барышни запели. Два голоса, низкий и высокий, красиво переплетались и оттеняли друг друга: Гей-да ты, дубравушка, Не буди добра молодца, Дай ты ему выспаться Да ой-да досыта....
Лебеди свое дело знали, целое стадо белых и пара черных птиц подплыли к нам. Мы бросали в воду хлеб, они роняли вниз клювы и снова поднимали головы, глядя на нас горделиво и снисходительно. Удивительно, княжна кормила черного лебедя из руки. Полина повизгивала от желания сделать так же, но не решалась.
Берега пруда заросли ивой, высокими травами, по колено в воду забрел тростник. Только на лодке можно было добраться до зеленой поляны, где привольно раскинулись роскошные водяные лилии и высунули поросячьи носы кувшинки. Весло вязло в переплетениях подводных стеблей, и я не рискнул забираться в глубину цветов. Мои vis-à-vis* с детским восторгом принялись таскать из воды белые лилии, с трудом отрывая жгуты стеблей. Я не мешал барышням веселиться, только приговаривал: «Осторожнее, не упадите!», да удерживал в равновесии лодку. Наконец, мои дамы утомились, решили, что уже достаточно накатались, и запросились на берег. Я не возражал.
Вслед за нами к берегу потянулась и лодка Владимира. Когда она ткнулась носом в берег, я лишил его возможности помочь княжне выйти и первым подал ей руку. Узкая ладошка тепло легла в мою руку, это было чудесное ощущение, и я утонул в нем. Мерзкий осел, которого все называют внутренним голосом, тут же громко посоветовал мне не сопротивляться родительской воле и купаться в блаженстве до конца дней.
Я одернул себя и попенял Владимиру:
- А где цветы княжны? Ты ленился?
- Я бросил бы к ногам княжны все цветы мира, но ей не нужно. Она хочет, чтобы они цвели там, где цветут, - сокрушенно ответил тот.
Княжна порозовела, но весело покачала головой, разгадав его флирт. Мне понравилось, что она не стала жеманничать и отпираться. Она была скромна.
Благодаря прогулке аппетит у всех был хорошим, как и настроение. После обеда барышни Головнины с Владимиром устроили на террасе игру в фанты. Я отказался играть, сел в кресло-качалку и принялся с улыбкой наблюдать за всеми, то есть за княжной. Она тоже не играла, сидела в тени от березы с пяльцами в руках, но не вышивала, а смотрела на играющих.
- Что этому фанту надлежит делать?
- Этому фанту…. рассказать глупый стих!
Одна из барышень - двойняшек, которой выпал фант, задумалась: - На память глупости не запоминаю…. Но, погодите, недавно встретилось одно, - она принесла из библиотеки книгу, нашла нужную страницу и прочитала: Пугаясь мороза, теряясь в снегу, Растет твоя роза в холодном саду. В краю, где метели наносят снега, Её не лелеет людская рука. Она расцветает, хоть солнца лучи В том северном крае не так горячи. И будто слезинки обиды в глазах, Застыли росинки в её лепестках. А ты всё тоскуешь среди красоты, И вместе горюют красавцы-цветы. Напрасные грёзы забыв, не ропщи, Ту бедную розу в снегу отыщи. Сорви её нежно и к сердцу прижми - Былые надежды она оживит. И хоть её листья холодны, как лед, Она не увянет, а лишь расцветет. И станет живее улыбка цветка - Теплее, чем солнце на небе, рука… Скрытый текст
Автор Ольга Волкова
Раздались смешки и аплодисменты, а княжна наморщила лоб и спросила: - А в чем глупость?
- Как же ты не поняла, Anastasie? Не могут зимой в саду цвести розы?
- Мне кажется, тут речь не о цветке. Роза – это аллегория.
- А о чем же?
- О душе и о любви, - княжна задумчиво смотрела на кузину.
- Ах, Anastasie, как ты утомительна со своими спорами, – отмахнулась та и закричала, - теперь моя очередь: что этому фанту делать?
Княжна промолчала, лишь качнула головой каким-то своим мыслям, потом перевела взгляд на меня, увидела, что я смотрю на нее и спросила: - А Вы, князь, что думаете об этом?
- Я думаю, что Вы правы, Анастасия Андреевна, тут не все лежит на поверхности.
Сине-голубые озера засияли и с симпатией посмотрели на меня. Я больше не мог противиться обаянию княжны и с нескрываемым удовольствием глядел на нее. Она была умна и деликатна.
Мы засиделись у соседей допоздна, пора было и честь знать. На обратном пути Владимир из кожи вон лез, чтобы меня разговорить, но я отмалчивался, чтобы не расплескать впечатления дня.
Дома я постарался избежать встречи с родными, лишь быстро пожелал «спокойной ночи» матушке и ушел к себе. Наконец, я мог вспомнить весь день, понять свои мысли и чувства.
Княжна Анастасия встала перед моим мысленным взором: вот она кормит лебедей, тонкая фигурка наклоняется над бортом, и я запоздало пугаюсь, что лодка могла перевернуться, ведь этот Владимир нисколько не следил за ее устойчивостью.
Вот Анастасия подает мне руку, и – тут мое сердце пропустило удар - я снова ощущаю ее тонкую теплую ладошку, мне не хочется отпускать ее…. Она совсем рядом, я слышу, как ее волосы пахнут ромашкой…. Вижу, как ветерок играет кружевными оборками на ее груди…. Ее закушенная полная губка налита вишневым соком, такая спелая. Она притягивает взгляд, я представляю, как обвожу кончиком пальца ее контур, а она теплая, мягкая, зовущая…. Она будит во мне желание…. Я задыхаюсь и пытаюсь унять сердце.
Вот щеки княжны розовеют от слов Владимира – и меня охватывает гнев, как он смеет делать ей комплименты, флиртовать, оказывать знаки внимания, как он смеет так смотреть на нее! Боже, кажется, я ревную…
В смятении поднимаю я глаза на мольберт. Боюсь увидеть в родных серых глазах моей половинки осуждение, но они сияют. Ты влюблен, говорят они, ты счастлив - значит, и я счастлива тоже.
Отправлено: 05.03.14 21:15. Заголовок: Arwen пишет: В смят..
Arwen пишет:
цитата:
В смятении поднимаю я глаза на мольберт. Боюсь увидеть в родных серых глазах моей половинки осуждение, но они сияют. Ты влюблен, говорят они, ты счастлив - значит, и я счастлива тоже.
Да, я влюблен. Это счастье.
Да, я влюблен. Это катастрофа.
Нина, я обмираю над твоим повествованием Мне не хватает слов, что бы выразить, как это все здорово! Дивлюсь я на такое умение писать интересно и красиво Скрытый текст
А твоя Анастасия мне родня (то есть, родственная душа, я тоже не люблю рвать цветы), и песня мне нравится: "не рвите цветы, не рвите, пусть будет прекрасной земля, а вместо букетов дарите: васильковые, незабудковые и ромашковые поля".
Отправлено: 06.03.14 20:32. Заголовок: Глава 4. Всю ночь я..
Глава 4.
Всю ночь я метался по жаркой кровати, тщетно пытаясь уснуть. Наконец, встал и открыл окно. Оно впустило в комнату запах сырого сада, испуганный всписк какой-то птахи и долгожданную прохладу.
Серые предутренние тени бесшумно бродили по саду, оформляясь в неясные фигуры. Точно так же неясны были и мои мысли и образы. Они толпились во мраке радостно-разгоряченного сознания, одновременно пытаясь пробиться к поверхности и поэтому терпя неудачу. Лишь некоторым счастливцам удалось протиснуться сквозь узкие врата моего блаженства, не растаять в нем, и в целости добраться до крохотного островка разума.
Но их труды были напрасны: они не говорили мне ничего, что я уже не знал. Анастасия оборачивается ко мне с вопросом в бездонных глазах…. Она прекрасна. Я знаю это. Анастасия протягивает лебедю хлеб. Гордая птица ест из ее рук, как домашняя собачка…. Ее движения красивы и просты. Я вижу это. Коляска неспешно катит по лесной дороге, платье Анастасии вспыхивает золотым пятном, попадая на солнце, ветерок шевелит светлые пряди и доносит до меня запах луговых трав…. Я тону в аромате, мне нечем дышать, да и сам жажду задохнуться и умереть в нем. Я чувствую это.
Послушная лишь воле подсознания моя рука рвет ворот рубашки, натыкается на крест и Медальон, я снова вспоминаю, как дышать.
Таинственный Ключ Миров сегодня тоже неспокоен, он него идет неясное чувство тревоги, но ей лишь на считанные мгновения удается пробиться к моему сознанию: оно надежно укрыто от тревог покрывалом счастья. У моего счастья есть имя. Его зовут Anastasie. Анастасия. Настя. Настенька.
Росистое утро застало меня в саду Головниных. Честно говоря, я не помню, как я сюда попал, помню только безлунное звездное небо – теперь новолуние – игривый разговор ветра с листвой и запах влажных отдыхающих трав.
Рассвет сначала подсветил розовым одинокое облако над домом, затем солнце подсушило крышу – был виден полупрозрачный парок, тающий в синеве, - и стало стучаться в окна верхнего этажа. За одним из них спала моя Анастасия.
Вскоре распахнулось окно в первом этаже, я знал его, это был кабинет хозяина. Голоса слуг стали смелее и слышнее, запахло свежим хлебом, где-то заржала лошадь. Стайка девок, позевывая и лениво переговариваясь, прошла мимо. Судя по туескам, они пошли в рощу по землянику, к завтраку.
Вдруг я почувствовал, что кто-то разглядывает меня. Я осмотрелся и увидел большую темную крысиную морду. Смешно, но она рассматривала - именно рассматривала! - меня круглыми бусинами глаз. Брысь, шепотом рявкнул я, и мерзкая тварь исчезла в зарослях травы.
Мне вдруг стало неловко: я представил, что княжна – или, не дай Бог, Полина – увидит меня сверху, лежащим на животе за кустиками роз. Вот будет повод для пантомимы в день рождения Анастасии!
Где пригнувшись, где на четвереньках выбрался я на дорожку, которая, минуя подъездную аллею, упиралась в решетчатый забор, перемахнул его, рискуя зависнуть на высоких штырях, и огляделся. Я прибыл сюда не верхом? Вот это да! Что ты сделала со мной Анастасия? Задав далекой спящей любимой риторический вопрос, я помчался домой, срезая дорогу лугом и рощей.
Любимой? Это слово пронзило меня. Я ничком упал в сырую от росы траву и долго лежал, слушая свое сердце.
Да, любимой.
Я перевернулся на спину, синий океан раскинулся надо мной, из него лилась звонкая трель невидимого жаворонка, чашечка колокольчика склонилась над моим лицом и, покачиваясь, удивленно меня разглядывала. Над ухом чуть слышно жужжало, это маленькая мушка просушивала на солнце отсыревшие за ночь крылышки. Алмазная капля росы нежилась в объятиях листа…. Мир был прекрасен!
Завтрак. Кто придумал это испытание для влюбленного?! Просто невыносимо слушать, чем заняты мысли и чувства моих родных: - Корочка у пирога суховата…
- Лев, ты вчера опять долго жег свечи. Почему ты рисуешь ночами? Не хватает времени днем? Полагаю, ты не чрезмерно загружен. - Но, папенька, вдохновение… - Попроси свое вдохновение приходить до ужина.
- Натали, не сутулься.
- Орловы собираются начать первый сенокос. - Я думаю, рановато…
- Наташа, не отставляй сливки в сторону! Они полезны, особенно молодым барышням. - Ах, маменька, насколько я помню, они были полезны и маленьким девочкам, и подрастающим красавицам, а теперь и молодым барышням! - Натали, тебе не кажется, что ты дерзишь? - Ну почему эти витамины спрятаны именно в том, что я не люблю! - Это не маменька их туда спрятала, поэтому будь добра, не дерзи. Что за новомодная манера поведения – перечить родителям?..
Как, скажите мне, как можно таким утром думать о сенокосе и сухих корочках хлеба?! Неужели они не видят солнечного лучика, заблудившегося в красновато-каштановой пряди матушкиных волос? Неужели их не трогает нежность березовой веточки, улегшейся на подоконник? Неужели им ничего не напоминают сине-зеленые цветы на чашке?..
- Michel, мальчикам надо взять несколько уроков вальса. У Головниных Левушка был несколько неуклюж, а Петя вообще его не танцевал.
- Вальс, - отец слегка поморщился. – Что за непристойности везут к нам из Европы.
- Но его приняли во всех домах. Его танцуют в Петербурге!
- Да знаю, знаю, - папенька раздраженно поставил чашку на блюдце. Оно жалобно звякнуло. – Надо идти в ногу со временем. Конечно, пригласи Иогеля.
Наконец-то разговор зашел о том, что было действительно важно, о позавчерашнем бале. Я ждал и боялся того момента, когда в нем появится единственно нужное мне имя.
- Княжна Anastasie очень мила. Но когда речь зашла о последней постановке «Отелло» в Малом театре, она всех нас поразила, - матушка засмеялась. - Представьте, она оправдывает Отелло!
Нет, я был не готов участвовать в разговоре об Анастасии. Я не хотел видеть вопроса в глазах отца, улыбки – в глазах матушки, насмешки и лукавства – от брата и сестры. Мои пылающие щеки, стучащее где-то в горле сердце, тело, откликающееся даже на одно ее имя – все это было не для посторонних глаз, все это было только мое. Чудом не покраснев, я поблагодарил за завтрак и ушел к себе.
Оправдывает Отелло? Какую черточку характера Анастасии приоткрыло мне знание этого? Смелость или глупость в том, что она не придерживается общепринятого мнения, да еще и заявляет о нем? Карандаш машинально оказался в руке, рисование всегда помогало мне думать.
Почему Анастасия оправдывает Отелло? Как вообще можно оправдать мужчину, убившего любимую? Я представил нас с Анастасией на месте Отелло и Дездемоны. Вот моя любимая флиртует с Владимиром, вот она в его объятиях кружится в вальсе и не просто танцует, а всей душой тянется к нему…. Бешеная ярость вспыхнула во мне, заклокотала и рванулась наружу, как лава из вулкана! Я ревновал! Ревность придушила голос разума, пискнувший о том, что это только мои фантазии. Она темной рекой беспомощности, отчаяния и злобы затопила все вокруг. Невыносимо, что Анастасия так смотрит на Владимира, что ее глаза при этом сияют. … Луч огня из ваших глаз…о, госпожа….
Усилием воли я ослабил стиснувшие карандаш пальцы. На листе бумаги был набросок милого лица с необыкновенными глазами. А Вы, князь, что думаете об этом? Я думаю, милая княжна, что не хотел бы еще раз испытать на себе силу ревности. Да, теперь я понимаю Отелло. И мне жаль его: ревность ушла, но унесла с собой любимую. Только… почему его понимаете Вы, княжна, такая юная? Неужели в Вашей жизни уже была разрушающая душу ревность? Значит, была и любовь. Или есть….
В глаза лезла и лезла жирная карандашная черта через весь лист. Она перечеркивала лицо девушки.
Похоже, умирая от ревности, я нанес Анастасии удар.
Какой мог.
Карандашом.
Я убил Анастасию. Как Отелло убил Дездемону….
Боже! Что еще скрывается в темных безднах моей души? Как не дать тьме вырваться наружу?
Перед мысленным взором возникла терраса Головниных, Анастасия в кресле с вышиванием на коленях. Трогательно беззащитная. Прости меня, милая…. Прости…. Я никогда не причиню тебе горя…. Я никогда не сделаю тебе больно…. Я….
В душе родилась решимость защищать это хрупкое сокровище до конца дней! Я стер безобразную черту с листка и поставил его на мольберт.
Мысль о том, какой я черный человек, не покидала меня. Я старался восстановить покинувшее меня самоуважение и весь день представлял картины, в которых спасаю любимую.
На уроке фехтования: за моей спиной – Анастасия, я закрываю ее собой от врага.
На верховой прогулке: лошадь Анастасии понесла, но я мчусь и спасаю девушку.
У реки под ивой – ой! - меня укусил шмель, бедняга попал под мою ладонь, когда я садился: морщась, я представляю, как вынимаю из руки Анастасии черное жало, дую на ладошку, целую ее….
- Что-то ты тихий сегодня, - подозрительно говорит Владимир, глядя, как я пытаюсь остудить в воде укушенную руку.
- Я не тихий, я – чудовище! – моя история с карандашным убийством производит на друга впечатление.
- Да…. Ты сражен…. Ай да нежная Анастасия!
Но я не поддержал игривого тона кузена: - Пожалуйста, не флиртуй с княжной настолько, чтобы я начал ее ревновать. Пожалуйста, Владимир. Я сам себя сегодня испугался.
Мне вдруг представился глаз дуэльного пистолета в руке друга. Это было отвратительно, это было неправильно.
Неясная тревога точкой родилась под Медальоном и тихонько заныла в груди, как зуб, который только еще начинает прибаливать.
Владимир хлопнул меня по плечу: - Не беспокойся об этом. Лучше подумай, какой ты счастливчик: тебе нравится твоя невеста!
- Более того…. – чувства так и норовили выплеснуться из груди. А с кем еще, кроме друга, я мог об этом поговорить. – Владимир, как я влюблен! Я все время хочу быть рядом с ней, слышать ее голос, видеть ее лицо, вдыхать запах ее волос…
- Вот это я понимаю! – кузен радостно толкнул меня в бок. – Придется тебе ночевать у алтаря!
- Когда до него дойдет дело, я не просплю, - но видение прекрасной Анастасии под фатой почему-то не принесло ожидаемого счастья. Чувство, радости, наполнившее душу, было каким-то неярким, смазанным и холодноватым. Будто эта радость меня не касалась…
- Конечно, не проспишь! Я не дам тебе проспать, даже если захочешь!
- Захочу?
- А вдруг ты опять заведешь песню о своих серых глазах!
Это был удар!
- Петр, что с тобой? Как ты себя чувствуешь? – испугался Владимир. - Ты так побледнел.
В моей голове была каша, даже не каша, а липкая грязь. Мысли медленно бродили по ней, еле вытаскивая ноги…. Анастасия…. Сероглазая…. Я не могу быть и с той, и с другой…. Мне надо будет делать выбор…. Выбирая одну девушку, я отказывался от другой.
- Петр! Петр! – тормошил меня Владимир.
- Душно, – деревянными пальцами я пытался расстегнуть пуговицу на воротнике. - Видимо, будет гроза, ты не находишь?
- Гроза? – он мазнул глазами по чистому, прямо-таки новорожденному небу. – Может, и будет…. Но тебе определенно надо вернуться домой и прилечь.
Не помню.
Ничего.
Как приехал домой.
Как прошел день.
Как пришла ночь.
Липкой паутиной связала меня необходимость выбора. В отличие от Владимира, я знал, что серые глаза – реальность. Миг, когда я осознал, что влюблен в княжну, принес не только полет счастья, но и ужас катастрофы; уже тогда я понял, что придется делать выбор, но малодушно оттолкнул эту мысль.
Рушился мир моих грез и надежд. Светлое, радостное будущее обещали мне чудные глаза Анастасии. Но в этом будущем не было места моей Сероглазой. Отказаться от Анастасии, чистой и … настоящей? Это выше моих сил!.. Отказаться от Сероглазой, которая живет в сердце, рядом с которой я – дома, рядом с которой Я - это Я? Невыносимо…. Я подошел к мольберту, серые глаза смотрели с сочувствием и пониманием. Что же мне делать, родная?
Темный безлунный мрак царил в мире. Под вопросительным взглядом конюха я взял коня, отпустил повод и отправился в ночь. Не слыша поводьев, умное животное неспешным шагом куда-то несло меня. Мимо проплывал лес, вот пошли луга, перелесок….
Я ехал вперед и вперед, в наивной надежде, что прохлада остудит пылающую голову, малодушно оттягивал время выбора.
Тревога, напоминавшая о себе весь день, росла и ширилась. Постепенно одна мысль нашла в липкой каше моего разума чистый островок, утвердилась на нем и смогла достучаться до моего сознания. Что происходит?
Что-то происходило в мире вокруг меня. Что-то, что никак не было связано с моими переживаниями, любовью, необходимостью выбора.
Медальон! Он неприятно…ммм… щипался! Точно такое ощущение было, когда на занятии в университете нас знакомили с недавним достижением Алессандро Вольта, он изобрел «батарею», она щипала язык, которым к ней прикасались. Это называлось «электричество».
Медальон щипался электричеством, будто пытался мне что-то сказать! Но – увы! – я его не понимал. Зато вспомнил про Трион! Я всмотрелся в темный силуэт леса, за узкой стеной которого, я знал, лежит одно из Бобровых озер. Лес выглядел враждебно. О, нет! Что, если Трое подстерегают на дороге, а у меня даже шпаги с собой нет! Я повернул к дому. Сигналы от Медальона стали почти невыносимы. Они били в меня, заставляя спотыкаться сердце. Может, Ключ хочет, чтобы я продолжил свою прогулку?
Я развернул коня и снова направил его по темной дороге к неясной далекой полосе леса. Похоже, это было верное решение: боль в груди постепенно стихала, оставляя лишь тревогу. Изо всех сил я вслушивался, вглядывался и даже внюхивался в сумрак ночи. Он вкусно пах остывающей землей и луговыми травами.
Стук копыт хлестнул по ушам, сердце упало. Кто-то догонял меня. В страхе съехал я с дороги в густую тень деревьев и притаился там.
Из-за поворота выметнулся черный, как сгусток ночи, конь и промчался мимо. Тонкая фигурка сидела на нем без седла, пригнувшись и высоко поджав колени. Ветер развевал светлые одежды и длинные волосы. Казалось, лицо, руки, вся фигура наездницы излучают серебристое, подобное лунному, сияние. Потеряв себя от изумления, я смотрел вслед босоногой всаднице. Это была княжна Анастасия!
Конь подо мной нетерпеливо играл мышцами и с недоумением косил на меня глазом. А мы почему стоим? Разреши мне помчаться вслед! Вот увидишь, я догоню и перегоню их!
Анастасия? Верхом? Ночью? Скачет туда, куда вел меня Медальон? Там опасность! Оттуда идут волны вражды и тревоги! Анастасия в опасности! Весь день я представлял себе, что окажусь в нужное время в нужном месте, чтобы спасти ее. Вот оно, это время и место!
Мой конь рванулся за светлым пятном, стремительно уменьшавшимся вдали. Анастасия, я спасу тебя! Я не дам волосу упасть с твоей головы! Я спасу тебя, милая! Я выполню свой долг перед тобой.
Долг перед Анастасией? А кто выполнит твой долг перед девушкой с серыми глазами?
Впереди, над мрачной стеной леса, бесшумно и страшно начали вспыхивать синие сполохи. Каждая вспышка озаряла мертвенным светом половину неба.
Я мчался к этим огням, а мысли неслись быстрее моего коня. Я спасу Анастасию, а потом вернусь, чтобы найти Сероглазую и не обмануть ее надежды!
Боль ударила в сердце, когда я понял, что сделал свой выбор! Я спасу Анастасию, чтобы отказаться от нее….
Мы без дороги прорвались напрямую к озеру. В свете удаляющихся вспышек я рассмотрел на берегу черные тушки. Кто-то убивал наших бобров. Зачем? И каким оружием? Я бросился к неподвижным тельцам и отшатнулся: это были не бобры. Весь берег был покрыт мертвыми огромными крысами! Они лежали везде, тела их скрывались в темноте, там, где продолжало временами освещаться небо и откуда послышался пронзительный женский визг. Анастасия!
Спотыкаясь на корнях и мертвых крысах, я бросился в просвет между деревьями. Но свет пропал, на лес упала тишина. «Анастасия, - кричал я. – Настенька, я иду!» Иду, иду, твердил я, прорываясь сквозь заросли. Лицо заливали слезы и пот. Я иду! Мои руки обшаривали пространство впереди в тщетной попытке спасти глаза от хлещущих веток. Я ломился сквозь лес, как разъяренный кабан. Испуганно всхрапнул рядом конь Анастасии. Я был на правильном пути.
Небо вновь стало вспыхивать смертельной синевой, раздвигая на мгновение непроницаемую тьму, и я увидел, куда бежать.
Лес вытолкнул меня на поляну. Страшная и величественная картина открылась моему взору в свете синих вспышек, я примерз к месту, где стоял.
Тонкая девичья фигурка стояла на огромном камне, на который накатывались и накатывались темные живые волны. Но Анастасия не была беззащитной: с ее рук срывались синие молнии и били в осаждающих камень гигантских крыс. Но на место убитой тотчас вставала новая черная тварь. Анастасия отчаянно закричала, вскинула руки над головой. Из них полилось целое море синего пламени. Оно залило поляну, я схватился за ослепшие глаза; когда пламя погасло, на поляне осталась только маленькая, упавшая на камень фигурка.
Раскалившийся Медальон обжег меня, я вспомнил, как двигаться, и бросился к камню. Но добежать не успел. Лунный луч прорвался сквозь плотные тучи и кругом лег на поляне. К этому кругу, спотыкаясь и падая, побрела обессилевшая княжна.
- Анастасия! – кричал я, задыхаясь на бегу, но она не оборачивалась, словно не слышала меня.
Наконец, девушка добралась до светлого островка, нарисованного луной, ступила в его середину и медленно, словно с трудом, повернула ко мне лицо с огромными страдающими глазами. Я был почти рядом.
- Прощай, - тихо прошелестела она и начала таять в лунном свете.
На границе круга выросла горбатая тень и бросилась на исчезающую фигурку. У меня была лишь доля секунды, чтобы встать между нею и Анастасией. Крупное тугое тело ударило в меня, отвратительный писк резанул уши, я руками вцепился в густую жесткую шерсть, пахнуло мерзким воздухом, острые зубы нашли мое горло.
Я упал, прямо в лунный свет, укравший у меня Анастасию.
Arwen , спасибо! В повествование стиля а-ля Лидия Чарская очень удачно вставлены элементы жанра фэнтези, вся эта чудная смесь интересно читается, сюжет захватывает, приятно удивляя своей неординарностью. Нина, продолжайте, пожалуйста, и не ограничивайте себя в фантазии!
Рассвет сначала подсветил розовым одинокое облако над домом, затем солнце подсушило крышу – был виден полупрозрачный парок, тающий в синеве, - и стало стучаться в окна верхнего этажа. За одним из них спала моя Анастасия.
Arwen пишет:
цитата:
Я перевернулся на спину, синий океан раскинулся надо мной, из него лилась звонкая трель невидимого жаворонка, чашечка колокольчика склонилась над моим лицом и, покачиваясь, удивленно меня разглядывала.Над ухом чуть слышно жужжало, это маленькая мушка просушивала на солнце отсыревшие за ночь крылышки. Алмазная капля росы нежилась в объятиях листа…. Мир был прекрасен!
Я уже давно не получала такого удовольствия от описаний природы
Arwen пишет:
цитата:
папенька раздраженно поставил чашку на блюдце. Оно жалобно звякнуло
Arwen пишет:
цитата:
Неужели они не видят солнечного лучика, заблудившегося в красновато-каштановой пряди матушкиных волос? Неужели их не трогает нежность березовой веточки, улегшейся на подоконник?
Arwen пишет:
цитата:
Ревность придушила голос разума, пискнувший о том, что это только мои фантазии. Она темной рекой беспомощности, отчаяния и злобы затопила все вокруг.
Какое точное описание.
Arwen пишет:
цитата:
Мысль о том, какой я черный человек, не покидала меня. Я старался восстановить покинувшее меня самоуважение и весь день представлял картины, в которых спасаю любимую.
Нина, ты пишешь так профессионально, читать одно удовольствие!!! У тебя так хорошо соседствуют, уживаются рядом реальная реальность и фэнтези А описание Лунной ночи просто потрясающее! В этой ночи даже больше чего-то мистического... Такой полет фантазии!... Жду продолжения
Спасибо за отзыв, Аня! Для меня он очень важен: я так доверяю Вашему вкусу и чувству языка. Кроме того, это для меня еще и дополнительная возможность с Вами общаться: в рассказе так много "меня", и приятно, что Вы, хоть и поневоле, на "меня" откликаетесь
Так приятно, Леночка, что ты заметила многие тонкости повествования, которые мне дороги. Собственно, из-за таких вот "жемчужинок", и пишется с удовольствием. Так захватывающе работать со Словом!
цитата:
У тебя так хорошо соседствуют, уживаются рядом реальная реальность и фэнтези
Это, наверное, потому, что и в жизни у меня все так переплетается. Взять хотя бы "Отелло": эта глава была написана прошлой весной - я, как и жители 19 века, никуда не спешу , - когда в реальной жизни об "Отелло", так близко подступившего ко мне в этом году, еще и речи не было. Мистика))))
Дорогие читательницы, скажите, пожалуйста, не слишком ли "женственным" получается у меня Петр? Пока еще можно его "ужесточить", история не закончена - я сейчас пишу 8 главу)
не слишком ли "женственным" получается у меня Петр?
Он у тебя нежен, чувствителен, романтичен, но и, достаточно, реалистичен. Петруша твой - дитя своего времени, и ему только 19 лет (если я не ошибаюсь). У него тонкая, художественная натура. Он не воин..., он романтик, художник. Его наблюдательность, умение чувствовать собеседника - подходящие качества для дипломата (станет он им потом, или нет, не важно, выбор сделан не в разрез его природе). Вспоминая юношей, которых описывали классики 19 века, Петя у тебя не выбивается из того ритма жизни... Но с каждым разом, по капельке должно прибавляться взросление и мужественность, даже если по времени пройдет всего три летних месяца. Если дальше у тебя так, то все нормально, волноваться за Петю не стоит
Нина, а я, читая про Отелло - ахнула, мне показалось, что это написано под впечатлением нашего Отелло... и правда, - мистика...
Бесчеловечно оставлять главного героя одного, в лесу, без сознания.... Поэтому, продолжим)
Глава 5.
Сначала очнулось тело. Я попробовал шевельнуться, и мне почудилось, что спина начала съезжать по гладкой поверхности. Руки непроизвольно вцепились в мою ненадежную деревянную опору. Да она еще и узкая, эта деревяшка! И жесткая какая! Вот бы перинку, подушку. А то каждая косточка ноет...
Лежать стало мягче и удобнее, а руки пришлось перехватить – им мешала толстая перина... Что за чудеса?
Теперь очнулись уши и уловили мелодичный смешок: - Смотри, просыпается! Мягонькое под себя положил, неженка!
- Хорошо, что просыпается, - ответил другой голос, низкий и чем-то знакомый. - Приступай.
В носу защекотало от терпкого запаха молодой тополёвой листвы, к шее прикоснулось что-то мягкое и влажно-прохладное, но ее вдруг охватил нестерпимый жар. Я стиснул зубы, чтобы не закричать, не сдержался и застонал.
- Стонешь? Это хорошо, милый, - заворковал голос. - А теперь попей.
В губы ткнулся край чаши, я с жадностью сделал глоток. Теперь огонь ударил в горло и кругами заходил по гортани, спускаясь вниз и лишая меня сил терпеть боль.
Я хватал ртом воздух, не чувствуя его прохлады, глотал его в тщетной надежде приглушить жар, слезы лились ручьем. Я проморгался и, наконец, увидел глаза своей мучительницы. Оленьи глаза. В них читалось сострадание: - Потерпи, милый, так надо.
Проваливаясь в темноту, я услышал: - Бедняга. Справится ли, он всего лишь человек?
- Это его единственный шанс выжить. Да и не такой уж он и человек.
- Что ты имеешь в виду?
Ответа я не услышал, и мне было совершенно все равно, выживу ли. Что-то такое я потерял, без чего жить не имело смысла. Только надо вспомнить, что. Что? Что?.. Темнота леса с безумными синими вспышками вновь навалилась на меня, тонкая фигура на камне среди моря ослепительного огня... Анастасия!..
- Анастасия... - имя с трудом продралось сквозь обожжённую глотку.
- Все хорошо, милый, - опять заворковал голос.
- Анастасия...
- Все хорошо. Скоро вернешься к своей Анастасии.
Под звуки этого нежного голоса я часами и днями проваливался в темноту, возвращался к свету... Снова и снова. Постепенно темнота перешла во сны, свет - в бодрствование. Я выздоравливал.
Но галлюцинации не отпускали меня: мне казалось, что стены палаты изменяются по моему желанию. Однажды я полдня забавлялся тем, что менял их цвет и рисунок.
Место, где я лежал, совсем не походило на больницу, простая деревенская комната с домоткаными половичками и занавесками в цветочек.
А чуднее всего была моя медицинская сестричка. Она не носила белого халата, не пахла лекарствами... Она пахла молодой тополиной листвой и поила меня зельем, от которого зажигался огонь в горле. Она мило склоняла головку к правому плечу и сочувственно щурила оленьи глаза с редкими длинными стрелами ресниц. У нее было правильное личико с точеным носиком и маленьким ртом, темные волосы были скручены на затылке строгим узлом. У нее была легкая походка, тонкий стан, легкомысленный мелодичный смех... Она была так хороша, что казалась ожившей куклой. У нее было чудное имя - Иннэль.
И она была эльфийкой.
С ума сойти!..
Иногда меня навещала другая эльфийка, строгая, сдержанная Анариэль. Она держалась отчужденно, садилась у ложа, трогала прохладной рукой мой лоб, низким грудным голосом справлялась у меня о самочувствии, слушала пульс. Ее голубоватое платье пахло свежим снегом... Неловко признаться, но она волновала меня. В ее присутствии я становился неуклюжим и косноязычным. К счастью, Анариэль задерживалась у меня ненадолго, у нее были другие заботы: она была хранительницей чего-то.
Ни Анариэль, ни Иннэль не знали девушки по имени Анастасия...
Наконец, я окреп настолько, что однажды вечером мне позволили выйти на балкон. С понятным интересом разглядывал я окружающий мир.
Небольшое плато окружали поросшие хвойником горы, кое-где зеленый ковер леса прорывали серо-коричневые морщинистые скалы. Напротив меня хмурилась лохматыми закатными облаками высоченная седая вершина. Не хватало только беспокойной горной реки. Я прислушался и тут же услышал ее рокот и ворчание, приглушенные расстоянием. Высоко в небе распластался силуэт крупной птицы, провожающей на покой усталое солнце. Еще несколько минут, и маленькую чашу среди гор зальет ночной темнотой…
Итак, я в горах. Вспомнился давний разговор с Иннэлью. - Где я?
- В больнице, конечно! Неужели я так плохо тебя лечу, что ты все еще этого не понял? – засмеялась эльфийка.
- Как я сюда попал?
- Как все попадают, - она пожала плечами. – Тебя принес Лунный Луч.
- Что? – не поверил я. – Ты хочешь сказать, что я в больнице на Луне?
Как она смеялась! А когда я пытался настаивать на ответе, посоветовала: - Спроси у хранительницы Анариэли. Она расскажет лучше меня.
Анариэль…. Мне кажется, или лед в ее взгляде начал таять? Кстати, вот и она…
Тонкие пальчики эльфийки легли на перила балкона рядом с моими.
- Добрый вечер, красавица!
Легкая улыбка мелькнула на полноватых, но красиво вылепленных губах эльфийки: - И тебе звездного неба, Странник!
- Я хотел тебя спросить, Анариэль...
- Подожди. На все вопросы ответит тебе мой отец. Он будет здесь через неделю.
Что же…. Где я – теперь известно, а зачем – и так понятно.
Городок, небольшой, напоминающий по форме снежинку, привольно раскинулся на пестром луговом ковре. Его улицы — сады, сады и сады — звенели голосами птиц, жужжанием пчел и гудением шмелей, журчанием воды и, главное, смехом, пением и мелодичным говором эльфов. На открытых лужайках резвились молодые жеребята и степенно паслись кони.
Но было что-то странное, неестественное в этом красивом месте... Я долго не мог понять, что. Наконец, понял. Здесь не было детей. Совсем.
Методично, день за днем, улицу за улицей, обходил я городок в поисках Анастасии.
Оказалось, что найти княжну в этом крошечном поселении не так-то просто: его жители были везде – и нигде. Воздух полнился пением и смехом, но их самих было не видно. Редкие встречные эльфы или улыбались мне, или спешили по своим делам, не обращая на меня внимания.
В отчаянии я отбросил все приличия и в очередном саду просто принялся звать: - Анастасия!!!
Среди листвы над моей головой кто-то весело рассмеялся, и на землю спрыгнула юная эльфийка. Я вновь потерял дар речи от ослепительной красоты и замер. Боюсь, я выглядел нереспектабельно с разинутым ртом и вытаращенными глазами. Моя визави на мгновение тоже удивленно замерла, но быстро пришла в себя: - Что?
- Никак не могу привыкнуть к красоте вашего народа, - выдохнул я.
Она довольно прищурилась и прыснула.
- Я ищу девушку... Ее зовут Анастасией.… Но так трудно здесь кого-нибудь искать, - я развел руками и попытался пошутить. – Видите ли, сударыня, я не очень хорошо скачу по деревьям…
- Анастасия? – переспросила эльфийка. – Она что, человек?
- Да.
- Тогда почему ты ищешь ее здесь? Тут люди не живут.
- Я ведь живу.
- Вижу, - задумчиво протянула она. – И это странно….
- Ну, так что же насчет Анастасии? – разговор надо было вернуть в нужное русло.
Эльфийка виновато пожала плечами: - Не знаю…. Ты ничего не перепутал? Если бы здесь появилась человеческая дева, мы все узнали бы об этом.
- Узнали бы? – меня грызло сомнение. – Но ведь ты не знала обо мне.
- Знала, конечно! – похоже, наш разговор начинал походить на беседу двух сумасшедших.
- Тогда почему говоришь, что это странно?
- Что странно?
- Что я тут живу.
Видимо, эльфийка начала сомневаться в моих умственных способностях. Она попробовала рассердиться – досадливо сдвинула тонкие бровки, - но природная смешливость взяла верх. Девчонка снова прыснула и пояснила: - Странно не то, что ты появился среди нас: такое редко, но бывает. Странно, что ты до сих пор здесь.
- Я буду здесь, пока не найду Анастасию.
- Ее здесь нет! – эльфийка была поражена моей непонятливостью. – Я бы о ней знала!
- Она здесь, - буркнул я, невоспитанно отвернулся и, не простившись, зашагал прочь.
Но эльфийка не обиделась. В два легких шага она догнала меня, заступила дорогу и спросила: - А что мне передать, если я ее увижу?
- Все-таки увидишь? – поймал я ее на слове.
- Ты ведь убежден, что твоя дева здесь. Вдруг это окажется правдой.
- Передай, что я ее ищу, - надежда таяла с каждой секундой.
Густая усталость навалилась на плечи, но я гнул свое: - Пока не найду, не покину этого города.
- Ладно, - легко согласилась моя собеседница и уже отправилась назад, но вернулась. – Ты зря беспокоишься: если она здесь, то ее вернут к людям и без твоей помощи.
- Нет, это мой долг, - я натолкнулся на непонимающий взгляд, пожал плечами, кивнул на прощание и отправился «домой».
В центре «снежинки», нарушая законы природы, одновременно цвели примулы, астры и колокольчики, наполняли ароматом воздух цветущие магнолии, вишни и незнакомые мне кустарники. В глубине сада прятался дом, похожий на рождественский пряник: он был изузорен резьбой от балкончиков на башенках до нижнего венца крылечка. К дому шла прямая подъездная аллея, обсаженная липами, от крыльца разбегались тропинки во все стороны. Это был дом городского головы, хранителя Элварда, здесь я и жил, дожидаясь его возвращения.
Я уже успел полюбить прогулки по этим тропинкам. Меня удивляло и восхищало то, что за поворотом знакомой тропы каждый раз открывалась новая картина: вот стадо пятнистых оленей срывается и мчится прочь; вот бегу прочь я, наткнувшись на медведицу с медвежатами; вот качают белыми головками ромашки; вот играет радугой фонтан, так похожий на тот, что очаровал меня в Париже....
Чаще всего я хотел увидеть за поворотом именно фонтан. К нему меня тянуло, как магнитом: здесь любила сидеть Анариэль. Вот и сейчас она склонилась над книгой, ажурные тени от листвы играют на скамье и ее белом платье. Я в очередной раз заклеймил себя позором за неистовую влюбчивость, но не смог победить искушение и подошел: - Привет.… Не помешаю?
- Привет, - обычно строгая эльфийка улыбнулась. Улыбка осветила ее зеленые глаза, сделала их такими мягкими и лучистыми, что я задохнулся. – Не помешаешь. Тебя долго не было. (Она заметила мое отсутствие!!! желудок сделал сальто) Чем ты занимался?
- Искал Анастасию.
- Опять???
Я упрямо кивнул. Анариэль сокрушенно покачала головой, но промолчала, а я поспешил перевести разговор: - О чем ты читаешь? – как всегда, в ее присутствии я был неловок.
Она неопределенно пожала плечами: - Так.… О каких глупостях могут читать девицы, о любви, конечно, - и протянула мне довольно потрепанную книгу.
Я бегло пролистал разноцветные страницы, выхватывая взглядом случайные стихотворные строчки: - И которое из них любимое?
- Не слишком ли много хочешь про меня узнать? – смутила меня вопросом Анариэль, но задумалась на несколько мгновений и решительно открыла страницу. – Вот это любимое.
Я хочу ... по колючей твоей щеке ... рукой ... Я хочу ... за тобою во след ... даже если дороги нет ... Я хочу ... хоть на день ... хоть на час знать, что ты только мой ... Я хочу ... чтобы все хоть на ночь на одну вдруг забыли про нас ...
Я молчу ... но ... молчанье мое заглушает твою тишину ... Я молчу ... но в душе моей струны от боли сорвались на крик ... Я молчу ... но никто не осмелится вдруг ... мне поставить в вину ... Я молчу ... потому что ... Хочу я хоть раз пережить этот миг: Я … Рукой ... По колючей твоей щеке ...
Ну зачем, зачем я полез ей в душу?! Она любит! Ну, конечно, она любит. Только... Почему такое грустное стихотворение? Неужели ее любовь безответна?.. Я осторожно скосил глаза на сидящую рядом эльфийку. Она не мешала мне читать, смотрела вдаль…
- Нда… - пробормотал я. – Кто его написал?
- Яна Холевицкая, в 2011 году.
- Похоже, она была сильно влюблена…
- Да, похоже…
- Погоди, в каком году?
- В 2011.
- Так не бывает. 2011 год еще не наступил… Ммм.... Или уже наступил? – осторожно спросил я, вспомнив Альбуса Поттера.
- Бывает, - не ответила на вопрос Анариэль и почему-то зябко поежилась. – В этой книге собраны стихи, которые имеют отношение ко мне. То есть не совсем ко мне, просто их авторы попадали в такие же жизненные ситуации, что и я, поэтому наши чувства и переживания похожи. Иногда эти стихи – пророческие, я читаю их, пытаюсь понять пророчество и не наделать жизненных ошибок.
Я машинально открыл книгу в другом месте и прочитал:
Прости Оставив теплый след в руке, Дыханье тела на губах, Ты оказалась вдалеке, В душе оставив только страх.
Я отпустил тебя – дурак, Я отмахнулся от любви, Я погрузил себя во мрак, Не смог сказать себе – «живи». Любовь твою я растоптал, Изрезал сердце на куски, Прости меня – я проиграл... Прости, любимая, прости…* Скрытый текст
*Автор Родионов Александр
Я перечитал это несколько раз и поднял изумленные глаза на Анариэль.
- Что? – спросила она.
- Это стихи обо мне. Обо мне и Анастасии…
Она нисколько не удивилась: - Судьбы людей и эльфов часто похожи. Только люди живут быстро, а мы медленно. – Она помолчала. – А кто такая Анастасия? Ты так ее ищешь…
- Это девушка, которую я люблю… любил… Я пытался ее спасти, и попал сюда. Я надеялся, что она где-то здесь… Я должен ее найти…
- Должен или хочешь? – глубокий голос Анариэли был полон сочувствия.
- Понимаешь, я …
Когда я закончил рассказывать историю своей ненависти и любви, о трудном выборе и чувстве долга, эльфийка, кажется, сморгнула слезинку: - Трогательная история. Однако, пока ты не нашел Сероглазую, у Анастасии есть надежда вернуть твое сердце.
Я печально покачал головой, все еще мысленно находясь в той страшной ночи: босоногая наездница с высоко поджатыми коленками, без седла, грохот копыт по сухой дороге…
Я так погрузился в воспоминания, что нисколько не удивился неистовому топоту копыт. Он налетел на нас стеной, промчался, поселив ощущение беды. Я повернулся к Анариэли с вопросом, но успел лишь увидеть, как эльфийка вскочила на откуда-то появившегося белого коня, пригнулась, высоко поджав коленки, и вмиг исчезла за деревьями.
Не знаю, сколько времени я метался по городу, но когда понял, что остался здесь один, добрался до улочки, по которой унеслись всадники, сел на придорожный камень и стал ждать.
Отправлено: 10.03.14 14:35. Заголовок: Тени удлинились и ле..
Тени удлинились и легли поперек дороги, когда на ней показалась первая группа возвращающихся эльфов. Они ехали в молчании плотной группой, в центре на растянутом полотне угадывались лежащие фигуры, несколько коней под пустыми седлами шли в поводу. Мою спину осыпало холодом: похоже, была битва, а я... Я остался в стороне, позор!
Вскоре подошла основная группа. Анариэль спешилась и пошла рядом со мной.
- Как ты? - спросила устало.
- Как я??? - от изумления и возмущения я, кажется, закипел, как самовар. - А что могло со мной произойти здесь, если все происходило там?
- Оно происходило везде.
- Да что происходило-то?
- Нападение.
- Чье?
- Крыс.
- Кого??!! Анариэль, я понимаю, что ты устала, но умоляю, найди силы и объясни, что происходит.
- Давай завтра, хорошо?
- А до завтра ничего не может случиться?
- Может. В любой момент.
- Тогда объясни сегодня, прошу тебя.
- Хорошо, - вздохнула Анариэль. От усталости она говорила тихо и скупо. - Мы не просто эльфы, мы — хранители Лунной Тропы.
- Какой лунной тропы? - не понял я.
- Вот этой, - эльфийка повела рукою возле моего лица, словно снимала повязку с глаз.
Я дико заорал и вцепился в стремя ее коня обеими руками. Мир вокруг меня исчез: мрак и холод смотрели на меня со всех сторон крупными глазами звезд, под ногами была черная бездна, лишь едва заметная светлая дорожка, похожая на лунный луч, тянулась вдаль. По этой дорожке уходили от нас эльфы.
- Не бойся, Странник, под твоими ногами всегда Лунный Луч, даже если ты сойдешь с Лунной Тропы, - она повела рукой, и привычный уже эльфийский городок в горах окружил меня.
- А что же это? - я ткнул пальцем в окружающие нас горы.
- Это реальность, которую ты себе придумал.
- Придумал? Ну, да… Я всегда хотел побывать в горах. Именно так я их себе и представлял.… То есть ты живешь в придуманной мной реальности?
- Нет. Я живу в своем мире.
- А… можно на него взглянуть или я прошу слишком многого?
- Можно, - просто ответила Анариэль. - Тут я работаю, - на миг мелькнула кошмарная Лунная Тропа. Я даже не успел испугаться.
Она снова повела рукой, словно сняла повязку с моих глаз: - Тут отдыхаю.
Мы очутились в странном изменчивом месте: внизу, под волнистым туманом, угадывалась лиловая спокойная река, сверху пробивался розовый солнечный свет, а в глубине этого розово-лилового мира лежала белая кобылица с маленьким жеребенком.
Нет, не просто кобылица! Середину ее лба украшал рог, именно украшал, а не портил аристократически-красивую лошадиную голову! У малыша такого рога не было, но, несомненно, они оба принадлежали к мифическому роду единорогов.
Единороги! Раскрыв рот, я таращился на это чудо... Но не было в этой картине идиллического покоя: волнующийся туман отбрасывал на животных розово-лиловый изменчивый свет, невидимый ветер развевал гриву кобылицы, а сама она строгими глазами смотрела на виновато прижавшегося к ее боку жеребенка. Казалось, мы застали семью в неподходящий момент, мама воспитывала малыша.
Анариэль тихонько засмеялась, животные встрепенулись, увидели нас и вскочили, но эльфийка только подняла в приветствии руку, что-то сказала, и картина растаяла.
– Это моя подруга Астра с сыном, - пояснила она и, помолчав, продолжила. - А тут залечиваю раны и … гуляю с тобой.
Мы шли по укатанной санями зимней дороге в сторону далекой деревни. Эльфийка любит зиму? А как же цветы, нектар и всякое такое?.. Я с изумлением взглянул на Анариэль. В серебристой шубке, пушистой шапочке и белых валенках она была удивительно похожа на Снегурочку из русских сказок. В своем домашнем тулупе и подшитых валенках я показался себе совершенно неподходящим спутником такой красавице.
Снег вкусно хрустел под ногами; мороз щипался не шутя; морда эльфийского коня вся заиндевела и густо курилась белым паром; солнце засыпало снежные лапы великанских сосен колким серебром. Впрочем, солнечный свет скоро угас. Стало темно и неуютно.
- Жаль, что солнце так не вовремя ушло, - неловко пробормотал я.
- Сегодня не будет солнца, - печально отозвалась Анариэль. - Эрнадан умирает.
Зимняя дорога исчезла, мы снова были среди моих гор.
- Крысы! - опомнился я. - Почему они на вас напали?
- Им нужна Лунная Тропа, которую мы храним.
Над горами взлетел горестный напев, печальную мелодию подхватили сотни голосов.
- Песнь об Эрнадане-Звездном Воине, - прошептала Анариэль, уткнулась мне в грудь и заплакала. - Он умер.
Я обнял ее, как простую человеческую девушку.
Через два дня город опять почти обезлюдел, но Анариэль осталась со мной и не выказывала беспокойства.
Она захотела погулять по моему миру, и мы решили искупаться в горном озере, куда ронял струи один из красивейших водопадов.
Крутая каменистая довольно широкая тропа змейкой поднималась в вышину. Справа тянулась каменная стена, вся изрезанная глубокими морщинами, изъеденная ветром; пучки короткой скудной травы торчали из нее там и тут, как колючие бородавки; кое-где из стены стекали на тропинку струйки воды, прозрачной и холодной, шкодливо перебегали нам дорогу и терялись слева, в пропасти. Пахло горячим камнем, пылью и еще чем-то неведомым… Громко трещали невидимые кузнечики, вскрикивали птицы, предупреждая друг друга о вторжении людей…
- Что сегодня происходит на Лунной Тропе? - поинтересовался я.
- Тебе рассказать или хочешь сам увидеть? - лукаво ответила она вопросом на вопрос.
- Лучше расскажи.
- Сегодня 28 июля. В 2005 году Лунную Тропу пересекает орбита космической станции. Она пересекает ее не в заданной точке, отклонилась от курса. Пока немного отклонилась, люди на Земле еще не заметили этого. Надо этот курс подправить, пока никто не пострадал.
Никому не хочется признаваться, что он глупец, но мне пришлось: - Эмм…. Это ты сейчас с кем разговаривала? Со мной? Из твоего объяснения понятно только, что сейчас 2005 год? Значит, я опять перенесся в будущее, что само по себе ненормально.
- Да бог с ними, со словами, - отмахнулась Анариэль. - Ты был в будущем?
- Да, - в моем голосе против воли прозвучала гордость. Ну зачем я опять «распускаю перья» перед ней, нельзя, нельзя идти на поводу у … ммм … желаний! Но Анариэль так волнующе хороша... Эх, была бы она моей половинкой! Я покосился на легко идущую рядом девушку. И сердце пронзила тоска по ней, по тому, что эта не выразимая словами красота не для меня – всего лишь человека…
Опомнись, одернул я себя. О чем мы говорили? О будущем: - Да, я был в будущем, в 2023 году.
- И что ты там делал? Обычный год, ничего особенного...
- Ты тоже там была? - и меня слегка уязвил ее утвердительный кивок.
- Я везде была. Понимаешь, мы живем как бы … ммм... вне времени. То есть сегодня 28 июля, но не какого-то определенного года, а всех лет твоей цивилизации, - она наткнулась на мой изумленный взгляд. - Не понимаешь? Представь себе жезл, мысленно поставь его перед собой, на макушке напиши «28 июля», а на посохе все годы — прошедшие и будущие — по порядку. Эльфы умеют передвигаться вверх-вниз по Посоху Времени и помогают людям обходить трудности. Мы, хранители Лунной Тропы, сегодня корректируем курс орбитальной станции в 2005 году, а кто-то из хранителей находится в ключевых точках развития цивилизации в другие годы и следит, чтобы и там в этот день все прошло спокойно. А завтра мы «перейдем» на следующий Посох Времени, на 29 июля.
- Эльфы помогают людям?
- Конечно, это наша миссия. Мы — Хранители. Мы храним человеческую цивилизацию.
- А при чем здесь крысы?– начал было я, но вдруг мысль перескочила на другое. – А чем ты сражалась, Анариэль, у тебя и оружия с собой не было, не книгой же со стихами.
- Мое оружие всегда со мной, - улыбнулась Анариэль. – Ты уже встречался с магией?
- Да, приходилось, - ответил я небрежным тоном. Опять рисуюсь, олух.
- С какой магией? Расскажи! – глаза эльфийки вспыхнули профессиональным интересом.
- Да есть у меня парочка знакомых волшебников… - Ох, зря я это сказал. Зря. – Но лучше ты покажи мне свою магию, эльфийскую. Надеюсь, это не военная тайна?
- Нет, - засмеялась девушка. – Смотри, это боевой шар.
Она сжала кулак, затем резко распрямила ладонь, на нем переливался багрянцем шарик средних размеров.
- Как ты это делаешь? Научи!
- Научить?.. Не знаю… - засопротивлялась было Анариэль. – Тут способности нужны…
- Так давай узнаем, есть ли у меня эти способности, - напирал я.
- Настырный! – фыркнула она, но рядом с насмешкой я уловил скрытую гордость за меня. Искренне надеясь, что мне не послышалось, я потер ладони и приготовился колдовать.
Анариэль рассыпалась серебряным смехом и сдалась: - Поставь руки вот так, - она взяла мои ладони в свои, сдвинула их лодочкой.
Я замер, боясь шелохнуться и спугнуть прохладные пальцы, обнимающие мои руки. Она держала меня за руки… Она!.. Как я ни боролся с собой, моя тяга к ней все чаще одерживала надо мной победу, и я все чаще мечтал ощутить ее пальчики в своей ладони. И вот это происходит.
Горячий цветок счастья и желания расцвел во мне, сердце забухало в груди, дыхание участилось.
Я заглянул в лицо притихшей эльфийке и поразился: она тихо улыбалась, прислушиваясь к себе, и вдруг, словно озарившись изнутри, вся засияв, вскинула на меня зеленые лучистые глаза. Луч огня из ваших глаз врасплох настиг меня, о, госпожа... Похоже, я прошептал это вслух, потому что Анариэль, изменившись в лице, отдернула руки и отступила.
Мне страстно хотелось узнать, от чего она так сияла мгновение назад. Со смущенной улыбкой, пристально вглядывался я в ее лицо, но оно уже стало обычно-спокойным.
Ровным контролируемым голосом Анариэль продолжила объяснение: - Представь, что стоишь у горящего камина. Смотри на огонь, зови его, тяни его к себе, позволь Огню проникнуть в тебя, только настоящему Огню, а не жару. Наполнись Огнем.
Я закрыл глаза и попытался мысленно перетащить огонь из камина в себя. Это было так странно…
Я старался, но ничего не происходило! Вдруг мне вспомнился флорентийский карнавал. Ужас на секунду парализовал тело. Я должен научиться делать эти боевые шары: мне нужно оружие против Триона!
Снова и снова представлял я, как язычки пламени плывут по воздуху прямо ко мне. Вот они перестали гаснуть на полпути... Я почувствовал, как от моих усилий раскалился Медальон, как пламя поселилось внутри меня и начало расти. Больно!
И мысль о боли мне все испортила: огонь погас, даже Медальон мгновенно потерял жар.
- Отдохни, - Анариэль принесла мне в ладонях горсточку воды из крошечного водопадика, журчащего в пяти метрах. Я выпил этот нектар из ее ароматных ладоней. – Легче?
Я кивнул и откинулся на каменную стену.
- Что ты чувствовал?
- Жар и боль.
- Это очень хорошо! – обрадовалась эльфийка. – Так и должно быть!
Может, и должно, но мне такое больше не выдержать… Я всего лишь человек. Я не боевой эльф. И даже не… боевая эльфийка. Фу, какой позор: она, барышня, может это выдержать, а я, мужчина, не могу! Не могу! Нет! Нет, не могу! Ну и что, что позор…. О, что я несу? Я же мужчина! И пусть я всего лишь человек, но – Хранитель Щита Миров.
Эта мысль обожгла меня сильнее пламени камина! Точно, что же это я все о себе да о себе? Вдруг возникнет необходимость защищать мир, кто знает, справится ли Медальон один или ему нужна помощь Хранителя…
Усилием воли я заставил себя открыть глаза, встретился с тревожным вопросительным взглядом Анариэли и прохрипел: - Я в порядке.
Она просияла: - Продолжим?
Я постарался незаметным жестом положить руку на Медальон, ища поддержки. И он не подкачал! Опять меня наполнил нестерпимый жар, я сцепил кулаки и зубы, чтобы не закричать. Анариэль пыталась меня подбодрить: - С каждым разом будет все легче, хотя боль не пройдет никогда.
Вот спасибо!
На удивление, эта недовольная мысль не погасила пламени во мне. Эльфийка заглядывала мне в глаза и руководила: - Наполнился?
Я кивнул, кривясь от боли.
– Теперь пошли огонь из средоточия жизни - солнечного сплетения – потоками в ладони.
Я зажмурился и представил, как две раскаленные реки, пронзая и сжигая мои внутренности, ползут в ладони.
- Не закрывай глаза, - донесся до меня издалека голос Анариэли. – «Катай» в ладонях шарик, как снежок. Почувствуй, как он становится упругим и ощутимым.
Я «катал» в руках взявшийся ниоткуда сгусток энергии, который становился все плотнее. Вот он уже крохотным, и почему-то золотым, мячом лежит в моей ладони. Волосы у меня встали дыбом от ужаса – я колдун! – руки задрожали, шарик упал на каменистую тропу и покатился с горы.
- О! – с досадой крякнула моя учительница магии. – Только бы никто не вышел из-за поворота.
Между ее ладоней возник приличных размеров водяной шар, бросился вдогонку за моим шедевром магического искусства, догнал, обнял, и они вместе свалились в пропасть. Откуда мгновение спустя ударила тугая струя огня и пара вперемешку с осколками камней.
- Молодец! – восхищенно выдохнула Анариэль и смахнула с моего лба капли пота. Я устало привалился к камням. – У тебя есть способности к магии. А вот это, смотри, боевой луч. Я тебя ему тоже научу.
Она повернула руку ладонью вверх, пару секунд ничего не происходило, а потом на ней засветилось голубое озерцо пламени. Оно быстро потемнело, потянулось насыщенно-синим языком к кончику указательного пальца. И вдруг с него сорвалась синяя молния, ударила в скалу на другой стороне ущелья. Во все стороны брызнула каменная крошка, полетела вниз, увлекая по дороге мелкие камни… Десяток секунд - и с ужасным шумом в ущелье катится камнепад.
- Это ничего, что я слегка пошумела в твоих горах? – шутливо спросила Анариэль, но, пораженный догадкой, я схватил ее за руку.
– Я вспомнил! Анастасия с помощью такого луча уничтожала крыс у Бобрового озера! Значит, она – эльфийка! Даже за помощью она пошла в лунный свет, а не ко мне!
- Может, она не знала, что ты рядом.
- Знала! – вскричал я. – Она мне прошептала «прощай»…
Анариэль недоверчиво покачала головой. - Да! – горячо продолжал я. – Она и на коне скачет, как эльфы – без седла, высоко подняв колени! Ты ведь тоже так ездишь, признайся!
Анариэль засмеялась. Она смеялась так радостно, что мне было не обидно: она смеялась не надо мной, а просто… Она вскочила на камень на самом краю пропасти – я от испуга и усталости не мог сдвинуться с места, - раскинула руки, как крылья, и закричала: - Ты ее любишь!
- Любишь... ишь... ишь… - вторило эхо, затихая.
Я наконец подскочил к ней, схватил в охапку и испуганно закричал: - Упадешь! Спускайся! Никого я не люблю, говоришь всякие глупости.
Анариэль отвела мои руки, подобрала подол платья, спрыгнула на дорогу и хмуро сказала: - Никакой Анастасии здесь нет.
Я опешил от такой резкой перемены. Мое хорошее настроение как рукой сняло: - Знаешь, мне расхотелось купаться, свою порцию холодной воды я уже получил. Правда, это - не водопад, но мне и ушата хватило. Я возвращаюсь, буду искать Анастасию.
- Как? – она и не пыталась скрыть иронии.
- Так! Буду заглядывать в лицо каждому эльфу и расспрашивать всех.
- Зачем такие сложности? Завтра возвращается отец, будет общий прием. Все хранители будут в нашем саду. Все равно не понимаю, - она помолчала и поморщилась, - зачем ты хочешь встретиться с этой девушкой. Сказать, что выбрал другую?
- Не твое дело, что я хочу ей сказать! – закричал я, не сдержав раздражения.
Она отшатнулась, как от удара, а я сердито буркнул: - Прости. Ты возвращаешься со мной?
Она села на камень, гордо выпрямила стан, расправила складки подола и сложила руки на коленях, демонстрируя, что не сдвинется с места. Ее лицо стало холодным и непроницаемым.
- Нет. Иди один. Мне в лицо ты уже заглянул, все, что хотел спросить, спросил.
Я повернулся и бросился вниз по тропе. Я был страшно зол на Анариэль: она не верила мне. Как можно не верить очевидному, сердился я на бегу, глупая, а еще бессмертная эльфийка. Вот пусть теперь там посидит одна. А я-то… Я-то еще тот олух: поссорился с единственным здесь другом!.. Да еще с барышней! А еще считаю себя воспитанным человеком!... Ноги повернули сами собой, и я побежал обратно, подбирая слова раскаяния.
Но за поворотом на камне уже не было гордой фигурки в зеленом платье.
- Анариэль!
- Эль… эль… эль… - откликнулись горы.
Я уселся на камень, несколько минут посидел в горестном оцепенении, потом стряхнул его и начал тренировать себя в создании боевого шара.
Я представлял и представлял, что пламя камина наполняет меня, но вместо этого мне представлялось и представлялось, как грустная Снегурочка из русской сказки бредет по зимней дороге.
Отправлено: 10.03.14 15:02. Заголовок: К вечеру радостная в..
К вечеру радостная весть облетела городок: все, кто уходил с Хранителем Элвардом в бесконечные звездные глубины, благополучно возвращаются на Лунную Тропу.
Счастливые обитатели городка с первыми звездами собрались в нашем саду. Они одобрительно улыбались и подмигивали мне, увидев мой парижский фонтан. Вскоре все лужайки и скамьи вокруг него заполнила радостная толпа эльфов. Самые нетерпеливые взлетали по веткам деревьев и вглядывались в дорожную даль.
Я озирался в поисках Анариэли. Вот моя спасительница, смешливая Иннэль. Вот красавица – эльфийка, с которой я недавно говорил об Анастасии. Но Анариэли не было…
- Едут! Уже рядом!- донеслось с вершины дерева.
Долгожданная группа всадников, - я с изумлением заметил среди них нескольких эльфиек, - спешилась среди толпы. Прибывшие, благодарно приласкав усталых коней, бросались в объятия родных и друзей.
Наконец, я увидел Анариэль. Она обняла высокого молодого эльфа, подняла к нему лицо и долго всматривалась в глаза. Потом зажмурилась и прильнула щекой к его груди, а он все гладил и гладил ее по голове.
Так вот кого любит прекрасная Анариэль! Ну, еще бы – такой красавец! мои мысли засочились ревностью. Это для него она разоделась в нежно-белое платье, это из-за него неземное сияние идет от всей ее ладной фигурки…
Стоп! Они идут ко мне! Я постарался прогнать с лица даже следы ревности.
- Познакомься, это мой отец, Хранитель Элвард, - без улыбки представила она мне своего спутника. – У тебя были к нему вопросы.
- Здравствуй, Странник! – внимательные сине-зеленые глаза встретили мой взгляд и заглянули в душу. – Если твое дело не очень срочно, позволь мне сначала поприветствовать друзей. Им пришлось поволноваться.
- Здравствуй… те, - только и смог выдавить я. – Не срочно…
Отец Анариэли приветливо кивнул, и, обнимая за плечи дочь, окунулся в звонко гомонящую толпу.
Под раскидистыми ветвями высокого остролиста уже стояли столы, они ломились от фруктов, в серебристых чашах мерцал знаменитый эльфийский нектар. Гости моего сада принимались за пиршество, нисколько не обращая на меня внимания. Это был их мир, это была их радость! Откуда-то полилась песня:
В лесах, где лунные лучи разбрасывал Творец, Стоит, невидим для чужих, прекраснейший дворец.
В его садах ручьи поют о дивной Элберет, Здесь каждый камешек ее дыханием согрет.
Сюда слетается порой — под пенье вешних вод - Эльфиек юных легкий рой в веселый хоровод.
Вплетаясь в песни родников, в росы хрустальный звон, Напевы дивные звучат и смех со всех сторон.
С улыбкой внемлют им леса: клен, остролист, сосна... Но... песен вешних не поет красавица одна.
Ей имя Арвен.... У ручья она сидит одна, Среди играющих подруг не весела, грустна.
Лишь пальцы тонкие плетут задумчиво косу, А мысли — только им позволь — далёко унесут...
Похоже, я был посторонним на этом празднике. Всё понимающая и всех принимающая темнота скрыла меня. Знакомая тропинка привела к крыльцу, его резные ступеньки еще хранили дневное живое тепло.
Красивая песня навеяла воспоминание о моей Сероглазой. Луч огня из ваших глаз…. О, госпожа…. Я стал их узник пленный…. Как ты там, родная? Я вдруг ощутил сильнейшую тоску по дому, по моей комнате с незавершенным портретом на мольберте, по серому взгляду, рядом с которым я снова стану в ладу с самим собой.
Вот только найду Анастасию.
- Слушаю тебя, Странник, - отец Анариэли возник из темноты и присел рядом. – Но если хочешь, пройдем в дом.
- Можно и здесь… - я совсем растерялся.
Хранитель взглянул на небо, и звезды почему-то засияли ярче. В звездном свете на удивительно молодое лицо моего собеседника легла усталость, оттенила стариковски мудрый взгляд спокойных глаз, и сразу стало видно, что за плечами его много-много лет…
- Слушаю, - повторил он. – Что привело тебя сюда? Какая помощь нужна тебе от эльфов?
- Я... Я ищу девушку…
- Разве ты ищешь о д н у девушку?
Вот так вопрос! Не в бровь, а в глаз! Я стушевался: - Одну, конечно…. То есть, конечно, не одну. Но здесь – одну…
Отец Анариэли улыбнулся: - Да…. Как шутит твой народ в XXI веке, «парень запутался в показаниях»…
Улыбка Хранителя приободрила меня. Вспомнилось, что я – будущий дипломат. Эта мысль «подтолкнула» мою уверенность в себе. А следующая мысль, о том, что, возможно, через минуту я узнаю, где искать Анастасию, развязала мне язык.
После моего рассказа эльф долго молчал. Я уже начал сомневаться в успехе моего предприятия, когда он задумчиво проговорил: - Да, она здесь. Но.… Кажется, она не хочет, чтобы ты ее нашел.
- Почему? – изумился я. Такая мысль даже не приходила мне в голову.
Он пожал плечами: - Не знаю. У Прекрасных свои резоны.
- Что же мне делать?
- Возвращаться обратно.
- Без Анастасии? Ни за что!
- Ты больше не можешь здесь оставаться. Людям тут не место.
- Я… Мне нельзя вернуться одному! - загорячился я. – Я должен вернуть ее родителям: княгиня, наверное, с ума сходит от беспокойства.
- Княгиня? – переспросил Хранитель, и тень улыбки мелькнула на его совершенном лице. – Да…. Княгиня….
Повисло молчание. Наконец, я нерешительно прервал его: - Пожалуйста, помогите мне найти Анастасию. Ей тоже нельзя здесь оставаться. И… здесь крысы! Барышни даже мышей боятся, а тут крысы, да еще такие огромные!
- Крысы. – Хранитель Элвард вдруг словно забыл обо мне, поднялся и пошел в темноту. Я на миг застыл в недоумении, а затем бросился догонять его высокую фигуру, исчезающую в неярком свете звезд.
- Постойте, прошу Вас! Ответьте мне!
- Я тебе ответил, - усталый эльф был очень терпелив со мной.
- Но я не понимаю, почему…
- И на это я тебе ответил.
Забывшись, я схватил Хранителя за рукав и умоляюще забормотал: - Пожалуйста. Скажите ей. Прикажите ей. Ей нельзя тут.… Тут крысы.… Кстати, почему тут крысы? Почему они нападают? Что вы им сделали?
- Это война….
- Война? С крысами? – я задохнулся от омерзения. – И Вы так спокойно об этом говорите? Вы…. Вы предлагаете…. Как можно оставить Анастасию в войне? – тут я совсем потерял рассудок от горечи. - И как можно бросить в войну Анариэль, родную дочь?
- Анариэль – воин, - сурово произнес Элвард.
- Воин?! Она – нежная лилия! «Воин!» - мысли метались в поисках решения проблемы. – Надо прекратить эту войну! Вы же Хранитель, так прекратите войну. Выйдите на переговоры, хотя бы!
Элвард резко остановился, гневно взглянул на меня и вдруг устало опустился прямо в траву: - Я пытался. Но крысы не идут на переговоры. Чувствуют за собой силу. Их армии только на подходе, а мы уже с трудом противостоим даже их передовым отрядам… Нас мало…
- Так вызовите подмогу!
- Нас мало, - печально пояснил Хранитель. – Эльфов мало. – Он кивнул на мрачные горы. – Устоит ли даже крепкая береза перед лавиной?
- Но вы погибнете…
- У нас нет выбора.
- Выбора? – горе охватило меня, когда я осознал, что эльфы – красота и совершенство – обречены. – А выхода? Выхода тоже нет?
Эльф помолчал: - Может быть, выход и был бы. Если бы…. Много столетий назад слышал я легенду о Талисмане, Щите Миров. Лишь его Хранителя не осмелился бы ослушаться Король народа крыс и вышел на переговоры. Но… Талисман - лишь легенда, красивая сказка…
Целое стадо трусливых зайцев убеждало меня промолчать, не высовываться, ну их, этих эльфов, своя рубашка ближе….
Я медленно потянул из-за ворота шнурок: - Этот?
Элвард замер.
- Ты - Хранитель? – наконец смог произнести он, вскочил, и надежда зажглась в его глазах. – Ты с нами, Хранитель Единого!
Очень страшно, ужасно трудно было шагнуть в бездну! В этот момент чуть видимая Лунная Тропа казалась такой надежной!
- Под твоими ногами всегда Лунный Луч, помни об этом, - повторила Анариэль и выпустила мою руку. – И об этом помни, - на ее ладони зажглась пронзительным алмазом Путеводная Звезда. – Возвращайся, Странник!
Я с трудом оторвался от ее прекрасного лица и перевел взгляд на страшную пустоту под ногами. Я, конечно, помню про Лунный Луч, но глаза-то видят другое, и все во мне сопротивляется этому первому шагу.
Вот сейчас, сейчас... нога не встретит опоры, и я полечу в ... Куда? В никуда, во мрак и холод.... Я шагнул.
Думаю, будет правильно, если я не стану тянуть с 6 главой - надо все-таки закончить 1 часть, пока читатели не потеряли нить повествования)
Глава 6
Но опора была, я не удержал равновесия и больно ударился коленками о камень. Черные, почти не видимые плиты узким пунктиром уходили в сторону от Лунной Тропы. Я медленно ступил на первую, и, похрамывая, пошел, всякий раз с замиранием сердца перепрыгивая с одной на другую.
Черная дорожка все тянулась, временами зачем-то петляла, огибала невидимое. Оглянувшись, на месте Лунной Тропы я увидел лишь россыпь звезд, самая яркая из которых (я все время помнил об этом) – Путеводная на ладони Хранительницы Анариэли.
Наконец, черный путь привел к чему-то, скрытому в густом тумане. Серая мгла приглушала звуки, но все равно сквозь нее пробивалось шуршание и писк, ощущалось присутствие огромной массы живых существ.
Крыс. Брр!
Два стража, одинаковые, как близнецы, выступили из тумана, преградили путь и, не сводя с меня жестоких черных бусинок-глаз, стали переговариваться между собой: - Человек.
- Клянусь хвостом Грызельды, человек!
- Один.
- Один.
- Что ему надо?
- Не знаю.
- Так спроси.
- Ага. Эй, человек, что тебе здесь надо?
Я, помня, что сейчас не воин, а дипломат, учтиво ответил: - Почтенные стражи, мне необходимо встретиться с Его Величеством, королем Ивл-Блейдом II.
Они заржали, как кони, которые только прикидываются крысами.
-Ха-ха-ха! Может тебя еще и к Грызельде проводить? Хо-хо-хо!
- Га-га-га!
-Уверен, - стараясь казаться невозмутимым, ответил я, - что встреча с наделённой всеми добродетелями почтенной Грызельдой принесла бы мне большую пользу, но вынужден настаивать на встрече именно с Королем.
- С Королем? А пропуск у тебя есть? – ехидно подвигал усами на длинной морде один страж, а другой снова издевательски заржал.
- Есть. – Я распахнул плащ. Зеленой искрой сверкнул в свете факела Медальон. Смех замёрз у стражников на усах, уши напряженно задвигались, прослушивая пространство, и совсем по-другому, внимательно-оценивающе взглянули они на меня.
- Иди за мной! – приказал один, повернулся и повел меня к центру площади, громко требуя освободить дорогу.
Сотни крыс нехотя отступали в стороны, я шел по живому коридору, провожающему меня невыносимой вонью, злобным шипением и горящим ненавистью взглядом.
В центре площади возвышался жемчужно-серый шатер, на макушке его трепетал флаг с изображением королевской четы. У входа стоял огромный крыс (несомненно, на флаге изображен именно он) и грозно смотрел на моего провожатого: - Ты посмел? Приказа не знаешь?!
- У него Единый, Ваше Величество! - умирая от страха, отрапортовал стражник.
Король остро взглянул на меня.
- Входи! – и сам откинул полог шатра.
Изрядно встревоженный такой честью, я вошел и остановился у входа.
Его Величество опустился на подушку у походного очага, внушительной длины голый королевский хвост растянулся еще на две такие подушки.
- Ты – Хранитель Единого?
Я молча распахнул плащ. Усы Короля зашевелились, мордочка приобрела задумчивый вид, несколько мгновений он словно приглядывался и принюхивался к Медальону, наконец, спросил: - Какое дело привело Хранителя Единого к народу крыс?
Я учтиво поклонился.
- Ваше Величество, мне хотелось бы сразу четко обозначить свой статус. Я не принимаю участия в войне ни на стороне эльфов, ни на стороне (поклон Королю) крыс. Я – миротворец.
- Миротворец?- легкая насмешливая улыбка заставила задрожать кончик королевского носа. – Но мы не воюем с эльфами, мы воюем с людьми, а ты, насколько я понимаю, человек.
Вот это был удар!
Я потерял дар речи и потрясенно уставился на довольного произведенным эффектом Короля. Наконец, я собрал остатки дипломатии и медленно, выигрывая себе секунды на лихорадочные поиски выхода, произнес: - Ваше Величество... Вы сразили меня! ... С людьми?.. Но эльфы...
- Эльфы хранят Лунную Тропу, которая ведет к Земле, к людям. Они хранят людей. Но поверь, друг эльфов и мой враг-человек, в ночи новолуния, когда защитная магия эльфов не просто уменьшается, но становится исчезающе ничтожной, на невидимых черных лунных лучах приходят на Землю тысячи моих воинов, чтобы ждать своего часа.
Слова Короля жестко падали между нами, я вспомнил рассказы очевидцев о полчищах крыс, заполонивших деревни и запасники музеев, испуг нашего кучера, который уснул в конюшне и был искусан грызунами, пронзающий меня взгляд крысы в саду Головниных и черные волны, накатывающиеся на камень с фигуркой Анастасии на вершине…. Спину осыпало холодом.
Теперь передо мной лежал на мягких подушках тот, чья воля стояла за этими событиями. Он внимательно изучал мою реакцию на это ошеломляющее заявление, тот ещё дипломат.
- Но... Но почему, Ваше Величество? Какой вред нанесли люди вашему народу? Должна же быть причина для такой... мм... для такого сильного желания воевать.
В глазах Ивл-Блейда II зажглись красные огни, они становились все ярче и опаснее, вот они уже буравили меня с интенсивностью Александрийского маяка. Пара мгновений – и Король пришел в ярость.
- Причина у моего народа есть: люди похитили его Королеву!!!
Он вскочил, оскалил острые кинжалы зубов, нещадно захлестал по подушкам длинным хвостом и прошипел: - Поэтому ни один человек не останется в живых! ... Кроме тебя...
Я умер и снова воскрес.
- Кроме меня?
- Ты хранишь Единый,- с досадой пробурчал он, медленно успокаиваясь,- а он хранит тебя.
Я был спасен, теперь надо было спасать человечество.
- Ваше Величество, - осторожно подбирал я слова, чтобы не разгневать Короля, так легко впадающего в ярость. – Как случилось, что ваш народ лишился Ее Величества? Неужели охрана оказалась так ненадежна?
Его голос был полон горечи: - Никто не защищен от снов. Художник из рода людей увидел во сне мою Королеву и был сражен ее красотой и изяществом. Он написал картину, поместил туда изображение Ее Величества, похитив этим ее Сущность. Ты ведь знаешь, Хранитель, какой могучей магией обладает искусство!
В памяти лихорадочно заметались картины с названиями, картины без названий, названия без картин, но картина с изображением какой-либо особенной крысы так и не появилась.
- Так Ее Величество погибли? – мой голос был полон сочувствия.
- Нет. Она живет среди нас, и ее нет с нами. Одинокая и печальная бродит она по подземным залам, никого не узнает, ни с кем не разговаривает. Она потеряла с правой лапки жемчужный браслет, знак моей любви, и даже не заметила этого... – на миг передо мной предстал не хитрый и жестокий Ивл-Блейд II, а горестный муж, скорбящий о болезни любимой жены. – Моя Аларма, моя половинка...
- Половинка?.. «...О, госпожа, я стал их узник пленный!».
Я был потрясен и понял, что надо делать.
- Ваше Величество, мы должны спасти Королеву! Магия... магия живописи...- размышлял я вслух,- ведь ее можно как-то преодолеть, разрушить. Прошу вас, расскажите мне все, что знаете об этой картине.
- Она написана двенадцать лет одиннадцать месяцев триста пятьдесят восемь дней назад, для какого-то человеческого монарха. Ее название «Дама с горностаем». Подумать только, «с горностаем»! – голос Короля сочился презрением. – Точное место хранения неизвестно, полотно перевозили несколько раз. Мои воины, лучшие из лучших разведчиков, ищут ее по всем музеям и частным коллекциям, но – увы!.. Не удивительно, что властитель из рода людей бережет картину, как зеницу ока: человеческая дама держит на руках величайшую из Королев. «С горностаем»!..
Звук клацнувших зубов Короля заставил меня вздрогнуть.
Он медленно, словно роняя тяжелые камни, проговорил: - Осталось семь дней... в полдень восьмого дня... Как только пройдет тринадцать лет с момента окончания работы над картиной, Сущность моей Королевы вернуть будет уже невозможно. Моя красавица умрет…. Но вместе с ней исчезнет с лица земли и народ людей. Обещаю!
И я поверил этому обещанию. Да.
- Значит, у меня только семь дней?! Допустим, картина нашлась, Ваше Величество. Как снять магические оковы? Как освободить Королеву?
- Не знаю. Мудрые собирались, но ответа не знает никто.
Я задумался, Король не торопил меня, похоже, он тоже понимал, что у нас уже не дипломатический прием, а военный совет. Наконец, я поднял глаза: - Ваше Величество, в одиночку мне с этим делом не справиться. Я хочу обратиться за помощью к мудрому народу эльфов. Они весьма сведущи и в магии, и в искусствах. Поэтому я прошу у вас семь дней мира на Лунной Тропе, чтобы мысли эльфов были заняты только спасением Её Величества.
Король остро взглянул на меня: - Ты опасно играешь на струнах моей души, человечек! Что теряю я в случае твоего обмана? Ничего, я все уже потерял, а тебе еще только предстоит все потерять. Что я могу получить в случае успеха? – тут Ивл-Блейд II перестал озвучивать свои мысли.
Он хватался за соломинку, терять ему и вправду было нечего. Король щелкнул длинным хвостом, как бичом, в шатер вбежали пять воинов личной королевской охраны.
- Проводите моего посланника до Лунной Тропы. Если возникнет опасность, сохраните его жизнь любой ценой!
Он повернулся ко мне и холодно произнес: – Помни о времени, Хранитель.
Отправлено: 14.03.14 21:35. Заголовок: В городке появились ..
В городке появились незнакомые эльфы. Встречаясь со мной, они на ходу с интересом взглядывали на меня – видимо, знали, что я - Хранитель Единого, - учтиво склоняли в поклоне голову, стремительно взбегали на высокое крыльцо и скрывались за дверью. Эта дверь уже два дня всех впускала и никого не выпускала обратно. За нею шел Совет.
Получив от меня отчет о встрече с Королем крыс, Элвард, не мешкая, собрал хранителей из каких-то невообразимых земных далей. Они уже установили, где находится таинственная «Дама с горностаем», и теперь, используя все доступные источники информации, пытались найти способ изменить магию картины.
У меня была та же задача. Я бродил и бродил по парку, отыскивая этот самый способ…. О чем думали бестолковые эльфы, поручая мне такое дело! Как могу я разрушить магию живописи, если я и слово-то «магия» услышал всего неделю назад!
Сам Элвард нерушимо верил, что я справлюсь, что волшебный Щит Миров подскажет своему Хранителю верное решение. Но Медальон притаился у меня за пазухой и не подавал признаков жизни. А я уже голову сломал в поисках способа спасения крысиной Королевы!
Конечно, я мог обратиться за помощью к Анариэли (одна голова — хорошо, а две - лучше), но мне показалось, что прекрасная дочь Элварда избегает меня после нашей размолвки в горах. Поэтому я решил не докучать ей, пока еще оставалась надежда, что я сам смогу справиться с поставленной задачей.
Но задача моя никак не решалась: самой обнадеживающей казалась попытка найти в старинных колдовских книгах заклинание, снимающее магию с картины, но я даже не представлял, существуют ли такие книги, а если существуют, то где их искать.
На мой вопрос об этом умницы-эльфы только беспомощно пожали плечами, а Элвард сказал, что уже посланы на Землю разведчики с поручением искать такие книги.
Да и было ли у меня время, изучать магию….
Я сел в тени остролиста, достал бумагу и карандаш – моих верных помощников в минуты раздумий. Рука летала над листом бумаги, делая привычную любимую работу, а мысли метались в поисках решения.
Осталось пять дней. Пять дней, чтобы спасти человечество – Боже, как пафосно звучит! Пять дней, чтобы спасти матушку, отца, Натали и Левку, чтобы спасти Владимира, чтобы спасти надежду найти Сероглазую….
Ничего разумного в голову не приходило.
Так! А что нарисовали мои помощники? Может, рисунок подскажет мне ответ? Но нет: на рисунке всего лишь фонтан, мой парижский фонтан, у которого так любит читать Анариэль.
Я поднялся и пошел к фонтану.
Анариэль!
Она подставляла ладонь под тугие струи, вода била в ладошку, подскакивала, рассыпалась пылью и искрилась на солнце, создавая крошечную радугу. Это завораживало, я на миг забыл обо всем…
- Красиво… Ты волшебница, Анариэль, раз умеешь делать радугу.
Мне показалось, что при звуках моего голоса она напряглась, и, когда повернула ко мне свое прекрасное лицо, увидел, что не ошибся. Глаза у нее были тревожные и растерянные, будто она тоже пыталась решить мою задачу.
- Это не трудно, ты бы тоже смог сделать такую, – эльфийка опустила ресницы, укрыла от меня свои мысли и чувства. - Волшебницей была моя прабабушка, она дружила с богиней Иридой и умела делать настоящую радугу.
- В каком же сказочном мире вы, эльфы, живете, - пробормотал я.
Она усмехнулась: - Мы живем в человеческом мире. Это он сказочный.
Мы замолчали. Тишина становилась неловкой, и я брякнул первое, что пришло в голову: - Скажи, а почему ты любишь зиму? Я помню, мы шли в твоем мире по зимней дороге…. Ты тогда была похожа на Снегурочку из сказки…
Анариэль долго не отвечала. Я тоже молчал, боялся опять сказать что-нибудь не то.
- Потому что на этой дороге мне иногда встречается тот, кого я люблю, - вдруг сказала она.
Я задохнулся от этого откровения. А потом от ревности. Есть же на свете такой счастливчик!
- Он что, человек? – недоверие во мне смешалось с удивлением.
- Да, он человек. Смертный.
- Как же так? Ты же эльфийка…. Такая прекрасная…. Такая…. Такая…. А он всего лишь человек.
Смешливые ямочки вдруг появились на ее щеках: - Ну и что? Подумаешь, эльфийка…. А он - ч е л о в е к.
Когда она заговорила о нем, ее лицо словно осветилось изнутри. Мне было невыносимо это видеть, но я с маниакальной настойчивостью продолжал расспрашивать. Пусть мне будет больно, так я быстрее забуду ее, я ведь должен ее забыть. Скоро я покину ее навсегда.
- А он тебя любит?
- Не знаю. Я не спрашивала.
- А он знает, что ты… его любишь?
- Не знаю. Я ему не говорила.
- Почему? – воскликнул я и осекся. – А, да…. Светские условности…
- Да нет, - она снова подставила ладошку под струи. – Дело не в условностях. Я просто боюсь. Боюсь услышать, что он не любит меня.
- Как тебя можно не любить? – вырвалось у меня прежде, чем я сообразил, что собираюсь сказать. Краска бросилась мне в лицо, но я заставил себя не отворачиваться. – Твоя любовь – это такой дар! Она украсит жизнь любого человека! Признайся ему!
Анариэль оторвалась от созерцания воды и посмотрела на меня. В ее глазах сменялись решимость и нерешительность, ресницы трепетали. Она была необыкновенно хороша сейчас: хрупкая, злотокудрая, в светло-розовом платье, с нежным румянцем на щеках она походила на древнегреческую богиню утренней зари розоперстую Эос.
- Мне бы хотелось сначала услышать заветные слова от него, - смущенно призналась она.
- От него? – изумился я. – Да какому смертному придет в голову, признаться в любви эльфийке, прекрасной и бессмертной?! Ему и в голову не придет полюбить тебя.… Нет, не так. Ему в голову не придет разрешить себе полюбить тебя, как простую девицу. Как можно полюбить и пожелать богиню?
- Ты думаешь, что мне самой надо открыть ему сердце? – было больно собственными руками толкать Анариэль в объятия другого, но я кивнул.
Эльфийка помедлила, потом решительно выдохнула: - Тогда не буду этого откладывать.
Я отвернулся, чтобы не видеть, как она исчезнет, уходя в свой мир, на свою зимнюю дорогу, к своему избраннику.
- Я люблю тебя, - раздалось за моей спиной.
Изумленный, я не смел обернуться. Легкая ладонь легла мне на плечо, все взорвалось внутри меня, сердце понеслось вскачь.
Я? Это я – тот счастливец, которого любит Анариэль?
Но… Я не могу…. Я не должен….
Я, наконец, обернулся. Она стояла передо мной, вся вытянувшись в струнку, щеки пылали, огромные глазищи не отрывались от моего лица в ожидании ответа.
- Я…. Я тоже люблю тебя, Анариэль, - дивные глаза ее засияли счастьем. … Луч огня из ваших глаз врасплох настиг меня, о, госпожа… - Но не так, как хочется тебе….
Я делал ей больно, я был противен сам себе, но упавшим голосом повторил: - Как можно полюбить и пожелать богиню?
Как на солнце наползает туча, и тает, меркнет в ее сумраке солнечный свет, так растаяло счастье в глазах Анариэли. Она медленно, будто потеряв силы, добрела до скамьи и тяжело опустилась на нее. На меня она не смотрела.
Я бросился на колени перед нею и взял в руки ее ледяные пальчики.
- Пожалуйста, послушай меня! Я недостоин любви твоей, я – самый простой, самый обыкновенный. А ты такая чудесная!.. Такая…! Тебе нужен другой!
Она отрицательно качнула головой и закрыла глаза. Из-под ресниц побежали горестные дорожки.
Боже, какие найти слова, чтобы убедить ее, что она – не для меня! Что я не могу, не имею права испортить ее бессмертную жизнь! Бессмертную. Вот оно!
- Анариэль, посмотри на меня, – умолял я. – Я смертный, я умру и этим принесу тебе горе.
- Дело только в этом? – она смотрела на меня с недоверием и надеждой.
- Конечно! Не надо любить смертного! Я не хочу, чтобы ты страдала!
Она скользнула со скамьи и оказалась на коленях передо мной.
- Я говорила с отцом, - жарко зашептала она. – Он согласен, что ты достоин бессмертия. Ты выпьешь Чашу и станешь бессмертным, как я!
- Ты предлагаешь мне бессмертие?!
- Да!
- Что ты говоришь! Я надоем тебе в первые же сто лет! – я пытался шутить, правда, не совсем успешно.
- Или я тоже стану смертной. И ты просто не успеешь мне надоесть! – Она не хотела понимать моих шуток. – И я постараюсь умереть первой, чтобы тебе не горевать.
- Ох, ничего себе! Тогда придется горевать мне, - я помог ей подняться и усадил на скамью. – Страдать от того, что ты умерла и ушла от меня, от того, что я отнял у тебя жизнь, лишив бессмертия. Это невозможно.
- Ты просто не любишь меня, - констатировала она. Я молча поцеловал ей руки. Ее глаза невидяще смотрели на бегучие воды фонтана. – Для меня все потеряно. Ты отказался от меня в третий раз.
- В третий? – не понял я и опять попытался смягчить ее отчаяние шуткой. – Когда я успел?
Она знакомым жестом словно сняла повязку с моих глаз, и я обомлел: - Ана…. Анастасия Андреевна!
Больше я ничего сказать не смог, а лишь потрясенно смотрел на нее.
- Да, это я, Петр Михайлович, - сказала княжна потухшим голосом.
- Слава Богу, я нашел Вас! Теперь я смогу вернуть Вас к отцу с матерью.
- Для меня все потеряно, - непонятно повторила она. – Вы отказались от меня в третий раз. Я к людям не вернусь.
- Княжна, голубушка, да причем тут я-то? Батюшка с матушкой Вас, наверное, обыскались, как Вы не понимаете!
- Это Вы не понимаете, Петр Михайлович. Мне среди людей делать нечего.
- Но родители…
- Мой отец здесь, - перебила она. – Это Хранитель Элвард. Он все расскажет маменьке. Ей придется смириться. Она знала, что может потерять меня, когда выбирала любовь князя, отказываясь от любви эльфа.
- Анастасия Андреевна, послушайте, послушайте меня! Нельзя здесь оставаться, здесь опасно! Будьте благоразумны! Здесь Вам не место!
- Раз мне не суждено стать любимой Вами, я останусь на Лунной Тропе. Буду жить вечно, - она горько усмехнулась, - беречь людей и… Вас.
- Настенька, - я решился назвать ее этим именем. – Вы же все про меня знаете. Я все Вам рассказал и про себя, и про свою любовь к Вам…
- И про Сероглазую, и про Ваш выбор… - грустно досказала она.
Молчание опять повисло между нами.
Наконец, я решился нарушить его: -Только я не понимаю, почему Вы говорите, что я … отказался от Вас в третий раз?
- Смотрите, - повела рукой Анастасия.
Я увидел детский бал у Иогеля, танцующую Натали, себя в бархатном костюмчике. Матушка шепотом бранит меня за то, что отказываюсь пригласить с незнакомую девочку: - Петруша, воспитанные мальчики так не поступают. Воспитанные мальчики танцуют с девочками, не обращая внимания на их уши.
Я дуюсь, тереблю кружевной манжет рукава и исподлобья смотрю на сидящих против меня даму и девочку. Девочка очень мила, ее портят только торчащие ушки. Ее матушке следовало бы приказать по-другому причесать дочь. Девочка поднимает на меня глаза. Я уже не удивляюсь, что они прекрасны, в их сине-зеленой глубине таится обида…
- Это был первый раз? - виновато спрашиваю я.
- Да. А второй и третий…
- Не надо, - прерываю я. Еще раз увидеть, как я отказываюсь от Анастасии, невыносимо. – Второй и третий я помню.
Мы опять долго молча сидим рядом. Я опустошен после потрясающих открытий этого дня.
Мне очень жаль…
Кого?
Анариэль…
Анастасию…
Себя….
Мне очень жаль моей не случившейся жизни.
- Почему я?
Вопрос звучит риторически.
- Не знаю. Знаю только, что Вы были суждены мне. Я знала об этом всегда. На том, детском балу мы должны были познакомиться и подружиться, но Вы… меня не выбрали.
- Анастасия Андреевна…. Анастасия… - я завладел ее рукой.
Она мягко высвободила руку и встала.
Сейчас она уйдет. И уйдет все то прекрасное, что связано с нею.
- Мне пора, – прежняя строгая и сдержанная Анариэль без улыбки смотрит на меня.
Я прошу ее руку для поцелуя, но она отрицательно качает головой.
- Почему ты не хочешь дать мне руку, Анариэль?
- Потому что мне больно, когда ты ее отпускаешь...
Она отступает от меня на шаг, еще на один, поворачивается и скрывается за деревьями. Я не бегу за нею, ведь там, за деревьями, уже никого нет.
Отправлено: 14.03.14 21:41. Заголовок: Еще два дня просто у..
Еще два дня просто утекли у меня сквозь пальцы. Вернее, не утекли, а сорвались синими молниями.
После памятного разговора с Анариэлью я прекратил безуспешные попытки найти способ снять с картины магические оковы. Как можно справиться с тем, чего никогда не видел и не понимаешь? Будет день – будет и песня, решил я, увижу картину, тогда буду думать.
Чтобы не поддаться желанию бросить все и идти искать Анариэль, я ушел в горы и занялся магическими тренировками. Это было непросто, но я помнил, что вскоре придется покинуть Лунную Тропу и вернуться в мир, где меня ищут Трое. Мысль о Трионе прочно угнездилась во мне рядом с тоской по прекрасной дочери Элварда. Они обе, тревога и тоска, заставляли меня раз за разом преодолевать боль, когда огонь лавой разливался по жилам. Я создавал и создавал боевые шары, метал их в цель, круша окрестные скалы.
Под струями водопадика, до которого мы так и не дошли с моей эльфийской подругой, я научился делать, по подобию огненных, водяные шары. А к концу второго дня уже мог создавать их «по памяти», просто представляя воду.
Но самым захватывающим было создание боевого луча! Я помнил, что сначала надо получить голубую лужицу на ладошке, а затем «выстрелить» ею через кончики пальцев. Невозможно передать словами ту радость, что я испытал, когда с кончиков моих пальцев начали срываться синие молнии, сначала короткие и слабенькие, а затем все длиннее и мощнее. Оказывается, боевой луч «питается» энергией отчаяния. Вот почему княжна Анастасия смогла залить им пол-леса! Что касается меня, то чего-чего, а отчаяния мне сейчас было не занимать!
В упоении от безысходности и могущества бесновались мы с Медальоном в мире камня: я поливал синим огнем все, куда мог дотянуться, а он заливал меня волнами безумной энергии, то раскаляясь и обжигая так, что я начинал ругаться, как извозчик, то холодея так, что я весь покрывался гусиной кожей.
Здесь и нашел меня Элвард. Несколько минут он одобрительно наблюдал мое бесчинство, а затем сказал: - Вижу, ты времени зря не теряешь, Хранитель. Это хорошо.
- Мне пора?
- Да.
- Вы нашли способ изменить магию картины?
Элвард устало потер лоб: - Нет. Но в одной из книг мы нашли интересную мысль: роза покоряется садовнику, камень – скульптору, а движение – танцору. И мы подумали, что, возможно,…
- … живопись покорится художнику? – закончил я.
- Да. Ты ведь художник, Хранитель. Если кому и покорится магия живописи, так это тебе.
- А вдруг не покорится? – вскричал я, в отчаянии ударил кулаком в раскаленный камень, зашипел от боли и затряс обожженной рукой. – Разве можно такое важное дело поручать мне одному?
- Ты не один, с тобою Щит Миров, помни об этом. Кроме того, мы дадим тебе помощника, умного, отважного и, главное, знатока прекрасного. Надеемся, в трудную минуту он будет тебе полезен.
- Кто это? – мысль об Анариэли сверкнула яркой звездой.
- О, это удивительный человек, - глаза эльфа потеплели, а моя надежда погасла, так и не успев развернуть крылышки. – Его называют лебединым королем.
- Он что, разводит лебедей?
- Нет, он настоящий король.
- В смысле… Его Величество?
- Да, это король Людвиг II Баварский.
- В Баварии сейчас правит… ммм…. Его Величество король Максимилиан II.
- Это отец Людвига. Но ты отправишься в то время, когда корона уже перейдет к Людвигу.
- И король будет моим помощником? Король? – не верил я своим ушам.
- Ох, уж эти человеческие условности! – покачал головой Элвард. – Да, Людвиг носит титул короля. А вот то, что он носит еще и титулы Хранителя и Друга Эльфов знают только избранные. Теперь знаешь и ты, потому что в твоих руках судьба народа людей.
Выражение «бремя ответственности» было мне знакомо, но почувствовал я его впервые. Оно навалилось на мои плечи огромным камнем, согнуло в три погибели.
- Что я должен делать? – пересохшие губы плохо слушались.
- Ты явишься к Его Величеству и покажешь перстень, - золотая печатка легла мне в руку. – Этим ты приобретешь его доверие. Расскажешь королю о необходимости добраться до картины и изменить ее магию. А дальше все в твоих руках.
Чем больше я слушал, тем безумнее казалась мне задача.
- Не могу поверить, что король примет меня – незнакомца с улицы – и бросится выполнять мои указания! Я, простой князь…
- Прекрати! – прервал меня Элвард. – Ты не простой князь, ты – Хранитель Единого. Что касается «незнакомца с улицы», то Людвиг о тебе знает и уже ждет.
Я вытаращил глаза, но эльф не обратил внимания на мое изумление и продолжил: - Теперь самое главное – у тебя не три дня, а всего два. Сейчас картина находится во владении маркиза Boursane в Милане. Но через два дня она отправится к маркизе Изабелле д’Эсте, в Мантую. Отбивать ее по дороге не следует. Она пока не представляет особой ценности, но, поскольку принадлежит маркизу, просто так вам ее никто не отдаст. Если вы станете за нее биться, то могут пострадать люди, и, главное, Людвиг, а он - король. Его потерять нельзя: мы не можем так явно изменять ход человеческой истории.
- Если мы не доберемся до картины, то будет уже все равно, кто король, а кто нет, - пробурчал я.
- Поэтому лучше застать ее еще во дворце маркиза.
– Ладно, я понял. Когда отправляться?
- Сейчас.
- Сейчас? Я хотел… Я хочу… Я могу?.. Анариэль…
Но Элвард отрицательно покачал головой: - Как говорит твой народ, долгие проводы – лишние слезы.
Я проглотил комок в горле: - Как я доберусь до Баварии?
- Тебя принес сюда Лунный Луч. Он же вернет тебя на Землю, доставит прямо на крышу королевского замка. Нам очень повезло, что в эти ночи над Баварией безоблачно.
- Повезло? Чем? – не понял я.
- Тем, что с чистого неба Лучи беспрепятственно могут достигать земли.
- А если вдруг набегут тучи? – отчего-то мне стало не по себе.
- Пусть бегают где угодно, лишь бы луну не закрывали, - ответил Элвард, но мне показалось, что его начали раздражать мои вопросы.
- А если закроют? – упорствовал я.
- Тогда Луч исчезнет! – рассердился эльф. – Ты что, физики не изучал?
- Исчезнет? А я?!
- Видимо, не изучал, - констатировал он. – А ты упадешь и разобьешься.
Не дожидаясь моего ответа, Хранитель повел рукой, снимая с моих глаз невидимую повязку. Передо мной разверзлась уже знакомая бездна, к ногам светлым пятном лег лунный свет. Я еще раз в отчаянии взглянул на Элварда, но – делать нечего – набрал воздуха, словно собрался нырнуть в воду, и шагнул в Луч.
Неведомая сила сжала меня, и Луч, как пущенное богатырем копье, метнулся вниз.
Отправлено: 14.03.14 21:57. Заголовок: Наконец, мое ненадеж..
Наконец, мое ненадежное транспортное средство уперлось в землю и разомкнуло тугие объятия, я поспешно выскочил из лунного пятна, и оно почему-то погасло. В поисках причины я посмотрел на небо – и мою спину осыпало холодом: достаточно легкой тучки, и Луч исчез! Эта тучка неспешно продефилировала по лунному лику, и он снова умыто засиял.
Я огляделся. Ни о какой крыше замка речи не было: меня обступали хмурые ели, разрезанные неширокой утоптанной дорогой, над их макушками гордо высились горные вершины.
Что-то пошло не так!
За спиной громко хрустнуло, я подскочил и схватился за сердце. Из-под елового полога, грациозно ставя на невидимую землю ноги, шли друг за другом три темных коня. Рядом с ними угадывался некто, умевший передвигаться в неверном свете луны абсолютно бесшумно.
Трион? А где еще двое? Подкрадываются со всех сторон? Привычным движением я выхватил шпагу и приготовился защищаться.
Они подошли совсем близко, и я, наконец, разглядел тонкое большеглазое лицо, светлые перетянутые кожаным ремешком волосы, открывающие характерные уши, и худощавую фигуру эльфа в накинутом на плечи сером плаще.
- Привет тебе, Странник! – тихим голосом приветствовал меня эльф.
- И тебе привет, - настороженно ответил я.
- Ты хочешь напасть на меня? – мои уши с изумлением услышали мелодичный смех. – Не надо. Мне прислал Хранитель Элвард на случай, если что-то у тебя пойдет не так, как ты задумал.
Но сомнение не отпускало меня, ни о каких помощниках, кроме Его Величества, Элвард не говорил: - Почему я должен тебе верить?
- Хранительница Анариэль просила тебе передать «я хочу за тобою во след, даже если дороги нет».
Это был запрещенный удар! Анариэль…. Анастасия…
Я сглотнул комок в горле: - Верю.
- Тебе куда, Странник? - вернул меня к действительности эльф. – От замка или к замку?
- К замку.
- Так поехали.
Мы вскочили в седла, и кони помчали нас по чуть видной дороге, которая ощутимо поднималась в гору.
Неожиданно ели отступили, и моему взору открылся замок.
Я охнул, никогда в жизни не случалось мне видеть такой величественной картины: в неспешных волнах тумана утонули до пояса окрестные горы, а теперь он окутывал одинокую скалу, поднимаясь все выше, и уже охватил подножие сказочного замка, сиявшего под луной резными башнями цвета слоновой кости. Казалось, он плывет среди гор по туманному морю.
Не меньше восхитился и эльф, хотя, похоже, видел этот замок не в первый раз. Он остановил своего жеребца рядом и прочитал, слегка нараспев: На высокой скале, где на фоне небес Дикой чащей разросся чернеющий лес, Где среди тишины водопад лишь шумит, Белый замок, как лебедь, над лесом парит…
- И правда, как лебедь… - восхищение еще не отпустило меня.
Но эльф снова вернул меня к действительности, молча пришпорил коня и исчез в тумане. Мой конь поскакал следом, некоторое время лишь гулкий в сырой мороси топот нарушал тишину.
Ворота замка вынырнули неожиданно. Я спешился, бросился к ним, но постучать не успел: фигура в темном плаще выступила из незаметной на фоне массивных ворот калитки и простуженный голос из-под капюшона спросил: - Кто?
- Гонец от его сиятельства Элварда к Его Величеству, - вмешался эльф.
- Печать, - властно потребовал голос.
Эльф оглянулся на меня. Как быть? Показать печать незнакомцу? Откуда он знает о печати? О, наверное, это сам король!
Я спешился, коротко поклонился и протянул печатку: - Прошу Вас, Ваше Величество.
Незнакомец стянул с одной руки перчатку и чуткими пальцами ощупал рисунок на перстне.
Затем он сунул перстень мне в руку, придвинулся ближе и торопливо захрипел: - Я не король, я – доверенное лицо Его Величества. Поэтому я знаю о вас. Два дня назад Его Величеству пришлось спешно отбыть в замок Берг, это на озере Штарнберг, в шестидесяти милях отсюда. Я думаю, что вам лучше отправиться туда, потому что, - тут голос говорившего странно дрогнул, - я боюсь, что Его Величество не скоро вернется обратно. И еще я боюсь,… что вам… не просто будет получить аудиенцию у короля.
- Спасибо, - бросил я уже на ходу.
Наши кони рванули в галоп, ветер свистел в ушах, временами грива больно стегала по пригнутому к шее скакуна лицу. Но больнее стегали мысли об оставшихся двух днях, о спешном отъезде короля, о странно дрогнувшем голосе его странного доверенного лица.… И это скрытое предупреждение об отказе в аудиенции… Что имел в виду посланец короля? Неужели нельзя было выразиться яснее, досадовал я. И тут же ответил сам себе - наверное, нельзя.
Тогда и мне нельзя переть напролом, а то вместо встречи с Его Величеством у меня будет свидание с крысами в его пыточном подвале. Крысы!!!
Помни о времени, Хранитель! Да помню я, помню!
Три часа бешеной скачки – и вот уже утренние лучи окрасили первым румянцем дремавшие над озером низкие тучи. К этому времени у меня уже был готов план действий.
Эльф с двумя конями остался ждать меня в густых зарослях на берегу, а я, закрепив на седле узел с одеждой, с тихим плеском скользнул в прохладные воды Starnberger See *.
Уцепившись за стремя, стараясь не слишком обременять своей тяжестью усталого коня, я смог преодолеть несколько десятков метров, чтобы водой пробраться за крепостную стену.
____________________ *Starnberger See (нем.)- озеро Штарнберг
Утренние лучи добрались до зубцов на белых башнях Берга. Пора действовать! Мое преимущество только в неожиданности!
Передохнувший конь резво взял с места, и мы в пару секунд домчались до парадной двери, где я заорал громовым голосом на обомлевшую от неожиданности и моего напора стражу: - Гонец к Его Величеству королю Людвигу II Баварскому от Его Императорского Величества Александра I! (Ох, повесит меня Император, когда узнает! Но мне сейчас не до протокола…)
Я бросил поводья подоспевшему слуге и ринулся в замок. В прохладном нижнем зале наперерез мне метнулся тощий вельможа: - Куда? Куда? Кто позволил?
- Молчать! – завопил я. - К Его Величеству королю Людвигу II Баварскому от Его Императорского Величества!
Навстречу раздался вопль не хуже моего: - Пропустить! Кто смеет задерживать гонца?! Сгною!! В озере утоплю!!
Это Его Величество? Весь мой боевой азарт куда-то исчез, я даже оробел слегка, но вовремя вспомнил, что на свете существует дипломатический протокол, собрался, надел маску почтения и стремительно двинулся к лестнице в верхние этажи.
Вельможа бросился впереди меня показывать дорогу. Но ему не долго пришлось утруждаться - в коридоре второго этажа, распахнув роскошно украшенные золотом створки двери, стоял высокий грузный мужчина. Его синие глаза под черными бровями метали молнии. Это был Его Величество Людвиг II Баварский.
Вельможа поклонился королю и невзрачной чучундрой шмыгнул к лестнице. Его Величество отослал стражу, жестом пригласил меня в кабинет и плотно прикрыл за собой двери.
Повернувшись ко мне, он несколько времени неприветливо рассматривал меня, а затем произнес резким голосом: - Надеюсь, я не напрасно трудился, вызволяя Вас от стражи!
Я почтительно поклонился: - Ваше Величество, позвольте вручить Вам, так сказать, верительную грамоту.
Король внимательно изучил печатку с изображением остролиста, сел на обитый золоченым полосатым шелком диван, рядом с которым стоял уставленный бутылками изящный столик, задумчиво пригладил острую черную бородку и обронил: - Присаживайтесь… ммм… ?
Я, соблюдая протокол, сел на указанное место и воззрился на короля. Людвиг II еще некоторое время любовался печаткой, затем поднял на меня потеплевшие глаза: - Не часто Хранителю Элварду требуется моя поддержка. Чем я могу ему помочь?
Стараясь быть максимально кратким, я изложил суть моей миссии, теперь уже нашей миссии.
Король задумчиво пощипал бородку, предложил: -Шампанское? Коньяк?
Я обрадовался возможности промочить пересохшее горло и благодарно согласился. Его Величество, похоже, ничуть не беспокоило, что он собственноручно наливает гостю, тогда и я решил не перебарщивать с протоколом.
Король ловко откупорил шампанское, разлил в бокалы, один предложил мне, а другой, добавив туда рейнвейн и капли фиалкового масла, обхватил мясистой ладонью и с наслаждением пригубил.
Пользуясь задумчивостью моего необычного помощника, я исподволь разглядывал его: интересно, почему эльфы называют его сказочным королем.
Это был очень высокий широкоплечий черноволосый мужчина лет сорока; несмотря на полноту, его фигура являла полную достоинства, истинно королевскую стать; вероятно, в молодости он был ослепительно красив, даже сейчас орлиный взор его ярко-синих глаз наверняка лишил сна не одну красавицу.
Да, Его Величество Людвиг II Баварский был сказочно красив, даже на мой, мужской, взгляд. А если вспомнить его сказочный замок-лебедь в горах…
- Значит, картина у маркиза Boursane. Я знаю его, - вдруг сказал король. – Но мы не можем взять и явиться к нему: особы моего ранга не являются запросто. Это первое.
Я молча ждал продолжения.
- Значит, придется прибыть к маркизу тайно. Хм… Задача…
Я знал, что это задача, но она была не самой трудной.
- Но есть задача и труднее, - продолжил король. – Как добраться до Милана за два дня?
- Эту задачу я попробую решить, - отозвался я. – Есть у меня одна догадка. Правда, это только догадка, проверить ее раньше я не мог. Поэтому придется действовать на свой страх и риск.
- Тогда не будем терять времени. Эй! – он неистово забрякал колокольчиком.
В кабинет с обнаженным оружием вбежала стража, готовая жизнь отдать за монарха. Но он холодно взглянул на своих защитников и приказал: - Завтрак на четверых, сюда!
Залпом допив свой бокал, он сказал: - Надеюсь, князь, Вы получите большое удовольствие от моих гостей. К завтраку прибудут Людовик XIV и мадам Помпадур.
- Это для меня большая честь, Ваше Величество, - поклонился я. Только воспитание и то, что я все время был начеку, позволили мне не выказать свое потрясение.
Давно почивший Людовик XIV? Не менее почившая мадам Помпадур? Его Величество так шутит? Что же, сыграем в его игру, дипломат я или нет.
В дверь деликатно постучали. Прислуга бесшумно начала сервировать стол, а вошедший с ними господин, видимо, доктор, поклонился королю и осторожно спросил: - Могу я узнать, как чувствует себя Ваше Величество сегодня утром?
- У Моего Величества болит голова, - сварливо ответил король. – Оставь капли и иди, иди отсюда!
Доктор поставил на столик флакон с каплями и с поклоном быстро ретировался. Прислуга, сделав свое дело, покинула кабинет. Его Величество сердито схватил флакон, открыл окно и выбросил его в сад.
- Они просто преследуют меня, считают сумасшедшим, - с горечью пояснил он и начал, большими шагами мерить комнату, распугивая меркнувшие в свете утра огни свечей. – Преследуют, потому что я не такой, как они. А почему я должен быть таким, как все? – он внезапно остановился. – Вы знаете, князь, то, что меня лишают правления — это ничего, но я не могу пережить того, что меня делают сумасшедшим!
Он помолчал и вдруг огорошил меня вопросом: - Вам тоже кажется, что я болен?
- Ваше Величество, - начал мямлить я, потому что ответа у меня еще не было, а подозрения уже появились. Похоже, Людвиг II переживал трудные времена.
- Ах, не отвечайте, не отвечайте! – замахал руками король.- Людей посредственных, ничем не выдающихся, обычно никто не преследует. Преследуют тех, кто по своим дарованиям или способностям чем-нибудь выдается над окружающими.
С этими словами я полностью согласился.
- Взять хотя бы Вас, - Людвиг II коварно улыбнулся, а я напрягся. – Вы прекрасны, молоды, Вас еще junges Mädchen* интересовать должны. А Вы уже Друг Эльфов и, наверняка, Хранитель! Но Вам несдобровать, если Ваши способности привлекут чье-либо недоброжелательное внимание!
- Разве у меня есть выбор? - я растерянно развел руками.
- Хотите совет? Держитесь как можно дальше от всех, даже самых родных и близких. А впрочем, не мое дело давать Вам советы. Прошу за стол! Прошу, прошу Ваше Величество… мадам, … - король сделал приглашающие жесты не только мне, но и воображаемым французским гостям. Мне стало не по себе, а он снова звякнул колокольчиком, и бесшумные слуги возникли у нас за спинами.
Я решил не портить аппетит ни себе, ни королю и его «гостям» деловыми разговорами и деликатно заметил: - Ваше Величество, позвольте выразить восхищение красотой Вашего превосходного замка!
- О, - поморщился король. – Разве это красота? Вот Нойшванштайн – это истинное воплощение красоты. В нем чувствуется божественное дыхание небес.
Людвиг II остро взглянул на меня, довольно прищурился и, обстукивая ложечкой яйцо в серебряной пашотнице, продолжил: - Я строю свои замки для того, чтобы в них могли жить мечты и идеал красоты. Люди должны знать, что здесь возникло прекрасное ради прекрасного. Прекрасное без цели. Но, - серебряная ложечка на миг замерла в воздухе, - сколь бедны и вульгарны многие из них. Человеческая жизнь вертится внутри тесного и узкого круга их невзрачной повседневности.
Он помолчал и решительно закончил: - В стране должен быть кто-то, кто думает не только о пользе, не только о выгоде. И если нет других, этим человеком должен быть король.
Завтрак приближался к концу, когда в дверь просочился давешний доктор и почтительно осведомился: - Ваше Величество, будут ли указания по поводу прогулки?
- Будут! Никаких санитаров! Только я и мой гость!
- Но, Ваше Величество, я вынужден настаивать на …
- Хорошо, вы можете сопровождать меня. Но только вы, профессор!
Дверь еще раз бесшумно отворилась, выпуская профессора.
Ухоженная кипарисовая аллея, прихотливо повторяя очертания берега, привела нас в очень приятное место: здесь стояла маленькая уютная беседка, по ее стенам вилась роза, распространяя терпко-сладкий аромат. Тишину утра нарушали лишь плеск волн и деловитое жужжание пчел над цветами.
Его Величество тяжелым взглядом уперся в профессора и внушительно произнес: - Я вас с собой не звал. Вы сами напросились, - лицо профессора напряглось. – Поэтому вам придется делать то, что прикажут, иначе вы погибнете.
Глаза профессора заметались в поисках опасности, но, увидев, что ему угрожает только сам король, бедняга вздохнул, сделал два шага назад, но уйти не посмел.
Король внимательно наблюдал за ним и, поняв, что от профессора не избавиться, досадливо буркнул: - Начинайте, князь!
Больше не обращая внимания на все более изумлявшегося происходившим «третьего лишнего», я инструктировал Людвига II: - Ваша задача, Ваше Величество, встать вот в этот круг, - я указал на лежащий на земле чуть видимый лунный Луч, - и четко представить картинную галерею известного нам маркиза.
Король безропотно шагнул в круг, я встал рядом, профессор вдруг испуганно пискнул и вскочил в сгущающиеся вокруг нас синие сумерки.
Уже знакомая мне сила сжала нас и через несколько мгновений отпустила.
Надо отдать должное Его Величеству Людвигу II Баварскому: он с достоинством пережил потрясение от мгновенного перенесения за тысячи миль. В отличие от несчастного профессора, у которого тряслись руки, и дрожала челюсть.
Мы очутились в длинном светлом коридоре. В нем почему-то стоял аромат свежеиспеченного хлеба. Справа в высокие витражные окна заглядывало солнце и разбрасывало по полу разноцветные пятна. Такие же веселые солнечные зайчики скакали по левой стене, где висели картины.
Надо было спешить, пока галерея была пуста. Я бросился вдоль стены, искал «Даму с горностаем».
Вот она!
Прекрасное женское лицо притянуло мой взгляд.
Я вспомнил это полотно, портрет семнадцатилетней Чечилии Галлерани работы великого Леонардо да Винчи.
Прекрасная возлюбленная миланского герцога Лодовико Cфорца словно на миг оглянулась на кого-то, окликнувшего ее, и сейчас повернется ко мне, посмотрит на меня своими темными глазами. Ничто не нарушит ее покоя – зато покой потеряю я. Лоб юной красавицы опоясан тонкой фероньеркой, на голове прозрачный чепчик, длинное черное ожерелье охватывает красивую шею, ниспадая на плечи.
Она осторожно прижимает к себе зверька, нежно касаясь его тонкими пальцами. Ее Величество королева Аларма уютно устроилась на руках Чечилии, бусинки ее черных глазок задорно сверкают, а на правой лапке блестит жемчужинами браслет, подарок ее мужа и короля.
Я силюсь оторваться от портрета, мне надо думать, как пресечь его магию, его очарование.
- Ломбардским увальням и обжорам дан прекрасный урок: в конюшне, полной навоза, тосканец сумел отыскать перл чистоты и изящества, - донесся до меня шепот короля.
Я был с ним согласен: гений Леонардо запечатлел истинную Красоту, хотя Его Величество слегка исказил факты – Чечилия не простолюдинка, ее отец был дворянином, а сама она обучалась латинскому языку и литературе, обладала поэтическим талантом, ее звали «современной Сафо».
Я впитывал красоту итальянки, мною овладевало искушение постичь ее мысли. Я пытался отогнать это искушение! Но как от него избавиться? Как можно избавиться от Красоты, не разрушив ее? Разрушить? Разрушить…
Горестный, стоял я против прекрасной Чечилии. Теперь я знал, как освободить Королеву народа крыс: я должен убить Красоту, убить картину.
Я должен вонзить в полотно великого Леонардо кинжал!
- Где мы? Что мы тут делаем, Ваше Величество? – донеслось до меня.
Это пришел в себя профессор.
- Заткнись! – Его Величество не нашел нужным быть деликатным.
Я снова был с ним полностью согласен: по лестнице кто-то поднимался в галерею. И не один.
Я выхватил кинжал и повернулся к картине. Прости меня, Мастер! Прости меня, Прекрасная Дама!
Но сделать я ничего не успел: за спиной раздался грохот. Вошедшие в галерею слуги, отбросили подносы с тарелками и кувшинами и вытащили оружие.
Оружие? Почему слуги с оружием? Зачем домашнему слуге оружие?
- Действуйте, князь! – закричал Людвиг, выхватил шпагу и прикрыл меня от врагов. Профессор завизжал от ужаса, но со шпагой в руке закрыл собою своего монарха.
Однако, слуги не спешили бросаться на нас. В руках одного из них вместо шпаги возник дротик, сильная рука послала его прямо в меня. Я закричал и прыгнул на короля, тот не ожидал такого подвоха и повалился прямо на своего защитника. Мы смешно барахтались на полу, но зато все были живы!
Дротик с тупым стуком врезался в каменную стену галереи и застрял в ней. Это было странно, но думать об этом было некогда: наши враги разделились и пошли в атаку.
Отважный баварский король бросился на самого рослого из них, зазвенела сталь, противно заскрежетали друг о друга лезвия кинжалов.
Другого мерзавца, маленького и щуплого, взял на себя профессор. На удивление, он оказался не только доктором, но и хорошим бойцом.
Но мне было совсем некогда восхищаться искусным фехтованием моих защитников, потому что третий – тот, кто достался мне – вытянул руку и бросил в меня… боевой шар!!! Я едва успел увернуться, огненная сфера пролетела так близко, что я расслышал ее жар и шипение.
Что это? Кто это? Боевой шар! Второй из Триона – Сила – мастерски владеет магией, всплыло в памяти. Это Трион!!!
Боевой шар врезался в стену за спиной и взорвался. Мои соратники невольно обернулись на взрыв, за что профессор и поплатился. Его рукав окрасился кровью, но баварец перехватил шпагу в левую руку, и сражение закипело с удвоенной силой.
В считанные мгновения светлая радостная галерея превратилась в ад. Звон оружия и топот ног заглушали яростные крики моих защитников.
Боже мой, профессор медицины, оказывается, знал не только латынь, но и другие выражения! Очень крепкие выражения! А Людвиг II Баварский, несмотря на полноту, легко танцевал вокруг своего противника, мало уступающего ему в росте, громогласно ругался и хохотал!
Удивительно, но на короле не было ни царапины!
Ужасающую адскую картину дополняли красные молнии, которые метал в меня мой визави. Умный маг не приближался, но его удары заставляли меня, уклоняясь, метаться по коридору все быстрее и быстрее. Дворец несчастного маркиза Boursane уже лишился изумительных витражей, таких изящных и хрупких. А маг все наращивал мощь, под его ударами стена разлеталась, будто была сделана из глины. Стоял страшный грохот, пахло жженым камнем и пылью.
Отчаяние захлестнуло меня и… дало пищу для ответных ударов. Теперь в сторону противника полетели мои боевые лучи. На лице служителя Хаоса мелькнуло удивление, но не беспокойство. Мне даже показалось, что он начал получать удовольствие, гоняя меня по коридору. Я понимал, что шансов у нас нет…
И вдруг я вспомнил, книга из библиотеки Хогвартса говорила, что достаточно убить хотя бы одного воина из трех, и Трион потеряет силу.
Мне показалось, что соперник профессора более других уязвим, и я начал перебежками подбираться к нему. Но мой маневр разгадали. Щуплый коротышка вдруг отбросил шпагу, бросился на профессора и сомкнул руки на его горле. Я перестал прятаться от боевых шаров и молний – умирать, так красиво! - чудом добежал до упавших на пол противников и вонзил кинжал в шею врага.
Неправдоподобная тишина упала на нас. Красный, как рак, потный и азартный, Его Величество в изумлении вертел головой в поисках врага. Но его не было. Трион исчез!
Только вот профессор так и не поднялся с пола. Прихрамывая, Людвиг II добрался через обломки стены до своего доктора, увидел его посиневшее лицо, присвистнул и расстроенно проговорил: - Зря вы с нами пошли сегодня, профессор…
- Вы ранены, Ваше Величество? – с тревогой воскликнул я.
- Пустяки, - он потер коленку. – Споткнулся и упал, просто синяк.
Он поднял глаза и вдруг с застывшим лицом уставился на что-то за моей спиной. Я обернулся и замер: дротик, пущенный умелой и сильной рукой, попал прямо в «Даму с горностаем». Я поспешно выдернул его и снова обомлел: по поверхности картины пошли волны, перешли в крупную рябь, изображение начало искажаться, теряться… Мы с Людвигом беспомощно смотрели на погибающую картину. По щекам короля, почитателя Абсолютной Красоты, катились слезы.
Постепенно рябь на картине исчезла, как успокаивается гладь пруда, когда утихает ветер, и проступило изображение. Мы вскрикнули от изумления и радости: не потерявшая своей красоты Чечилия Галлерани держала на руках горностая! Зверек уцепился когтистой лапкой за ее рукав; на его округлившейся мордочке с янтарно-светлыми глазками поселилось недовольство – кто еще там побеспокоил хозяйку, вон она уже и почесывать меня перестала!
Крыса с картины исчезла. Значит, Сущность королевы Алармы вернулась к ней! Человечество спасено! Все было не напрасно, боль и смерть были не зря. Облегчение отняло у меня последние силы, я опустился прямо на усыпанный камнями пол, прислонился к стене и в изнеможении закрыл глаза.
- Слышите, князь, сюда бегут. Вы что предпочитаете, гостеприимство моего замка или острые впечатления от темницы маркиза?
Я улыбнулся, он мне нравился, замечательно отважный и неунывающий король Людвиг II Баварский, которого серые люди, следуя каким-то своим целям, объявили сумасшедшим.
Я сжал в кулаке Медальон и вызвал лунный Луч. Его Величество, не чинясь высоким положением, взвалил на плечо погибшего профессора и шагнул в светлый круг на полу. Я последовал его примеру.
Луч крепко обхватил нас, и мы покинули негостеприимную Италию. Но вдруг тесные объятия Луча исчезли. Я не успел ничего понять, не успел ухватиться за Людвига и полетел вниз все быстрее. Солнечный свет внезапно сменился чернотой ночи и я, ударившись о поверхность откуда-то взявшейся воды и почти теряя сознание от боли, камнем пошел ко дну.
Отправлено: 16.03.14 16:35. Заголовок: Нина, теперь я поним..
Нина, теперь я понимаю, в каком мире ты живешь... Это потрясающе!!! Это удивительно!!!...
У меня сейчас даже в ином смысле зазвучала моя любимая песня... "Призрачно все в этом мире бушующем..." "А для звезды, что сорвалась и падает есть только миг - ослепительный миг!" "Пусть этот мир вдаль летит сквозь столетия..."
Это же твой мир, Нина! Такая прекрасная, сказочная история, в реальность которой так верится... Что это? Я с ума сошла, да? Не знаю что это, но мне давно не было так уютно, как в этих лабиринтах твоей фантазии. Не думаю, что это от того, что давно не читала таких рассказов... дело не в сюжете... что-то подобное, написанное другим я могла и не услышать... Музыка твоей души оказалась моей. Ты как горный, прозрачный ручей, весело журчишь, а я русло, я только слушаю, но мы в одном направлении... Эк, я примазалась к великому Нет, я только хотела объяснить, насколько все то, о чем ты пишешь, мне близко. Сама в шоке
Так забавно, что я-великое ))) Пойду, умру со смеху Не примазывайся, лучше пойдем за ручку ElenaA пишет:
цитата:
Что это? Я с ума сошла, да?
Нет, Лена. Просто ты, как и я, носишь в душе потребность любить и быть любимой. В предисловии к рассказу, я писала, что он как раз об этом)))) А любовь, это не только радость, но и испытания. Но так приятно, когда не тебя "носом об асфальт", а литературного героя))) Вон как твердость решения Петра найти свою половинку испытывает жизнь: и любовью, и бессмертием, и.... но не будем заглядывать вперед
Нехорошо и даже нехорошооооо бросать любимого главного героя в озеро и держать его там так долго: он ведь не огурец на просолке... Поэтому....
ЧАСТЬ 2.
Глава 7.
Вода привела меня в чувство. Ужас! Очнуться в сыром непроглядном холоде с последней каплей воздуха в легких!…
Я отчаянно забарахтался и вдруг – о, чудо! – ощутил под ногой опору, оттолкнулся и, помогая руками, взмыл наверх, к воздуху, к жизни. Я вынырнул на поверхность, жадно схватил горящими легкими прохладный влажный вкусный сумрак и завертел головой в поисках берега. До серой стены леса было далеко. Я лег на спину, чтобы отдышаться, набраться сил для последнего рывка к земле.
Надо мной раскинулась бездонная чернота, на ее мягком бархате нежились звезды, крупные с острыми игольчатыми краями и мириады мелких, сливающихся в светлую кисейную дорогу через все небо.
На мое распростертое в позе издыхающей лягушки тело равнодушно смотрела толстощекая луна, один из ее лучей упирался в озеро в десятке метров от меня. С неприязнью взглянув на светлый овал, я перевернулся на живот и поплыл прочь от него, к берегу.
Силы были на исходе, но их хватило на то, чтобы выбраться из воды и ничком упасть в росистую траву…
Я был жив, но где мои спутники? Изо всех сил я вслушивался в ночные звуки: шелестит листвой ветер, мягко плещет в берег вода. Больше ничего. И никого… Тишина…. Даже кузнечики примолкли под утро, даже бобры не копошились у кромки воды и в тростнике, даже птицы еще не разминали крылья и не пробовали голоса.
На мой зов никто не откликнулся…. Он безнадежно утонул в тумане, который уже начал лениво потягиваться над озером.
По обнаженным нервам хлестнул приглушенный стук копыт. Кто-то неторопливо подъезжал ко мне на коне. А у меня нет сил даже просто поднять голову!
Влажный лошадиный нос ткнулся мне в ухо и фыркнул теплом. Этот нос знакомо толкал и толкал меня, предлагая подняться, а я, обомлев теперь уже от радости, только улыбался.
Наконец я встал, обнял теплую шею коня, уткнулся в его спутанную гриву, вдохнул знакомый запах. Узел в груди то медленно развязывался, то стягивался еще туже. Щеки были мокрыми то ли от росы, то ли от слез: - Дождался, ты дождался меня. Спасибо. А вот вороной не дождется….
Предутренний воздух пробирался под сырую одежду. Прижимаясь к теплому конскому боку, я сидел на берегу Большого Бобрового озера и ждал рассвета.
Наконец, полумрак сменился лиловыми сумерками, а затем и утро показало розовую щеку. Под первыми солнечными лучами туман рвался, таял, открывая пустынные воды.
Я снова кричал и обшаривал берега в поисках Людвига. Но стоящие по колено в воде камыши были пусты, а рядом со стволами, спиленными бобровыми зубами, никто не лежал. Людвига не было.
Я нырнул в сырые переплетения ивняка и вынырнул на поляне с огромным валуном. Камень был пуст. По обожженной земле ходил, звякая уздечкой, вороной, время от времени останавливался, двигал ушами, прислушивался, ждал Анастасию. Я хотел подойти к нему, но он скосил на меня смородиновый глаз, отвернулся и зашагал к камню, будто требовал оставить его в покое.
Можно было уходить, но что-то цепляло и удерживало меня здесь, что-то было не так. Вдруг я понял – крысы! Их не было. Ни одной. Лишь черно-седая скукоженная рассыпающаяся в пепел трава напоминала о грандиозной битве Света и Тьмы. Сегодня победил Свет. Но радости в моей душе не было, там не было ничего, кроме чрезмерной усталости, пустоты и неуютности.
*** Я едва успел вернуться домой, как в коридоре послышались сонные шаги, дом просыпался. Избавившись от влажной еще одежды, я завернулся в одеяло, придвинул свечу к самому мольберту и сел напротив.
Серые глаза встретили мой взгляд. Мне показалось, что они улыбаются, но, боюсь, я придумал себе эту радость, потому что сам был безмерно счастлив оказаться дома после удивительных и страшных приключений этой ночи… или ночей.
- Здравствуй, родная. Долго меня не было?
Только встреча с домашними могла дать ответ на этот вопрос. Поэтому сейчас я просто смотрел в любимые глаза, отогревался телом и душой.
Анастасия…. Людвиг…. Чечилия Галлерани …. Анариэль…. «лебединый король»…. Обрывки мыслей толпились в голове и никак не формулировались до конца.
В груди тихонько ныло воспоминание об Анариэли – или Анастасии? - но чувство покоя и безопасности уже окутывало меня, и я, наконец, уснул прямо в кресле.
Мой потрепанный вид никого не удивил: родные уже знали, что я опять заснул за мольбертом, рядом с горящей свечой.
- Ты когда-нибудь сожжешь дом, Петр, следи за свечами, - проворчал отец.
- Ночью надо спать, сынок, - поддакнула матушка. – Вон какие круги под глазами.
- Вдохновение! – возразил Левка, взмахнув вилкой. - Ему не прикажешь…
«Круги под глазами», знали бы вы, маменька…
Завтрак был нарушен давно ожидаемой катастрофой: прискакали от Головниных с известием, что пропала Анастасия Андреевна. Судя по разобранной, но не смятой постели, княжна приготовилась ко сну, только вместо того, чтобы лечь, уехала куда-то на своем вороном и до сих пор не вернулась.
У Головниных царили смятение и слезы. Подъезжали и подъезжали соседи. Мы разделились на группы и отправились искать пропавшую княжну. Наша группа, растянувшись в цепочку, прочесывала лес, но мыслями я был там, на черно-серой поляне, где скоро найдут вороного.
Уверен, Владимир понял, что хмурый блеск моих глаз, бледные щеки, помятый вид неспроста. Улучив момент, он подъехал ближе и спросил: - Петр, ты знаешь об этом больше, чем все?
Я кивнул.
- Ты знаешь, где она?
Я снова кивнул.
- Так скажи всем! – воскликнул Владимир.
- Мы ее не найдем, - хмуро ответил я.
- Что? – изумился кузен. – Не найдем? Она умерла?!
- Она жива, - прошипел я. – Тише! Я не могу рассказать всем!
- Но мне-то можешь?
- Потом, - отрезал я.
До полудня мы искали Анастасию: прочесывали лес, кричали, стреляли…
К середине дня все вернулись к Головниным в надежде, что княжна уже дома. Но там были только заплаканные барышни и слегшая от горя хозяйка дома.
Все толпились, шумели, обсуждали новые маршруты поиска.
Владимир оттащил меня в сторону: - Говори, - приказал он.
- Я не могу тебе сейчас все подробно рассказать, - отчаянно сказал я, - это займет много времени. Но коротко – слушай. Анастасия связана с тайной моего Медальона. Мы ее не найдем, потому что ее нет на земле. Совсем нигде. Она на Лунной Тропе. Она – эльфийка.
- Что за бред! – вытаращился Владимир.
- Это не бред. Это правда. Но я не могу ее рассказать – меня упрячут в лечебницу для душевнобольных, если я стану такое говорить!
Владимир не нашелся что ответить, а я продолжал: - Она пропала у нашего Большого Бобрового озера. Там найдут ее коня.
Кузен встрепенулся: -Так надо всем сказать, где его найти!
- Ага, - осадил я его. – Заодно расскажи, откуда ты про него знаешь. И я тебе уже сказал, где меня после этого искать.
- Что же делать?
- Ничего! Пусть все идет, как идет! – и Владимиру пришлось с этим согласиться.
Поиски продолжались, и, естественно, к вечеру вороной княжны был найден. До утра и еще несколько дней, измотанные вконец, мы искали ее в лесах вокруг озера. И я искал. Но не Анастасию, я обшаривал леса в надежде найти следы Людвига…
Из Петербурга прибыл князь, с ним приехало несколько чинов проводить расследование. Опрошена была вся округа.
Судя по тому, что я не попал в лечебницу для душевнобольных, Владимир держал язык за зубами. Но мне пришлось пережить много неприятных вопросов: - Скажите, князь, почему вы отправились на прогулку ночью?
- Ночью?
- Да. Ваш конюх показал, что уже лег спать, вы разбудили его и приказали оседлать коня.
- Не помню, чтобы я его будил, - пробормотал я. – А что касается прогулки, то я люблю гулять ночью, - и смущенно пояснил, - видите ли, я… гм… художник, а ночью – луна, звезды, вдохновение.… Все необычно, не так, как днем.
- А что необычного было в ту ночь?
- Сначала ничего: луна в легких облаках, звезды сквозь них глядят…. Мне было все равно, куда ехать, я свернул с тракта и направился полевой дорогой к озерам.
- Не страшно в ездить ночью?
- А чего бояться, это же наши земли.
- Понятно. Так что же необычного?
- У озера я сел на ствол дерева – его повалили бобры – и смотрел, как ночное небо отражается в воде. Знаете ли, это так красиво…. Я набирался впечатлений, образов для картины.
Чин терпеливо ждал продолжения. Я продолжил: - А потом вдруг началась странная гроза. Она ниоткуда не налетела. Просто началась - и все! Синие молнии стали бить в землю и в воду. Это было страшно…. Я вскочил на коня, чтобы вернуться домой, но он испугался молнии и встал на дыбы. Я упал и ударился головой о ствол, на котором только что сидел…. Видимо, я потерял сознание, потому что больше ничего не помню. Очнулся, когда начало светать. Грозы уже не было. Я вернулся домой.
- Дождь был сильный?
- Конечно, на мне сухой нитки не было.
- Предполагается, что в это же время на озере была княжна Анастасия Андреевна. Что вы думаете об этом?
- Что я могу об этом думать? Я ее не видел и не знал, что она там.
- Простите, князь, мне придется напрямую задать вам деликатный вопрос. – Пауза. – Ваша прогулка к озеру – это не амурные дела с княжной?
Я засопел и гневно посмотрел в глаза моему мучителю. Он сокрушенно развел руками: - Я вынужден настаивать на ответе.
- Не думаете ли вы, милостивый государь, что я позволил бы себе или кому бы то ни было подрывать репутацию барышни, которую прочили мне в жены? – яростно процедил я.
- Значит, нет?
- Нет!
Чин пожевал губами: - А почему вы не рассказали родным о своем ночном приключении? Это ведь так необычно – гроза с синими молниями.
- А вы бы рассказали своей матушке о том, что ваша жизнь была в опасности, - и не на поле битвы, а так, на прогулке? – ответил я вопросом на вопрос.
- Понимаю вас, - он перебрал несколько бумаг. – Последний вопрос: кто-нибудь может подтвердить ваш рассказ?
Чин снова заглянул в бумаги и подвел итог: - Что же. Погрызенное дерево у озера имеется. Многочисленные следы копыт у этого дерева имеются. Шишка на голове имеется. Прошу вас расписаться вот здесь, Ваша светлость. Благодарю за то, что сочли возможным ответить на вопросы следствия.
Отправлено: 05.04.14 14:34. Заголовок: Анастасию не нашли. ..
Анастасию не нашли. Разом постаревший князь отбыл в Петербург, с ним уехали Головнины, поддержать родных в горе.
В округе поползли слухи о поселившейся у наших озер нечистой силе. Люди перестали туда ходить. Смельчаки, которые отваживались нарушить негласное табу, рассказывали, что видели у озера огромные следы великана, якобы это он разжег костер в ту, памятную ночь, и когда подбрасывал сучья в огонь, то искры взмывали до небес, освещая их синим пламенем. Оказывается, странный огонь над лесом видели в ту ночь многие….
Предположений о том, куда исчезла петербургская гостья Головниных, я не слышал: едва завидев меня, люди замолкали и с состраданием смотрели мне вслед – теперь уже все знали, что молодой барин потерял невесту.
Родные вели себя очень деликатно, при мне разговоров о княжне не заводили. Но я все равно старался меньше попадаться им на глаза, в одиночестве сидел в своей комнате или бродил по окрестным лугам и рощам. В душе царил хаос, я не находил себе места в этом благополучном и спокойном мире. Да еще Владимир, как назло, уехал в Москву на целую неделю! Впрочем, зачем сердиться, причина уважительная – Sophie, я его понимаю…
Под вечер, взяв бумагу и карандаш, чтобы лучше думалось, я ушел на дальний пруд.
А подумать было о чем! Теперь, когда я убедился в могуществе моего Медальона, надо понять, как использовать его возможности в поисках Сероглазой. Где искать эту девушку?
Медово пахла таволга, в розовых просторах иван-чая гудели пчелы. А в голову ничего нужного не приходило. В ней кружились и кружились воспоминания: звонкие струи разбиваются об узкую ладошку, создавая крохотную радугу, … по жемчужно-серой поляне бродит одинокий вороной конь, … к ногам приглашающе ложится светлый круг.… Вспомнились изумленные глаза Владимира – «что за бред!» - и его потрясенный шепот-вопрос: - Она была прекрасна?
И мой ответ эхом: - Очень…
- Как бы я хотел ее увидеть! Эльфийка!..
Я взглянул на рисунок, и горячая волна ударила в голову: бездонные глаза Анариэли ждали от меня ответного признания.
Стоп, Петр! Прекрати мучить себя – ты сделал свой выбор. Или не сделал?
Сделал.
Тогда отпусти Анастасию…
Я вскочил и нервно заходил по берегу. Как не хватает мне сейчас Владимира! Я смирился бы сейчас даже с его глупым нытьем - с дурацкими просьбами одолжить ему Медальон на время: он, видите ли, тоже хочет приключений!
В сердцах я сотворил водяной шар и метнул его в бело-желтую полянку лилий и кувшинок. На удивление, стало легче! Я творил и творил водяные снаряды, разбрасывал их, и вместе с ними уходило нечеловеческое напряжение последних дней.
Внезапно захотелось искупаться, смыть все, что было, остаться один на один с прекрасными серыми глазами, терпеливо ожидающими меня где-то.
У самой воды я неожиданно наткнулся на островок хрупких лесных фиалок, лег животом на землю и стал нюхать нежные сине-лиловые глазки. Не пахнут! Может с носом у меня что-нибудь не так?
Я поднялся на колени, притянул к лицу стебель кипрея, сунул нос в розовую чашечку и уловил сладкий аромат. Для чистоты эксперимента я пробрался через заросли иван-чая и крапивы, и, слегка побаиваясь недовольных моим вторжением пчел, начал нюхать все цветы подряд. Маленькие желтые цветочки горчили, клевер пах сладким, а мощный аромат таволги чуть не свалил с ног. Значит, нос у меня был в порядке.
Продышавшись, прогнав из носа сладкие остатки, я снова и снова нюхал фиалки. Но они отказывались пахнуть! Это было непонятно: когда я чувствовал аромат цветов, тот, из снов, я всегда мысленно видел именно такие фиалки!
В конце концов, я махнул рукой на странности природы, оборвал вокруг островка траву, чтобы мои фиалки получали больше солнца, (надо предупредить, чтобы их не скосили) и улегся на живот рядом с ними.
Напряжение постепенно отпускало меня. Я чувствовал себя как в детстве, когда долго-долго плачешь и, наконец, выплачешь свое горе.
Старый пруд, летний вечер, надежда на встречу с любимой, - а может быть и все это вместе, - сделали свое дело: я смог повернуться спиной к прошлому.
Теперь, перед тем, как сделать первый шаг в будущее, я наслаждался передышкой.
Любимый пруд. Его неровную чашу прятали от посторонних глаз высокие старые березы и пестрая звенящая стена разнотравья. Между двух берез заканчивалась тропинка, к ней, раздвинув осоку, причалил плотик. Он был стар: по бокам и среди растрескавшихся досок нарос мох, из сочной ярко-зеленой подушки уже пробились травы и даже пара веточек, обещающих стать кустом ивы.
На этом плотике я катался в детстве. Помнится, няня отчаянно протестовала против опасной забавы, но матушка, уступив моим мольбам, разрешила, и меня стал сопровождать сюда еще и дядька, умеющий плавать.
Я улыбнулся воспоминаниям, захотелось снова ощутить тепло дерева под босыми ногами, но было лень шевелиться, и я, положив голову на руки, просто глядел на старый пруд сквозь полусомкнутые ресницы.
Отправлено: 05.04.14 15:07. Заголовок: *** Матушка совсем н..
*** Матушка совсем не возражала против охотничьего домика. Напротив, она с готовностью поддержала перед отцом мое желание побыть в одиночестве и даже послала со мной не «полк» слуг, а лишь тех, кого я назвал.
Через пару дней, пообещав матушке вернуться к семейному торжеству, мы с Владимиром примчались в охотничий домик. Он стоял на взгорке в окружении сосен. Усыпанная хвоей и шишками дорожка спускалась к крохотному лесному озерцу, где любили искупаться перед ужином разгоряченные охотники.
После чая мы зазвали няню в мою спальню, подальше от чужих глаз и ушей. Удивленная таинственностью старушка, села в кресло и приготовилась слушать.
- Нянюшка, - я придвинул стул и сел рядом с нею. – Мне нужна твоя помощь.
- Конечно.
- Только ты должна пообещать мне не удивляться…
- ?
- … и не пугаться.
- Ты собираешься пошалить? – улыбнулась она и пояснила Владимиру, - в детстве Петя простил меня «не удивляться», «не пугаться» и «помочь», если знал, что ему может влететь за шалость. Приходилось прикрывать его от матушкиного гнева.
Кузен невесело улыбнулся в ответ: - Боюсь, Лаврентьевна, нам с тобой снова придется его прикрывать.
Няня посерьезнела и перевела взгляд на меня: - Что ты задумал, Петр?
- Помнишь, ты рассказала мне легенду о половинках, которые ищут друг друга, чтобы стать счастливыми? – няня кивнула. – С того дня со мной стали происходить странные, необъяснимые вещи….
Она не спускала с меня глаз, пока я не закончил своего длинного рассказа. Мысленно она переживала каждый мой шаг: удивление, тревога, напряжение, отчаяние, недоверчивая усмешка, сострадание … - все эти чувства отражались на ее лице, как в зеркале.
Когда мой рассказ закончился, няня отошла к окну и задумалась. Мне вспомнился Владимир: совсем недавно он так же смотрел в окно и обдумывал мои слова. А затем предложил решение – избавиться от Медальона … Неужели и няня?...
Лаврентьевна повернулась ко мне и строго сказала: - Ты должен сначала научиться им пользоваться, Медальоном, а потом уже носиться в поисках своей барышни! Ты рискуешь не вернуться обратно! Что я тогда скажу твоим родителям?
- Как, няня, как учиться? – вскричал я в отчаянии. – Чтобы научиться ходить - надо ходить, чтобы научиться говорить по-французски - надо говорить по-французски! Как можно научиться пользоваться, не пользуясь?
- Не знаю, как! – няня тоже закричала, но вдруг побелела и, пробормотав что-то про старую дуру, повалилась набок.
Мы с Владимиром хлопотали вокруг потерявшей сознание старушки, а я радовался тому, что самое сложное - разговор с няней - позади, что у меня теперь есть еще один, очень мудрый помощник!
Няня пришла в себя и наотрез отказалась покидать комнату, она хотела присутствовать на моих тренировках. Ни шутки Владимира, ни мое недовольство не смогли заставить ее переменить решение – и мы сдались.
Я сел в кресло, сжал в руке Медальон, пару раз глубоко вдохнул, закрыл глаза, сосредоточился, призвал воспоминание о запахе фиалок и погрузился в него. Мои уши еще успели услышать, как ахнула няня, перед глазами замелькал цветной вихрь, откуда-то пахнуло холодом – и все стихло.
Я поскорее открыл глаза и огляделся.
Похоже, меня занесло в кабинет ученого. Ряд солидных книжных шкафов, полки двух из них забиты черепами и костями; даже с каминной полки на меня глазел череп, я вздрогнул, столкнувшись с ним взглядом; на стене висела карта мира, с разноцветными пометками.
Во всей комнате царил дух легкого беспорядка, так свойственного творческим, увлекающимся людям.
За массивным столом двое ученых мужей с лупами в руках склонились над чем-то темно-коричневым. Я поежился от мысли, что бы это могло быть.
- Смотрите, какой странный плоский износ на коренном зубе. И почему так необычно изношен клык?
- Да, такого у антропоидов никогда не наблюдали, - ученый помоложе озадаченно откинулся в кресле.
- А дентин! Взгляните, взгляните, - они вновь склонились над костью, - в нормальных условиях он обязательно перекрыт эмалью. А на этом зубе – сточен вместе с ней. Как же интенсивно должен был жевать эоантроп, чтобы у него так испортились зубы!
Пожилой хлопнул рукою по папке на краю стола: - Профессор Окли провел свои исследования. В челюсти всего одна десятая процента флюорина. Ей не больше пятидесяти тысяч лет.
- А что показал нитроген?
- Я изучил публикации Доусона и Вудворта. Анализ на нитроген не проводился!
- Вот как?.. Вы думаете, что сорок лет антропологов всего мира дурачили подделкой?
Забавно, что меня в этой комнате никто, кроме черепа, не увидел!
Я вдруг представил, как мои университетские профессора так же склоняются над текстом закона с карандашами в руках, азартно обсуждают, как изменится суть статьи, если заменить «слушать» на «слышать», улыбнулся, сжал Медальон, и перед глазами вновь замелькала радуга.
Наверное, это тоже была комната. Огромная. Но очень странная. Стены были сотканы из чуть светящегося белого тумана, а пол покрыт синим мрамором, похожим на воду. Мне даже послышался ее тихий плеск. Из тумана в комнату текли серо-жемчужные нити, на вид очень тонкие и нежные. Иногда одноцветье нитей вдруг менялось: между ними появлялись синие, красные, желтые, зеленые, черные…. Около середины комнаты они падали вниз - одни раньше, другие позже, - и уходили в струи странного пола.
Не касаясь его ногами, вдоль бесконечного ряда нитей сновали три молчаливые златокудрые девушки в белых платьях, грациозные и стремительные. Быстрыми пальцами они какие-то нити сплетали, какие-то распутывали, обрывали, вязали узелки, снимали невидимые пылинки, делали еще какие-то неуловимые моему глазу действия.
Было чуть слышно пение, будто пели звезды во мраке космоса или летний день в солнечном свете.
Крути свое веретено Богиня Вечности Ананке, Натянут жизни полотно Три мойры, приготовив рамки. Лахесис жребий изберет, Клото спрядет начало нити, Антропос будущность найдет, Судьбу составив из событий. * Скрытый текст
______ * Стихи Ирины Максименковой
Я вслушался в пение и с ужасом понял, что меня занесло к трем Мойрам, богиням Судьбы, которую я так поспешно презрел. Видимо, от нее так просто не уйдешь…
- Вы только взгляните, - яростно прошипела вдруг одна из Мойр, резко поворачиваясь ко мне. Ее прекрасное лицо исказилось от гнева и превратилось в сморщенную старушечью маску. Седые волосы взметнулись и зашевелились, как змеи. – Это наглый смертный посмел явиться прямо сюда!
Она возмущенно дернула рукой, и тысячи нитей оборвала этим движением. Я обмер. Меня испугал не гнев богини, а то, что я стал причиной смерти тысяч людей!
- Тише, Антропос, не сердись, - другая богиня бросилась связывать разорванные нити. - Он – Странник. Он избрал себе тяжкую Долю.
- Тяжкую? – вскричала Антропос, всплеснув руками. При этом порвалось еще великое множество нитей. – Я сама вплела в его судьбу титул и богатство. Люди тяжко зарабатывают их всю жизнь! А я подарила их ему от рождения!
- Ты не дала ему счастья, - мягко возразила третья богиня, ее пальчики тоже быстро связывали порванные нити. – И не маши руками, дорогая, а то слишком многие умрут, едва успев родиться.
- «Счастья», - передразнила сестру Антропос, медленно успокаиваясь и ловко наводя порядок среди порванных судеб. – И почему это дуракам всегда так хочется счастья? Вот сейчас порву твою нить, - она вонзила в меня взгляд, - будет тогда тебе счастье.
Она может, метнулась в страхе мысль. Кровь отлила от сердца. Наверное, я успел побледнеть, потому что третья богиня весело засмеялась: - Не бойся. Нить твоей судьбы здесь, но мы не видим ее и не властны над ней. Если и порвем, то лишь нечаянно.
Ничего себе, успокоила!
Коротенькая красная ниточка легко спускалась к полу – теперь я понимал, что струящийся мрамор не что иное, как Река Забвения, - сейчас красный кончик коснется воды, и чья-то жизнь канет в Лету.
- Дамы, леди, сударыни, - завопил я, рискуя снова вызвать гнев Антропос, и затыкал пальцем в падающую нить. – Спасите!
Антропос мрачно ухмыльнулась и подхватила ее: - Вообще-то я не хотела, чтобы этот младенец жил: он из тех глупцов, которые пробуют завоевать мир. Слишком много народа погибнет из-за того, что он не умрет сейчас. Но, похоже, что сегодня дуракам везет….
Вновь меня пронзило ужасом. Но на этот раз ужас пришел из Медальона. Он совершил ошибку: он не смог защитить мир, он позволил мне допустить в него чудовище!
Боже! Надо немедленно убираться отсюда! Я разрушаю все вокруг, как слон в посудной лавке. Как многому мне еще надо научиться! Я схватился за Медальон, комната исчезла, а меня подхватил цветной водоворот неведомых сил.
Наверное, Медальон был согласен, что мне пора учиться, он занес меня в класс. В начальный. Потому что за партами сидели крошечные детишки и старательно выписывали на белых листах цифру «7».
Солнце радостно заливало светом просторный класс, детей и учительницу, которая переходила от ученика к ученику и помогала их пальчикам писать цифру. А я ходил следом. Учительница была молодая, тонкая в поясе и очень хорошенькая. Юбка едва прикрывала коленки стройных ножек, обутых в синие туфельки. На них было очень приятно смотреть. Хм…. Ну почему я опять краснею? Хорошо, что Владимир не видит!
- Заканчивайте письмо, дети! – голос учительницы тоже был молодой и строгий. Малыши послушно закрыли тетрадки. – Включите планшеты!
Детишки придвинули какие-то темные дощечки, нажали на них. Дощечки мягко осветились!
Учительница дала задание: - Множество «А» состоит из семи грибов. Множество «Б» состоит из пяти подосиновиков. Нарисуйте все варианты их взаимного расположения.
Ох, ничего себе задание для малюток! Но они уверенно нажимали какие-то невидимые кнопочки и рисовали на планшетах круги.
Ужасно интересно, как же эти множества взаимно располагаются, но понятно, что научиться мне было надо не этому. Я в последний раз охватил взглядом стройную фигурку учительницы, сжал в кулаке Медальон и влетел в цветной ароматный водоворот.
Снизу сильно дуло, и весь угол зарос ледяными «зайцами». Я был спрятан в этом углу, зажат высоким разлапистым фикусом, который закрывал от меня почти всю комнату. Странно, почему на этот раз мне пришлось спрятаться, ведь раньше меня никто не видел? Ну, Мойры не в счет, они же богини.
Это была крохотная жилая комнатка с кроватью, диваном, сервантом и столом посередине.
На табурете возле высокого белого бока печи маленькая девочка с куклой никак не хотела встать спокойно.
Пожилая женщина с фотоаппаратом – она держала его в руках, настолько он был мал! – уговаривала ее: - Галочка! Стань прямо! Сейчас сфотографируем, какая ты красивая в день рождения.
Но Галочка беспокойно переступала с ноги на ногу, перекладывала куклу, вертела головой и решительно не становилась прямо. Она боится фотографироваться, вдруг понял я! Мне стало жаль девочку.
- Нина, - отчаянно позвала женщина, - помоги мне. Она не стоит.
Из кухни, принеся с собой ароматы пирога и жареного картофеля, выпорхнула девушка, взрослая копия малышки и защебетала: - Ну что ты, Галочка! Давай встанем красиво и улыбнемся маме, - она пригладила сестренке короткие, почти «под мальчика», волосы, одернула платье, поправила куклу. – Вот так!
Девочка без улыбки застыла на табурете. Ее мама поспешно защелкала фотоаппаратом. Щелчок. Другой. Третий. Напряжение в глазах малышки переросло в ужас, и она разразилась громким плачем, некрасиво открыв рот, полный крепеньких зубков.
Фотографирование было забыто: четыре руки обнимали Галочку, два голоса что-то ворковали, успокаивая ее.
Тут в комнату вошел солидный мужчина, водрузил на стол пузатый, ему под стать, самовар; где-то забрякал рукомойник, и через пару секунд мальчишка-подросток втащил поднос с целой горой пирожков. Женщины принялись весело и споро сервировать стол, а Галя стояла на табурете, прижавшись спиной к теплой печке, и смотрела на них свысока, этакая маленькая зареванная принцесса в валенках.
Я улыбнулся. Она вдруг посмотрела прямо на меня и тоже улыбнулась. От изумления я забыл, что надо дышать. И что теперь делать.
Сквозь замерзшее окно пробивался солнечный свет и дробился на сотни колючих лучиков.
Семья весело пила чай с пирожками и поздравляла Галочку с четырехлетием. А она время от времени, наклоняла головку и высматривала мое лицо, скрытое большими листьями фикуса.
- Что ты там все выглядываешь? – лукаво спрашивала Нина и оборачивалась на мой угол.
Но девочка лишь щурила серые глазки, смеялась и командовала: - Еще пирожка!
Странно очарованный, я не мог заставить себя уйти. На пороге комнаты серый в полоску кот вылизывал лапу и неотрывно смотрел на меня исподлобья неодобрительным взглядом. Наконец, он встал и решительно направился в мою сторону. Я понял: пора! Хорошо бы попасть домой!..
Последнее, что я увидел, сжимая в ладони Медальон и погружаясь в аромат фиалок, были отчаянные глаза Галочки, стремительно наполнявшиеся слезами.
Отправлено: 05.04.14 15:44. Заголовок: Я попал домой, в то..
Я попал домой, в то же самое кресло. Сморгнул радужные пятна и рассмотрел перед собой два лица: залитое слезами, нянино, и встревожено-любопытное – Владимира.
- Рассказывай, - нетерпеливо потребовал он.
Но мне и самому хотелось скорее все рассказать и обдумать. Я старался, чтобы мой рассказ был подробным, даже упомянул, что покраснел. Владимир не засмеялся, но в глазах подпрыгнули довольные бесенята. Няня смотрела на меня страдальчески и только крестилась.
- Понимаете, - размышлял я вслух, - я никогда не знаю, куда попаду в следующий раз. Мне кажется, что так быть не должно.
- Не должно…
- Слава Богу, что ты все-таки вернулся домой, - нянюшкин голос ослабел от ужаса: она представила, как милый ребенок промахнулся мимо дома.
- Да! А как тебе это удалось? – подхватил Владимир. – Ты ведь не попал еще куда-то.
- Не попал, - я задумался, вспоминая. – Кажется, я подумал «домой».
- Кажется или подумал?
- Подумал.
- Значит, надо четко себе сказать, где хочешь очутиться, и тогда – вперед! – голос Владимира был полон энтузиазма.
- Сейчас попробую, - встрепенулся я.
Но няня решительно воспротивилась: - Сначала обедать, Петруша, а потом уж по мирам скакать, прости Господи! Вон и Владимир Николаевич проголодались.
- Эх, Лаврентьевна, я бы лучше по мирам поскакал! Да Петр, жадина, не дает мне своей любимой игрушки. – Он наткнулся на мой сердитый взгляд, хохотнул и потер руки. - Миры - мирами, а обед по расписанию! Подавай, Лаврентьевна.
Мы оказались правы: следовало точнее формулировать мысль.
- Пустыня! – и мои ноги провалились в раскаленный песок, не спасали даже сапоги. Солнце прорывалось к глазам сквозь розовые ладони. Лишь Медальон напоминал о себе прохладным прикосновением к груди. Хотелось пить.
- Вода! – и она хлынула мне в легкие, выдавливая последний воздух. Она была везде: внизу, слева, справа. А над головой уходило вверх, неумолимо темнея, просвечивающее сквозь воду рябое небо.
Усилием воли я выудил из испуганного сознания нужное слово: - Берег! – и он ударил меня так, что из израненных легких хлынула вода. Я вцепился в желанный песок всеми десятью пальцами. Земля!
Теперь я был осторожен: не «лес», а «лесная поляна». Она встретила меня тьмой, ароматом цветущих трав, шорохами, шелестом и незнакомыми крупными звездами. Вот незадача.
Исправляем ситуацию: - Здесь же, днем! – неяркий свет залил окрестности. Серые тучи низко клонились над поляной и умывали ее дождем. Перед моими глазами качалась травинка, на которой мокла муха, прижав сырые крылья. Кажется, она прикрыла глаза, наслаждаясь безопасностью, ведь сейчас на нее никто не охотился. Или мухи не умеют прикрывать глаза?.. Боже, что за чепуха лезет в голову! Прямо как дождь, что уже крадется по спине между лопаток.
- Здесь же, летом, в хорошую погоду! – приятный воздух согрел кожу. Он рубашки пошел пар. Теплый ветерок гнал по высокой траве волны. Щебетали птицы, а одна настойчиво спрашивала невдалеке «Витю видел? Витю видел?» Наверное, Витю никто не видел, потому что бедная птаха была вынуждена спрашивать об этом снова и снова. Я засмеялся. Пора возвращаться домой.
Я закрыл глаза, отчетливо представил нужное место и сказал: - Туда!- Только легкая радужная вспышка показала, что идет перемещение.
Я очутился на скамейке в боковой аллее сада. За стеной кустов слышался маменькин голос. Вот она свернула в аллею и увидела меня. Ее лицо просияло: - Петя! А мне сказали, что ты уже уехал. Ты чего такой взъерошенный?
Точно! Я же уехал! Вот попал!..
Я неопределенно пожал плечами. К счастью, маменьку занимали сейчас другие дела. Ее рука ласково прошлась по моим волосам. Я поймал ее и поцеловал знакомые пальцы.
– Приходи на террасу есть клубнику со сливками, - маменька поцеловала меня в лохматую макушку. - Ты пахнешь дождем! – удивленно констатировала она и пошла к дому.
Я остался сидеть, анализировать результаты. Похоже, Медальон научился понимать меня. А когда же я научусь понимать его?..
*** Синие сумерки обнимали охотничий домик. Мы с Владимиром сидели у приятно потрескивающего камина и делали вид, что слушаем Татьяну. По крайней мере, я делал вид. Она не усидела в барском доме, выпросила - уверен! – поручение ко мне от матушки и теперь, счастливо сияя глазами, вышивала и трещала без умолку, делясь домашними новостями.
Это было удобно - можно было молчать и думать над открытием, которое сделал Владимир: во время упражнений с Медальоном, я исчезаю совсем. А раньше так не было! Насколько мне помнится, раньше я засыпал и не просыпался, пока не вернусь. Почему все изменилось? Это лучше или хуже? Опять вопросы, на которые нет ответа.
- Ой! – вдруг вскрикнула Татьяна и сунула в рот уколотый палец.
На светлом полотне расплылась крохотная красная точка. Я смотрел, как Татьяна тыкала иглой в рисунок на ткани, стараясь попасть в нужное место, и какая-то неясная догадка рождалась в голове. Но не успела оформиться в мысль, пропала…
- Пойдем, Таня, пойдем, - няня свернула свое вязание и поднялась. – Совсем ты утомила господ болтовней.
Танька с сожалением взглянула на меня, поклонилась и, пожелав несчастным голосом «спокойной ночи», вышла за няней.
Владимир растянул длинные ноги в сторону камина и насмешливо прищурился: - Не усидела дома девка, прилетела за тобой. И ты хорош, сделал ей подарок: посадил с собой у камина. Зачем?
- Прекрати, - поморщился я. – И помолчи: какая-то мысль ускользает и ускользает. Не могу поймать. Что-то важное видел сейчас, но не успел понять.
- Это потому, что мы с тобой сегодня очень устали. Столько новых впечатлений! Пойдем спать. Как в сказках говорится, утро вечера мудренее, - кузен вкусно потянулся и зевнул. – А завтра на свежую голову все вспомнится.
- Ты иди, а я еще посижу.
Владимир ушел, я немного посидел у камина, уже бездумно глядя в огонь, но спать не хотелось, и я вышел на улицу. Сторож Потапыч встал было, но увидев, что не нужен мне, снова сел на скамью и закурил вонючую самокрутку.
Тихо и покойно было вокруг. Привычные ночные звуки нарушали тишину: журчал водопадиком в гроте пойманный в искуственное русло ручей, ветер шумел в соснах, вот упала шишка на твердо утоптанную дорожку, вот упала еще одна, в озере плеснуло.…
Вдыхая чистый пахнущий смолой воздух, я пошел к озеру, подальше от сторожа с его цигаркой.
У кромки берега, где сосновая дорожка встретилась с серебристой лунной, я присел на большой камень, обнял руками коленки и начал обдумывать план на завтрашний день.
Тучки набежали на лунный диск, и на несколько минут серебро на воде погасло. Но вот ночное солнце вновь осветило сонное озеро, неясные белые стволы берез вдалеке, слегка покачивающиеся в волнах травинки, сбежавшие в воду с берега…
В легком ритмичном плеске волн послышалось мне нежное пение. Вот к поющей присоединился еще голос, еще... Я с недоумением оглянулся на голоса и обомлел: в призрачном свете луны на лужайке среди берез танцевали девы! От их простых и каких-то невесомых движений под светлыми платьями обрисовывались стройные фигуры, длинные волосы развевал невидимый ветер, он же донес до меня и слова песни: Побледневшие, нежно-стыдливые, Распустились в болотной глуши Белых лилий цветы молчаливые, И вкруг них шелестят камыши. Белых лилий цветы серебристые Вырастают с глубокого дна, Где не светят лучи золотистые, Где вода холодна и темна… * Скрытый текст
* Автор: К. Бальмонт
Русалки! Здесь живут русалки? Я поспешно оглянулся на дом, сейчас прибежит Потапыч, и красавицы исчезнут!
Но сторожа не было, а пение становилось все тише, тонкие фигуры таяли в наползавшем с озера тумане. Вот они совсем исчезли.
И это все? А пугают, что русалки заманивают неосторожных мужчин и утаскивают в воду. Эти на меня и внимания не обратили, хотя, я думаю, видели мою фигуру очень хорошо.
Я спрыгнул с камня и подошел к березам, под которыми случилось это диво.
Я присмотрелся, под березой стояла русалка, почти сливаясь с ее белоснежной корой, и плела длинными пальцами зеленую косу.
- Хорошенький какой! – засмеялись под соседней березой.
- Не шумите, сестры, а то молодец испугается и убежит, - добавил еще один нежный голосок откуда-то сверху. Я поднял голову, русалка грустно-мечтательно смотрела куда-то сквозь листву и, кажется, свершенно не интересновалась моей персоной.
Это было слишком! Я прокашлялся и спросил суровым голосом: - Почему это я должен испугаться?
- А как же? Ваши сказки велят бояться русалок.
- Я уже давно вырос из сказок.
- И не испугаешься, если мы к тебе подойдем?
- Конечно, нет, - твердо сказал я, отступать было поздно.
Ко мне несмело приблизились тонкие, изменчивые в лунном свете фигурки.
- А сам не будешь нас пугать?
- Чем?
- Хватать нас руками, обнимать, целовать…
- Не буду.
- Не будешь? – разочарованно переспросила одна, а сестры серебристо рассмеялись над ее словами. - Тогда мы станцуем и споем для тебя.
"Люби!"- поют шуршащие берёзы, Когда на них серёжки расцвели. "Люби!"- поёт сирень в цветной пыли. "Люби!" "Люби!"- поют, пылая, розы.
Кто не любил, не выполнил закон, Которым в мире движутся созвездья, Которым так прекрасен небосклон… * Скрытый текст
* Автор: К. Бальмонт
Прекрасные голоса сплетали узор песни, я почти видел цветущие березы, сирень, ощущал чарующий аромат розы….
Небывалое доселе восхищение лунной ночью, нежностью водяных дев поселилось во мне. Они пели и плавно танцевали вокруг меня, то отступая и грациозно клонясь в танце, то приближаясь и легко касаясь моей руки или щеки прохладной ладонью, то невзначай соблазнительно мелькая босой ножкой …
И вдруг босая ножка наступила на фиалки, невесть откуда взявшиеся на берегу и освещенные упавшим лунным лучом.
- Ах, - бросился я к цветам, но, оказалось, зря беспокоился: нежные стебельки даже не пригнулись под легкой поступью танцовщицы.
- Любишь фиалки? Они милые, но скромные. Взгляни лучше на роскошные лилии, вдохни их аромат – вот где чудо!
- Вдохни, вдохни, - девы увлекли меня к воде, где почти у берега нежно розовела изящная нимфея.
Я послушно ступил в воду, наклонился и вдохнул дивный аромат. Русалки нежно засмеялись, запели, легко прикасаясь и приобнимая меня. Они становились все смелее, но это не пугало, а дразнило мое воображение, зажигало во мне какой-то неистовый пламень. Так вот они какие, ночные чаровницы, совсем не опасные, а юные и прекрасные!
Ласковые зеленые струи волос обнимали меня со всех сторон. Я тонул в волосах и руках водяных дев.
- Ваши волосы прекрасны, - лепетал я блаженно, - их берут даже для волшебных палочек…
- Наши волосы прекрасны, - подхватили они нежными голосами в унисон, - они дарят радость мужчинам, которых мы выбираем…
- …доверчивым глупцам, - ласково допела одна, смех двух других прозвенел милым колокольчиком сквозь обнимающее меня блаженство, но краем ускользающего сознания я уловил смысл фразы и смог насторожиться.
Колдовская эйфория продолжала накатываться сладкими волнами, но с каждым разом отступала все дальше, медленно отпуская меня. С глупой блаженной улыбкой на губах продолжал я ласкать водяных дев: «Они смеются надо мной, милые русалки…. Ах, проказницы…Но как хороши, все трое….трое… три…», - мысли, все более четкие, заставили заколотиться сердце.
- Петя! Ты что тут делаешь? – полузабытый голос диссонансом ударил в уши и выдернул меня из состояния блаженства.
Волосы русалок взметнулись, пытаясь закрыть меня от непрошенной гостьи.
- Крестная? – удивился я в свою очередь. – Это ты что тут делаешь? Ты ведь умерла.
- Я умерла, - согласилась она, - а тебе еще рано!
Она бросилась ко мне, расталкивая русалок, которые шипели, как кошки, и вцеплялись в меня, не желая отпускать. Одна из прелестниц даже полезла рукой мне за пазуху!
Вдруг крестная вскрикнула и отступила, в ее груди торчал кинжал. Кинжал? Взгляд услужливо рассмотрел красиво выкованную рукоять с фигурным навершием. Кто ударил крестную? Русалка? Которая из трех?... Три.… Трион!
Крестная не упала, как я подсознательно ожидал, а выдернула оружие и бросилась к нам со словами: - Беги! Петя, беги!
Она ловко схватила одну из русалок за волосы, взмах – и от роскошной косы остались лишь воспоминания! Сестры пронзительно закричали, одна из них метнула в мою защитницу красную молнию.
- Беги! – успел увидеть я мольбу в затухающих глазах крестной.
Оттолкнув назойливые руки водяных дев, я зажал Медальон, но уйти не успел: красная молния погрузила на меня в темноту.
Девочки, не переживайте из-за недостатка времени на "Легенду..." У меня тоже не хватает времени ее дописывать((( Вот когда совсем допишу, пот утру, тогда и будем читать))))
Отправлено: 08.04.14 14:25. Заголовок: Ну вот я и прочитала..
Ну вот я и прочитала... и сама чуть не утонула в русаличьем омуте... Да, Ниночка, завораживаешь своими описаниями Если это ни откуда не заимствовано, то фантазии твои просто супер!!! ... И кабинет профессоров, и маленькая Галочка понравилась необыкновенно (была очарована этой сценой вместе с героем) и с мойрами очень интересно
Нина, спасибо! Жду продолжения. Читаю не просто с удовольствием и интересом, а с наслаждением
Я сама только что вернулась из мира грез и фантазий и мне все это очень по душе
Отправлено: 09.04.14 06:54. Заголовок: ElenaA пишет: Если ..
ElenaA пишет:
цитата:
Если это ни откуда не заимствовано,
в разговор профессоров вставлены настоящие факты из книги "Археология", под стихами - если не мои- указываю авторов. Остальное - все мое) Галочка - это про меня... Видела бы ты мои фотки с этой фотосессии, ухохоталась бы)))
С этого места можно подробнее? Где была, Леночка, признавайся)
Пока что в мире грёз и фантазий ....... в общем, там... подробней сказать не получится потому что меня иногда так заносит, ощущение, что все было наяву
Нина, то, что вплетаешь исторические данные - это очень даже хорошо Вот Брауна читаешь, порой, как энциклопедию Я имела ввиду художественные приёмы, как, например, А. Холина взяла идею мыслей (конечно она все сделала по-своему, никого не копировала), но сама эта идея была кем-то открыта раньше. И в этом ничего плохого нет. Это нормально. Главное как подать, у тебя русалки, как сирены, попадаешь под гипнос
Вот почему мне про Галочку больше всего понравилось
Отправлено: 26.06.14 21:00. Заголовок: vishnja Лена, меня ..
vishnja Лена, меня с юности потрясали смелость и честность Татьяны. Это же надо - первой признаться в любви!!! Для меня это - совершенно неприемлемый вариант! А потом, любя всей душой, отказаться от любимого. Мне кажется, что Таня даже думать себе запретит о том, что "могло бы быть, если..." Я имею в виду роман с Онегиным.
А кто знает, Леночка, была ли бы ты счастлива, не отказавшись... Очень трудно сохранить счастье, над этим надо обоим трудиться, именно трудиться. А в молодости у нас не хватает ума, чтобы понять это. И счастье уходит, прогоняемое рутиной. Я люблю бывшего мужа до сих пор. Конечно, не страстно, не так, как в замужестве. Но он - отец моего сына, с ним связано много хорошего и светлого в моей жизни. Ничего не происходит "просто так". В первый год после развода я размышляла о том, ЗАЧЕМ же тогда все это было со мной, если все равно ушло? И поняла, что наш брак был нужен только для того, чтобы родился сын! Вероятно, именно он был нужен Провидению. А может, и сын - только нужное звено в цепи нашего рода.... 24 апреля этого года исполнилось 30 лет, как мы знакомы, ровно половину этих лет мы с мужем - врозь. Слава Богу, 2 года назад он женился снова и счастлив! А я... Кто его знает, счастлива ли я в своем одиночестве или несчастна... Все не однозначно.
За окном прекрасная погода: тепло, солнечно. В тенечке против окон сосед выгуливает щенка, играет с ним. Так приятно наблюдать за веселым играющим малышом! Вспомнилось, что самое первое свое стихотворение я написала именно о собаке. Мне даже удалось его вспомнить. В нем кое-где "хромает" размер, но я не стала ничего править - это стихотворение первое, а новорожденным простительно спотыкаться Фото из Интернета
О чем молчит Дарси
Шаги... Шаги! Пришел домой Мой самый Главный Человек! Как долго день тянулся – оой… - Казалось, не дождусь вовек.
Бензином пахнет и чужим... Свою хозяюшку обнял... Меня! Меня! Скорей меня! Ура!!! (За ушком почесал).
Сейчас поест Хозяин мой, За тот гудящий ящик сядет, Я скромно проберусь к ногам, Подсунусь, может и погладит.
На тапок лапу положу, В любимый запах носом ткнусь, И - пусть все думают, что сплю - В мечтах из дома унесусь:
Шуршит под лапами трава, Собью шмеля, чихну пыльцой, Прекрасна может быть земля, Когда со мной Хозяин мой.
Ему я палку принесу, Крутиться буду, как юла, А после палку отбер-р-ру, Подпрыгну, словно... мячик я.
Команда строгая: "Ко мне!" Придем домой, там у окна Из супа косточку он даст Тихонько скажет: "Дарси, на!"
А после сядет на диван Кино смотреть или читать, С хозяйкой весело шутить... А я их буду охранять!
Отправлено: 20.09.14 11:53. Заголовок: Сегодня на страничке..
Сегодня на страничке "Юмор в коротких штанишках" elina75 разместила забавный материал о женской сумочке. Это заставило меня задуматься о нашей трудной жизни, дороге подруги. Да-да, о той, которую мужчины называют яркой и многогранной, самодовольно приписывая себе роль Творца Нашей Вселенной. Наивные... Но мне хочется поговорить не о богатом внутреннем мире мужчин, а другом внутреннем мире. Вернее, Мирах, которых очень много, но речь сегодня только о двух.
Два мира современной женщины:
***
Если набитая с горой сумочка меня редко расстраивала , то пустой кошелек досаждал довольно часто. По этому поводу в далеком прошлом я даже сочинила довольно много строк, среди которых дикой козой, ломая стихотворный размер, скачет паника.
Мысли, пришедшие в голову хорошенькой женщине при виде пустого кошелька.
Отправлено: 05.10.14 18:33. Заголовок: Это отвратительно. Н..
Это отвратительно. Никого не любить - это отвратительно... Со мной такое уже было, но я думала, что мне удалось избавиться от неба без солнца. Чувствую себя пустым сосудом. Полгода. Я не "депрессую", нет, просто констатирую факт. Полночный час угрюм и тих, Лишь гром гремит порой. Я у дверей стою твоих - Лорд Грегори, ... Скрытый текст
/Р.Бернс, в переводе С.Маршака/
И что я тут делаю, у твоих дверей? Ведь мне, похоже, ничего не надо...
Все мы знаем сказку Андерсена "Снежная Королева", сопереживаем девочке, ищущей друга. А вам никогда не было интересно понять, зачем Снежной Королеве понадобился Кай? Захотелось согреть свое ледяное сердце? У нее вседь все есть - красота, молодость, сила, покой... Вот и мне так спокойно и так отвратительно жить с ледяным сердцем. Не думала, что старое стихотворение снова станет актуальным...
Золотой ключик
Расстелила осень золотая За рекой поленовский пейзаж, В небе тихо тает, улетая, Птичья стая – призрачный мираж...
В нашем парке поселилась хрупкость, Что за буйством красок не видна... Здесь идем мы, Я и Бесприютность, Красота нам вовсе не нужна.
Мысли разбегаются послушно, Мы бредём, ненужные, молчим, Ветер нам бросает равнодушно Золотые осени ключи.
А навстречу, вопреки ненастью Светом глаз, улыбками лучась, Шелестит листвой чужое счастье, Дружно, крепко за руки держась.
Я умою душу листопадом И с собой в весну мечту возьму, Чтоб нашёл ты ключик золотистый К сердцу ледяному моему.
Arwen , Ниночка, очень жаль,что Вам больше нет нужды стоять у дверей лорда Грегори... Очень грустно, что сердце вдруг заледенело... Могла бы подсказать Вам лекарство - билет на поезд до владений лорда Грегори и встреча с ним. Уверена, что поможет: проверено много раз . Это все хандра, сплин, пройдет, только приезжайте - и сердце растает.
Не то, чтобы нет нужды, Аня... Если бы нужды не было, ушла бы просто.... А так... Стою в недоумении: зачем Кай Снежной Королеве? Каю-то она точно ни к чему.
RATANN пишет:
цитата:
подсказать Вам лекарство
Я надеюсь, Анечка, что лекарство, спасшее меня однажды поможет и вновь. Думаю, Вы правы, дорогая, что я слишком давно не покупала билет на заветный маршрут... Кстати, в ноябре "Двое на качелях" приедут в Вологду. Спасибо Вам за участие ко мне)
Мне кажется, что мы всегда находимся в состоянии любви: к одушевленным или неодушевленным предметам. А если нет сжигающего огня внутри, так это всего лишь передышка, отдыхать нужно и от этого тоже. Мне нравится Снежная Королева, у неё есть всё, даже покой...
Ниночка, дорогая! Осень на дворе, приезжай! И сердце не заледенело, я думаю. Ты сама его замораживаешь мыслью: "Зачем Кай Снежной Королеве?" Не надо думать, что живешь "на обочине чужой жизни". Каждой женщине необходима сказка. А состояние влюбленности, пусть и без надежды на взаимность, очень тонизирует Так что открой свое сердце вновь и приезжай на премьеру...
Вот честно признайтесь, как только над картофелем не поизгалялись, готовя его к новогоднему столу! И варили, и тушили, и пекли, и подсушивали, и томили, и запекали, и мяли, и резали, и строгали, и поливали, и посыпали, и подрумянивали, и закутывали, и остужали, и ... Думаю, теперь пора его воспеть
Чудо заморское
Ой вы гой еси, люди добрые, воспоёмте-ко славу-славицу, Славу славную мы Картофелю.
Много сотен лет украшала стол Репа-репица крутобокая, Крутобёдрая свет княгинюшка.
Да направился во Европушку наш российский царь Пётр Лексеевич За науками новомодными.
Раздобыл он там многи знания, многи знания да умения, Прилежанием отличаючись.
И привёз на Русь диво дивное, диво дивное, чудо чудное, Никому досель неизвестное.
Приказал садить он растение вкусно-вкусное и полезное, Что картофелем прозывается.
На покой ушла Репа-репица, на покой ушла да на пенсию, Уступив престол другу с-за моря.
На престол взошёл новый гордый царь, да и взял он Русь себе под руку. То Картофель наш свет Паслёнович.
С той поры прошло много сотен лет, и поныне он на престоле том, Мы едим его и да нахваливам.
А за диво то, за заморское, без которого жизни нету нам, Мы хвалу поём Петру Первому.
Друзья мои! Позвольте рассказать вам одну коротенькую историю. День был будний, я пошла на работу. На крыльце ко мне взлохмаченным воробьем подскочил сосед, Николай, представитель мужчин «алкогольного поведения», которые уже с утречка приняли на грудь и жаждут «стрельнуть» деньжат для продолжения банкета. Он любезно помог мне спуститься по скользким ступенькам, приговаривая: - Петровна, с днем рождения! Что же вы не улыбаетесь в такой день? - Есть о чем и погрустить. Сегодня День памяти Александра Сергеевича Пушкина. Помните такого? - Конечно, помню, - обиделся сосед. – Что я, деградант какой-то? Он неожиданно отступил на шаг, величаво повел рукой в сторону скамейки у подъезда и продекламировал: - «Три девицы под окном пряли поздно вечерком».
Я шла на автобусную остановку и размышляла о том, что у каждого из нас, простых людей, «свой» Пушкин. У кого-то на уровне «Ветер по морю гуляет…». У кого-то - «Я лиру посвятил народу моему…». Но боюсь, что Год Литературы пройдет для нас, простых смертных, так же незаметно, как и Год Культуры…. И не будет у нас повода прислушаться к себе, задать неплохие вопросы. Что для тебя русская литература и литература вообще? В чем она тебе поддержка и опора? Как ты вкладываешь в собственных детей потребность читать? Что ты сам делаешь для сохранения чистоты русской речи? Кто для тебя «свой», созвучный: Толстой, Тэффи, Паустовский, Тушнова?.. и т.д.
Литература пишется для народа. А тебе, народ, нужна ли она?
Но боюсь, что Год Литературы пройдет для нас, простых смертных, так же незаметно, как и Год Культуры…. И не будет у нас повода прислушаться к себе, задать неплохие вопросы
Темп жизни сейчас немного другой, всё бежим и торопимся куда то, редко останавливаемся, чтобы задуматься не то что о литературе, но и вообще о своей жизни.
Arwen пишет:
цитата:
А тебе, народ, нужна ли она?
Обязательно нужна. Русская литература это наша русская духовность, наше достояние. Рано или поздно, но каждый захочет прикоснутся к своим истокам. У каждого будет свой Пушкин, потому что у каждого индивидуальное восприятие литературы. Многое будет зависеть, как сейчас молодежи прививают любовь к русской литературе в школе и семьях.
Друзья, размещаю 8 главу своего "бессмертного творения"! Вдруг у кого-нибудь из вас - сохрани Господь! - случится бессонница, тогда можно будет эту главу использовать в качестве "таблеточки" . Эта часть получилась небогатая экшеном, довольно циничная, много-что-ломающая в повествовании...
Но
Вот теперь буду думать, как дальше разгрести, то что намело...
Глава 8
Где-то рядом ругалась баба, простонародно, с провизгом: - Нечаянно они попали! Камнями кидаться! Это совсем надо быть без мозгов! Посмотрите, как нарушили человека!
Уши словно ватой заложило, но голос едко пробивался сквозь нее и отдавался в голове, вызывая тошноту. Да когда же она замолчит!
Я ощутил боль на голове, потом почувствовал, как волосы обрезают кружком, вот в середине боли стало прохладно и вдруг защипало, чуть слезы не брызнули. Остро запахло лекарством, потом голову обвязали бинтом, словно шапку надели...
Я открыл глаза и наткнулся взглядом на человека. Его худощавое умное лицо склонилось, он неприятно оттащил мое веко и заключил: - Сотрясение. В больницу бы надо…
- До больницы, конечно, не далеко, - задумчиво прогудел мужской голос, - но по нашей дороге ... Растрясем... А может, пусть пока у нас лежит, там видно будет.
- Ну, пусть пока тут лежит. В больнице все равно мест нет, только если в коридор раскладушку поставить.
- Какая раскладушка! – опять заорала баба. – Пусть у нас лежит. А эти негодяи будут за ним ухаживать!
Человек сдвинулся в сторону, и я увидел большую светлую комнату. На диванчике, против меня, сидели с несчастными лицами два парня лет по шестнадцати. В ногах стоял рослый черноволосый мужик медведистого вида, в потной рубахе необычного кроя. Рядом с ним яростно сверкала глазами на парней маленькая женщина средних лет, в хозяйственном фартуке и съехавшем с одного уха платке. Господь наделил ее круглощеким курносым простецким лицом и маленькими светлыми глазками под бесцветными бровями, но потом спохватился и одарил крепенькой и ладной фигурой.
Доктор, чистенький старичок в белом халате, присел на стул у кровати, взял мою руку и, шевеля губами и поглядывая куда-то за мою голову, начал считать пульс. В ушах звенело, временами звон стихал, но тогда шумел ветер, шуршал мышью, боль изнутри накатывалась волнами, а снаружи горела огнем.
- Как ваше имя, молодой человек? – спросил врач, аккуратно кладя мою руку на одеяло.
Я разлепил губы: - Петр.
- Тезка, значит, - улыбнулся он, делая пометку в зеленой тетрадке. – А фамилия?
Я помолчал: - ... Иванов.
- Хорошая фамилия, - одобрил доктор, - самая русская. Возраст?
-... Не помню, - почему-то солгал я.
- Ничего, при сотрясении это бывает. Вспомните! - Он осторожно приложил к моей голове полотенце со льдом, успокаивающе похлопал по руке и оглянулся на хозяев. - Что же, пока состояние удовлетворительное. Больному нужен покой, полный покой. Завтра загляну, сделаю перевязку.
- Спасибо, Петр Лексеич, – один из парней виновато развел руками,- и откуда он взялся? Ну, прямо под камень!
- Молчи уж! – припечатала его женщина и заторопилась за врачом.
Хозяин хмуро посмотрел на меня, вздохнул и пошел следом. Парни потоптались возле кровати, неловко извинились: - Слышь, Петруха, не сердись. Нечаянно вышло-то. Если что надо, зови, все принесем, всем поможем.
Я остался один. Правая рука осторожно нащупала под свертком со льдом источник боли – приличных размеров шишку. Да и ссадина, наверное, есть, щипало сильно…
Стараясь не шевелить головой, я еще раз обвел глазами доступную мне часть комнаты. Она выдержана в теплом коричнево-бежевом тоне: шкафы светлого дерева, диван под накидкой с сочными узорами, песочно-кремовые занавеси на высоком окне, только на тумбочке ширится очень тонкий ящик с черным стеклом во всю стенку и кнопками по нижнему краю, да тревожная узкая, цвета bordeaux*, полоса ковра на полу. В ближнем шкафу за стеклянной дверцей теснятся книги.
Я сильнее скосил глаза и прочитал «Агрономия. Поиски и решения», «Почвоведение» и непонятное - «Маркетинг. Современные тенденции». Взгляд царапнуло отсутствие «i» , «ъ», «Ѣ».
Больше смотреть было не на что: нет ни картин, ни портретов, лишь бегут и бегут вверх по обоям изогнутые цветочные плети, разделенные широкими полосами коричнево-золотистого орнамента….
Я вздохнул. Терпко пахло свежескошенными травами. Где-то ссорились воробьи и ворчали гуси, в открытое окно смотрела береза, положив на подоконник усталые ветки. Усталые? А почему усталые? Наверное, это я сам устал и мне хочется спать, только не дают голоса в соседней комнате. Там, похоже, полно народа, все бубнят и бубнят, изредка кто-то засмеется, то мужчина, то женщина. А мне хочется спать, спать... спать...
Разбудили меня выстрелы! Трион! В соседней комнате началось что-то невообразимое: надрывно кричал мужик, визжали бабы, билась посуда и стреляли, стреляли часто и беспорядочно. Вот я попал!
Дверь в мою комнату начала медленно открываться... Превозмогая головокружение и тошноту, я сел, потом встал, обеими руками взял стул и приготовился защищаться.
В дверную щель просунулась кошачья лапа, затем морда, затем и вся кошка. Она села у порога, аккуратно обняла себя рыжим пушистым хвостом и стала смотреть на меня. Ее не пугали выстрелы и крики, казалось, ее больше интересовало, как долго я смогу удержать стул на вытянутых руках.
Затем в комнату просунулась взъерошенная голова одного из парней: - Телик не мешает?
Я не знал, что такое «телик», возможно, он имел в виду кошку? Она мне не мешала. Я отрицательно качнул головой, перед глазами все поплыло, стул грохнул об пол, я успел вцепиться в кровать, кошка зашипела и метнулась прочь, прямо под ноги парню, бросившемуся ко мне на помощь. Тот свалился с таким грохотом, будто сам был деревянным стулом, на шум прибежали хозяин и хозяйка, и долго не могли понять, почему я с ужасом смотрю на дверь, а лохматый парень на полу помирает со смеху.
Когда все разъяснилось и успокоилось, вернулась кошка, невозмутимо вспрыгнула на кровать и солнечным мягким комком улеглась рядом, прямо на подушку. Она тихо мурлыкала, а я поглядывал на черный ящик и потрясенно размышлял о чуде по имени «телик»…. Мне надо было о многом подумать, но сон оказался сильнее.
Я проснулся ночью, за окном была та прозрачная лиловость, что в Санкт-Петербурге называется белыми ночами. Значит, я - на севере. На русском севере. Уже кое-что.
Тишина. Табурет у кровати застелен чистым полотенцем, на нем большая кружка молока с толстым ломтем пирога. Я осторожно приподнялся на подушке, боясь расплескать тихую тяжесть в голове, и чуть-чуть поел.
Внимание привлек рисунок кружки: на белом фоне две синие лягушки извивались в диком танце, безобразно вывалив длинные красные языки. Я поднес кружку к глазам и в неярком свете смог разобрать черную корявую надпись «Ни что так не сближает, как совместное занятие идиотизмом»…. Скрытый текст
Что за глупая идея так расписать посуду? Или это должно вызывать аппетит? Я рассмотрел рисунок и вдруг ощутил странную смесь нервического веселья и отвращения от нелепых лягушачьих поз и дурного сочетания цветов. Неужели это ради смеха так обезобразили кружку? А как же сакральный смысл сосуда, из которого пищу вкушаем?.. Я таращился на несчастную посудину, и, хотя губы помимо воли кривились в улыбку, чувство юмора противилось такому юмору.
Да бог с ней, с кружкой, мне что, больше подумать не о чем? Я улегся удобнее. Мыши в голове пока не шуршали и ничем в ушах не звенели.
Итак, Трион меня не убил, я смог бежать. Но, боже, как скоро он меня нашел, а ведь это был раненый Трион! Он успел восстановиться в Междумирье, снова проникнуть сюда и найти Медальон. «Их обратное проникновение в Миры сильно затруднено», вспомнилось мне. Вот тебе и «затруднено», Роза!
Следующая мысль ошпарила, как кипяток. Я, конечно, ушел от Триона, но он – живой и здоровый – найдет меня намного быстрее, чем раньше! Может, он уже подкрадывается к затянутому сеткой от комаров окну! Я вслушался в ночную тишь, прислушался к Медальону на груди. И ночь, и Щит Миров были спокойны.
Что же мне все-таки делать? Уйти с разбитой головой? Домой мне нельзя, а в другое место…. Кто знает, куда меня занесет, решись я на перемещение. Да и теперь… где я? Кто эти люди? Как вести себя с ними?
Завтра опять придет доктор, сменит повязку, посчитает пульс, будет спрашивать меня о чем-то в надежде, что я это помню...
Стоп! А я не буду помнить! Я не помню! Вот и выход: потеря памяти избавит меня от срочной необходимости что-либо пояснять, а я тем временем осмотрюсь и пойму, что делать.
На второй день приехал доктор и привез с собой полицейского… нет, мили-ци-онера. Пока Петр Алексеевич проделывал свои болезненные процедуры, полиц… милиционер расспрашивал о происшествии парней, угостивших меня камнями. Те бледнели лицами, слушая «составлю протокол», «телесные повреждения», «правдивые показания», «ответственность»...
Наконец …ммм… милиционер, лысоватый мужчина средних лет с подозрительными карими глазами и безвольным подбородком на мясистом лице, сменил доктора у постели. Он достал из папки чистый бланк и начал задавать мне вопросы. Увы, я ничем не мог ему помочь. Я ничего не помнил, кроме того, что меня зовут Петр Иванов. И никакого заявления на граждан Терехина и Дьячкова писать не буду.
Ничего вразумительного от меня не добившись, милиционер записал показания доктора о том, что моя потеря памяти естественна вследствие полученной травмы, что будем надеяться, потому что прогнозы хорошие. Они посовещались и решили оставить меня здесь, где «уход больному обеспечен, а в больнице все равно мест нет». Напоследок милиционер сфотографировал меня и сказал, что поместит фото в базе данных, в интернете, чтобы мои родные могли меня отыскать. Доктор еще раз погрозил мне пальцем – «никакого телевизора»,- подхватил свой чемоданчик, и должностные лица отбыли.
А я остался. Без телевизора и с тревожным обещанием милиционера о моем фото в каком-то интернете… или интернате? В богадельне что ли? Почему он думает, что мои родные будут искать меня в богадельне? Да и не будут они искать… ______ *bordeaux /couleur bordeaux/(фр.) – бордовый цвет
Отправлено: 11.04.15 15:34. Заголовок: Я вдруг затосковал.…..
Я вдруг затосковал.… Тоска вылилась в сон. В сны. Там я шел вдоль реки по пестрому лугу с тоненькой барышней в светло-зеленом платье. Это была она. Её русые волосы были собраны в узел на затылке, но ветер выдернул несколько прядей над виском, и они взлетали и трепетали у изгиба брови. Она была совсем рядом, от нее пахло теплыми медовыми травами, стоило мне поднять руку, как она, словно почувствовав, что я тянусь к ней, начинала оборачиваться – и я просыпался. В отчаянии я призывал из памяти такие нужные мне серые глаза – и вот уже вновь шел по лугу рядом с нею.
А вот другой сон: она задумалась о чем-то приятном, легкая улыбка поселилась в уголке губ.… Пусть она думает обо мне, загадал я. Скрытый текст
Я очень хотел вернуться домой.
Но мысль о Трионе, устроившем засаду в охотничьем домике, удерживала меня. Сейчас я был не готов сражаться с тремя искусными воинами. Я мечтал о Сероглазой и подгонял выздоровление, чтобы быть во всеоружии, когда беспощадная троица отыщет меня. В том, что Трион выйдет на мой след, я не сомневался, это был вопрос времени. Но пока Медальон был спокоен.
Еще я мечтал о книгах в шкафу и … о телевизоре.
Хозяева дома, в котором я так неожиданно поселился, Николай и Валентина, проведывали меня, но не докучали.
После одного случая я приобрел добрых приятелей в лице «негодяев» Димыча и Толяна. Усталый от безделья и тревожных дум, я попросил принести мне бумагу и карандаш.
- Легко, - вскричал который-то их них, и оба исчезли, оставив дверь нараспашку. Через секунду во дворе что-то взревело, выстрелило и зарокотало. Я напрягся, но поскольку звук становился все тише, понял, что опасность удаляется от меня.
Довольно долго было слышно только Валентину, она опять ругалась, стучала тарелками и громко рассказывала кошке, как ее достало, что обед уже на столе, а это горе луковое все еще в поле, и этих негодяев опять куда-то черт унес, а потом все будут торопиться, глотать не жуя, а к вечеру у всех желудки заболят…. Но, слава богу, есть время отнести обед бедному мальчику, и не путайся под ногами, а то всю тарелку на тебя и вылью….
Я ел ароматный куриный суп, и улыбался, слушая, как хозяйка жалуется теперь уже горю луковому на негодяев и кошку.
Вдали снова затарахтело, пригрохотало, взвыло и умолкло во дворе. Я понял, что вернулись «негодяи». Значит, они ездят на чем-то таком громком. Интересно, на чем? Явно, не на метле, я мысленно подмигнул Розе Уизли, может это и есть знаменитый магловский самолет?
Парни привезли мне поистине бесценные вещи: небольшой толстый альбом, точилку – устройство с ручкой, - наборы кистей изумительного качества, карандаши разные по твердости и ящичек с красками!
Забыв про обед, я перебирал эти сокровища, штриховал удобными карандашами на клетчатом листе и вполуха слушал парней: - Если альбом кончится, мы еще с город сгоняем, не переживай.
- А как точить карандаши? – спросил я.
Толян продемонстрировал работу приспособления и гордо добавил: - Ты это.… Не переживай. Мне ее на все лето дали.
- Да, - подхватил Димон, - у Толяна там все схвачено.
- Где? – не понял я.
- У училки, - хохотнул Димон, а Толян, высокий, черноволосый, темноглазый, гордо расправил широкие плечи, которым было тесно под футболкой, и самодовольно ухмыльнулся. Он вдруг напомнил мне Владимира, тот тоже чрезвычайно гордился своим мужским обаянием.
- Спасибо, - поблагодарил я. – Ой, а ластик-то забыл попросить…
- Ластик? – растерялся Толян. - А, стирашку. Да целых две штуки прихватил, - пара ластиков перекочевала ко мне из кармана шорт безумной расцветки, и Казанова с приятелем умчались обедать.
Ребята, благодарные, что я не навалял заяву в ментовку, из кожи вон лезли, чтобы услужить мне. Они носили еду и таблетки, при необходимости помогали передвигаться, занимали беседой, пока громогласная хозяйка с помощью полотенца не выгоняла их вон. Парни любили поговорить, и в моем лице нашли заинтересованного и терпеливого слушателя.
От них я узнал, что не надо бояться криков Валентины, потому что она, хоть всех в кулаке и держит, по характеру - тетка клёвая. Что сами парни – городские, но сейчас живут здесь, на хуторе, нанялись к Николаю зашибить деньгу. Работы много, но они не в обиде, потому что сам Николай вкалывает, как трактор, на парней зря не наезжает и вообще - клёвый мужик. Что скоро из универа приедет хозяйский сын Юрка, клёвый пацан, уж у него руки дойдут до сдохшей нивы…
Иногда я плохо понимал своих приятелей, но простодушный блеск их глаз подсказывал, что они не прикалываются надо мной, а просто радуются жизни: - В субботу мы на дискаче таких клёвых телок окучили! Как там их зовут-то?
- А фиг знает.
- Вот поправишься, поедем тусить в город, там этих телок хоть ж*й жуй.
- Точно! И тебе, Петька, найдем.
Меня изумлял их энтузиазм, и забавляло желание одарить меня телкой. Я совсем не собирался обзаводиться здесь хозяйством.
К концу недели я уже отлежал все бока и устал быть примерным пациентом! Поэтому запрет доктора был нарушен: я проковылял к окну, чтобы увидеть мир, который совсем недавно, не веря глазам, наблюдал по телевизору.
Но, увы, вместо города, хотя бы самой его окраины, увидел иную картину. Скрытый текст
Мое окно выходило на солнечные зелено-золотые холмы, застеленные ковром из одуванчиков. Между холмами виднелся краешек пруда, поросший травой и низенькими кустами. По ближнему берегу уходили вдаль молодые березы, у крохотного песчаного пляжа обрывалась невысокая, в две поперечины, изгородь. По склону дальнего холма взбирались сосенки, будто феи-дриады, что купались в пруду, а сейчас бегут врассыпную от стада гусей. Это стадо столпилось на берегу, птицы тяжелыми белыми шарами плюхались в воду и с довольным гоготом расплывались.
Вдали, на краю окоема, к темной неровной полосе леса стекались, обнажая голубизну, молчаливые громады кучевых облаков.
В небе звенел невидимый жаворонок, за холмами что-то, тоже невидимое, гудело и порыкивало, похоже, работал какой-то механизм.
Теплый ветер донес медовый аромат и голос Валентины: - Ах ты, собака! Что же ты делаешь, свинья паршивая? Я ж тебя не капусту жрать привела! Убери, убери рога, гляди, уж молоко на землю течет.
Я рассмеялся, интересно, каких зверей выращивают в этом хозяйстве?
Вдруг чудовищный звук разнесся над холмами. Он повторился еще и еще раз.… Даже приглушенный расстоянием он вызывал ужас. Я слышал этот звук, этот голос, в Шенбруннском зверинце, а рассказы о гневливом нраве его хозяина поселили страх в моей неробкой душе.
С одной стороны, невероятно, чтобы такой монстр свободно разгуливал по холмам! Но, с другой стороны, что я знаю об этом мире?
Валентина! Пожалев, что при мне нет никакого оружия, со всей возможной быстротой, придерживаясь за стену, я бросился из комнаты.
Вот другая комната, небольшая светлая гостиная, но мне некогда ее рассматривать.
Лестница. Ох, какая крутая!
Коридор. Два выхода - на внутренний двор и на парадное крыльцо. Я бросился во двор. Под навесом сарая Валентина доила козу, быстрые руки так и мелькали, стараясь скорее закончить работу. Чудовище снова закричало. Я бросился к женщине.
- Ты зачем встал? – заругалась хозяйка, вскакивая и подталкивая мне ногой свой маленький стульчик.
Я не хотел садиться, хватал ее за руки и твердил: - Скорее, скорее уходите!
- Что случилось?
- Слон!
- Какой слон?
- Судя по голосу, гигантский. У него, кажется, муст*! Бегите в дом! – я вытащил из горы не колотых дров приличных размеров чурку. – Я его попытаюсь отвлечь.
- Да с чего ты взял, что здесь слон?
- Слышите? Трубит! Да слушайте же!
Бестолковая баба прислушалась, отвратительный визг снова родился вдалеке, волной покатился к нам, но она даже не поморщилась.
- Да как же вы не слышите-то, вот же трубит! – раздраженно завопил я.
А хозяйка странной фермы, где собака оказывается свиньей паршивой, которая рогами упирается, чтобы не доиться, и где по холмам бродят дикие слоны, принялась хохотать.
-Прости, прости, - приговаривала она, прислонившись к поленнице, в перерывах между приступами смеха.
Я понял, что опасности нет, иначе она бы так не веселилась. И тут случилось непредвиденное: мое происхождение вдруг проснулось, плюнуло на воспитание и укусило мою гордыню. Я развернулся и отправился в дом. Правда, подняться на крыльцо побоялся, закружилась голова. Я сел на ступеньку и стал смотреть в сторону, чтобы не видеть, как хозяйка закончила дойку, дала козе капустную кочерыжку и подошла ко мне. Я взглянул на нее, но не встал помочь ей с подойником.
Валентина наткнулась на мой холодный взгляд, перестала улыбаться, присела рядом: - Это не слон.
- А кто? – безразлично поинтересовался я, далекие вопли продолжали терзать воздух.
- Это соседи лесопилку отремонтировали. Доски пилят.
Она помолчала, ожидая ответа, но не дождалась.
- Ты пришел меня спасти? – удивленно спросила она.
Я промолчал.
- С поленом против слона? О чем ты думал?
- О том, что вы в опасности, - сухо ответил я.
- Ты бы не победил.
- А что делать?
Она долго молчала и вдруг сказала: -Спасибо тебе, сынок. На, попей молочка.
И протянула мне подойник. Я пил прямо из ведра, теперь меня разобрал смех, и мы хохотали на весь мир.
_____________ * Муст - состояние агрессии у взрослого самца слона. Причина - мощный выброс гормонов. Многие зоологи считают, что слон в состоянии муста - самое опасное животное на Земле.
Отправлено: 11.04.15 16:08. Заголовок: Доктор был доволен м..
Доктор был доволен моим состоянием: - Замечательно, молодой человек, замечательно, - бормотал он, накладывая новую порцию мази.
Тут он увидел мой блокнот и карандаши, краски.
- О, вы рисуете? Можно взглянуть?
Я залился краской, но разрешил. Петр Алексеевич вытер руки, раскрыл блокнот на первой странице… на второй… на третьей… Скрытый текст
- Какая романтическая девушка, - он с удовольствием рассматривал изображения Сероглазой, - сейчас таких нет. – Он вздохнул и вернул мне блокнот. – Сейчас они сплошь ходят с голым животом, пьют пиво, курят и называются «телки».
- Как называются?
- Телки.
- Все? – ошалел я.
- Практически да.
Доктор закончил работу и почти ушел, как вдруг у самой двери повернулся ко мне.
– У вас талант, молодой человек! – он поднял указательный палец и стал похож на моего университетского профессора.
Потом вдруг насторожился и почти подбежал ко мне: - Где вы взяли образ этой девушки?
- Мне она приснилась.
- Вы знали ее раньше? – взгляд доктора прожигал меня насквозь.
- … Знал.
- Вы нарисовали девушку, которую знали раньше! Память возвращается! – вскричал он. – Рисуйте, рисуйте и дальше!
Обрадованный доктор помчался вниз, я слышал, что он докладывает о состоянии моего здоровья Валентине, как все время приговаривает: «Девушку нарисовал. Как интересно! М-да, интересно».
Я раскрыл альбом. Сероглазая поворачивалась ко мне, ветер трепал прядь у виска, широкую оборку рукава и поясок…
Телки.
Если Сероглазая живет в этом времени, то она тоже телка? Нет, она не может быть телкой. Значит, ее нет в этом времени, и мне здесь искать нечего!
И даже…
И даже, если она тут живет, то она все равно – не телка.
Я закрыл блокнот и решительно добрался до книжного шкафа. С удовольствием прикоснулся к корешкам долгожданных книг. Они были яркими и гладкими, не такими, как книги в нашей библиотеке.
Книги стояли плотно, в два ряда, и занимали все полки шкафа. Но ни одна из первого ряда меня не заинтересовала. Все они были прикладного сельскохозяйственного характера. Рисунки и схемы мне ни о чем не говорили, а строки, которые выхватывал глаз, не хотелось читать дальше, поэтому, полистав, я ставил их обратно.
Вдруг глаз зацепился за знакомое слово. Это было неожиданное слово, и я не поверил себе, поспешно выложил на стул несколько книг первого ряда, и замер в восхищении: семь книг гордо демонстрировали свои имена. Все имена начинались одинаково – «Гарри Поттер и…». Разве бывают на свете такие удачи?!
Я поспешно отыскал первый том, замаскировал брешь в шкафу и нырнул под одеяло. «Гарри Поттер и философский камень», мелькнуло перед глазами, и весь мир пропал, остался только я, едущий в Хогвартс вместе с волшебниками…
- Ты читаешь? – я вздрогнул и вернулся к действительности. Руки, путаясь и мешая друг другу, попытались спрятать книгу.
Валентина застелила табурет чистым полотенцем, поставила на него горку блинов и молоко, присела рядом.
- Что ты читаешь? – она не сердилась за нарушение докторского режима, и я показал ей книгу. – О! «Гарри Поттер». Я тоже люблю эту сказку. Как-то мы с Юрой чуть не подрались из-за новой книги, кому читать первым, - она засмеялась. – А потом решили, что он читает весь день, а я всю ночь.
Мне очень хотелось сказать ей, что это не сказка, хотелось похвастаться знакомством с Альбусом и Розой, но я не решился, а сказал, почему-то шепотом: - И мне нравится. Очень.
Валентина вытерла руки о фартук, заправила за ухо русую прядку – напомнила этим жестом Natalie, - полистала книгу, выхватывая глазами кусочки текста, и вернула мне со словами: - Читай, только помни, что доктор велел во всем соблюдать меру.
Я обрадовано принялся заверять ее, что все будет в порядке, но она вдруг подмигнула мне и заговорщицки прошептала: - А когда все прочитаешь, я тебе дам кино о Гарри Поттере посмотреть.
- А что такое кино? – тоже прошептал я.
Она открыла рот, закрыла, потом удивленно подняла брови и ответила: -Узнаешь.
Я проснулся от того, что у меня жутко болела голова. Мне снился мистер Филч, который кидался в меня камнями и требовал вернуть Карту Мародеров.… Я прижал книгу к груди и стал терпеть головную боль.
Петр Алексеевич чуть не поймал меня с «Гарри Поттером». Я едва успел накрыть книгу одеялом. Если доктор попросит меня сесть, то непременно увидит мою тайну. Я пытался незаметно упихать ее подальше в ноги. Но доктор заметил мои манипуляции и спросил: - Что, боли в животе?
И откинул одеяло.
Уф, не с книги, а на книгу. Нет, я не боялся докторского гнева, но мне казалось, что Петру Алексеевичу будет неприятно узнать о нарушении его предписаний. Дело даже не в факте нарушения, а в обмане.
- Нет, живот в порядке, - легким голосом ответил я.
- Батенька, да у вас лихорадка, - доктор считал пульс.
- Ммм…. Нет, просто я сегодня плохо спал.
– Я пропишу вам настойку валерианы для хорошего сна. Жаль, жаль…
- Чего жаль, Петр Алексеевич?
- Жаль, что у вас плохой сон. А я собирался разрешить вам чтение и телевизор. Видимо, придется отложить до среды.
Я покорно кивнул. До среды и я мог отложить. Телевизор.
Доктор ушел, предупредив, что завтра перевязку мне сделает медсестра.
Отправлено: 11.04.15 16:20. Заголовок: В дверь стукнули и с..
В дверь стукнули и сразу бесцеремонно вошли. Я приготовился отчитать наглеца, но так и застыл в изумлении.
На пороге стояла высокая… ммм… судя по всему, телка. По плечам рассыпались ярко-рыжие волосы. Светлая полосатая рубашка завязана узлом под высокой грудью, короткие в зеленых разводах шорты туго обхватывали бедра. А из центра голого живота нахально смотрел пупок с колечком!
Впрочем, пока я таращился на гостью, она вытянула из сумки белый халат, спрятала всю эту красоту и превратилась в медсестру.
Довольная произведенным эффектом, она бодро скомандовала: - Так! Где у нас болит? Ну-ка, снимайте трусы!
Я схватился за одеяло, решив умереть, но не подчиниться наглой телке.
- Да ладно тебе, - девица подмигнула зеленым глазом, собрала волосы в хвост и достала из сумки медикаменты. – Я пошутила. Не буду сегодня нападать на твою добродетель.
В комнату вошла Валентина.
- На, Санька, пивни молочка, - она подала девице кружку и пояснила мне, - Саша с Юрой в одном классе училась. Она из медучилища на практику домой приехала, а Юрка в Вологде практикуется.
Санька пивнула из знакомой белой кружки с сумасшедшими лягушками, хохотнула над рисунком – «прикольно!» - и занялась моей раной.
Я слушал их разговор о Санькиной учебе и о здоровье матери, о том, что Юрка редко ездит домой, ему проще звонить, а того не понимает, что родители скучают, о том, что рубль опять упал, и на Черное море накопить не удалось….
Я слушал их разговор, а слышал, как Санькины тонкие и твердые пальцы то легко и быстро, то сильно и резко прикасаются к моей голове, и видел, как прямо перед моими глазами обрисовывается и колышется под халатом полная грудь, и чувствовал, как пробивается сквозь медицинские запахи аромат ее тела.
Я слушал их разговор, и все придумывал, что бы мне сказать такое… значимое. Мы все рисуемся перед дамой, будь она хоть княжна, хоть колдунья.
- Вот и все, больной, а ты боялся, даже платье не помялось! - я растерялся, какое платье…
- Санька… - укоризненно протянула Валентина. – Ну и язык у тебя!
- А что язык, - парировала та. – Язык в этом деле не главное.
Валентина покачала головой, и обе засмеялись. Я понял, что ничего не понял, и решил промолчать.
- Снимай футболку, больной, слушаться будем!
Я послушно сел в кровати и стянул футболку. Медсестра оценивающе прищелкнула языком и выдала: - Боже, а сложён-то как! Прям этот… Аполлон… нет… этот… каша такая есть… во… Геркулес!
- Санька… - опять протянула Валентина, а сама, как мне показалось, с удовольствием наблюдала, как я выдерживаю телячьи восторги. Мне было очень неловко именно ее, Валентины, поэтому я картинно возвел очи горе и вздохнул.
- Да что вы, теть Валь, все «Санька» да «Санька»! Вы только понюхайте, как он пахнет! Лучше, чем каша «геркулес», - обвиняюще заявила она и дерзко заглянула мне в глаза. – А вы - «Санька». Где уж тут устоять бедной девушке.
Вот негодница, подумалось мне, но меня уже стала увлекать эта игра, этот, конечно, топорный, но явно флирт.
- Все, больной, можешь ложиться, - скомандовала она и замахала руками, - нет-нет, не освобождай местечко и не надейся, мне сегодня некогда.
Я забыл выдохнуть, Валентина ахнула и расхохоталась, а медсестра вдруг совсем другим, обычным, голосом сказала: - Рана заживает хорошо. Состояние у тебя нормальное. Петр Алексеевич разрешает понемногу ходить и телик смотреть.
- А читать? – спросил я.
- Ты еще и читаешь? – вскричала Санька телячьим голосом. – Боже! Теть Валь, где вы такого взяли?
- Иди уже. – Валентина добродушно подталкивала медсестричку к двери.
Та на ходу затолкнула в сумку халат, блеснула своими мягкостями и обнаженностями, подмигнула и пообещала: - Увидимся.
Уф, выдохнул я, слушая, как звонкий Санькин голос трещит о чем-то внизу. Наконец, дверь хлопнула. Ко мне снова заглянула Валентина и с доброй усмешкой спросила: - Ты как, в порядке? Видела я, как она тебя засмущала. Не обращай внимания. Она девчонка нормальная. Характер только – порох. Ну, рыжие, наверное, все такие, горячие.
Так вот они какие, телки. А может, и не так страшно найти среди них Сероглазую…
Я вышел к общему завтраку, еще затемно. Мое появление было принято радостно: - О, вот еще один работник проснулся!
- Ну, держись, коса!
Молчун Николай улыбался, только Валентина по обыкновению заворчала: - Ну что вылез-то в такую рань, как медведь из берлоги? Спи, до весны еще далеко!
Все смеялись и споро работали ложками: до пожни не близко, а солнце ждать не станет.
Я предложил помощь, но на сенокос меня не взяли, решили, что должен окрепнуть. Валентина весело подмигнула мне и пообещала, что работа по дому меня быстро укрепит.
После еды косцы с шумом и шутками уехали, Валентина ушла обряжать скотину, а я остался мыть посуду - вот уж никогда не думал, что окажусь в роли судомойки - и имел возможность осмотреться: кухня была просторной, солнечной, с уютной русской печью, множеством шкафчиков на стенах, большим семейным столом у окна.
В простенке между окон висело небольшое круглое зеркало, а под ним картинка с изображением веселого ромашкового луга. Под картинкой были какие-то ровные столбики с цифрами. Я подошел ближе. Январь, февраль, март…. Судя по всему, это был календарь.
Но год….
Я был готов ко всему.
Почти.
Я даже был уверен, но…
Ну почему опять такое дальнее будущее? Терпеть не могу быть беспомощным!
На календаре было начало двадцать первого века…
Но я не дал себе погрузиться в отчаяние: что же…. по крайней мере, я теперь знал и время, в котором находился.… Хотя… что мне это давало?
Отправлено: 11.04.15 16:24. Заголовок: Как я гордился собой..
Как я гордился собой – идея с потерей памяти была просто спасительной! И я научился пользоваться ею. Меня окружало множество непонятного: незнакомые предметы, непонятно как работающие механизмы, неизвестно о чем разговоры…. Но в нужный момент мне достаточно было просто схватиться за голову, на лицах парней появлялось виноватое выражение, и меня все оставляли в покое.
Зато вокруг было столько интересного! Я быстро научился скрывать потрясение от знакомства с будущим. Но не надеялся на память и зарисовывал все подряд: вилку в розетке, шариковую ручку, музыкальный центр, мотоцикл, телефон, трактор, холодильник, фломастер, нежнейшую зубную щетку и тюбик с зубной пастой, телевизор….
Ох, этот телевизор! Он буквально взял меня в плен. Его можно смотреть часами, а когда Толян научил меня переключать каналы, я вообще забыл обо всем на свете, не пришел к ужину и получил первую порцию ругани от Валентины.
Теперь, наскоро выполнив заданную хозяйкой работу, выкроив минуту перед следующим поручением, я мчался в свою комнату и садился перед телевизором. Это было какое-то наваждение, какая-то болезнь.
Сначала я смотрел все подряд, но постепенно у меня появились любимые передачи: очень нравились всякие шоу, когда два человека пытались друг другу что-либо доказать. Я наблюдал за их спорами, и понимал, что меня в университете учат очень хорошо – я умел дискутировать лучше, чем они, люди двадцать первого века. А когда оппоненты вместо аргументов переходили на крик, это вообще ни в какие ворота не лезло!
- Петька, ты опять включил чертов ящик! – грозно кричала с кухни Валентина и немедленно давала мне работу.
- Сколько можно слушать эти дебаты? – гремела она ведрами. – Бу-бу-бу! Бу-бу-бу! Все одно и то же. Лучше сходи за водой!
Я ходил за водой и снова ускользал к телевизору.
Валентина пыталась отвадить меня от магического предмета, показав кино о Гарри Поттере. Потрясенный, я спрятался от всех в своей комнате и, как душевнобольной, одной рукой прижимал к груди книгу и коробочку с диском, а другой крепко держал пульт от телевизора. Это были ключи от удивительного! Я боялся их отпустить, боялся, что они исчезнут из моего мира, как уже исчезло много чудесного и нужного.
В комнату заглядывали Толян с Димоном, звали ужинать. Приходил Николай, посмотрел мне в глаза, ничего не сказал, только вздохнул и потрепал по голове, остатки шишки отозвались недовольной болью. Пришла Валентина, присела рядом. С ней я заговорил: - Можно, я тут посижу. Просто посижу. Один.
Она ушла вниз, краем сознания я слышал, как она гремела посудой, ругалась на кого-то…. Мне было совестно, что я доставляю этим людям столько беспокойства, но ведь я не просил носиться со мной, как курица с яйцом. Я только просил оставить меня в покое.
Теперь моя дневная дорога стала длиннее: книги, фильмы, телевизор, рисование. Одно погружало меня в отчаяние: я не успевал делать зарисовки с телевизора, картинка менялась слишком быстро.
Валентина сердилась и загружала меня работой. Я ее исполнял, но думал только о книгах, фильмах, телевизоре.…
И еще о том, что мне пора возвращаться домой.
И еще о том, что мне совсем не хочется терять этот мир со всеми его чудесами. Если бы мне повезло, и Сероглазая жила в этом времени! И у нее всегда будет повод посмеяться над тем, как ты попадаешь впросак, съехидничал внутренний голос.
Из гостей, от старшего сына, вернулся отец Валентины, такой же, как она крепко сбитый, не потерявший с годами задора старик.
Константиныч, так величали его работники и вежливо говорили ему «вы», пользовался в доме уважением. Даже горячая Валентина убавляла громкость, стоило деду со значением поднять кустистые брови и посмотреть в ее сторону.
В его лице я нашел единомышленника. Мы любили вместе посмотреть передачу, а потом, сидя, вечерком на скамейке у дома, обсуждать ее подробности. У Константиныча был острый ум и острый язык. Конечно, рассуждал больше он, мне нравилось его слушать. А ему нравилось смотреть, как я рисую, при этом он восхищенно крутил седой лысоватой головой и прищелкивал языком.
Любимой моей передачей были новости. Они были необходимы, как воздух – в них рассказывалось об этом незнакомом и тревожащем будущем, в котором я оказался.
Константиныч и тут оказался мне полезен, он комментировал события и разъяснял непонятное. Все же, как удачно я «потерял память»!
А разъяснения требовало очень многое! Например, по телевизору ничего не говорили о Государе, а называли главой государства какого-то президента.
Однажды вечером я спросил деда: - Скажите, Сергей Константинович, а что произошло с монархией? Ведь еще двести лет назад Россией правил император.
Дед изумленно взглянул на меня: - Ну спросил! Ты в школу-то ходил?
Я пожал плечами и посмотрел на него честными-пречестными глазами: - А все ходят?
- Все.
- Тогда ходил. Только… не помню.
Константиныч сочувственно прищелкнул языком: - Что тебе сказать, парень, за двести лет воды много утекло. Один двадцатый век чего стоит: и революция, и гражданская, и отечественная, а потом – бац! – и союза нет, перестройка, блин!
- Так что же с монархией? – осторожно направил я деда в нужное русло.
- А что с монархией? Грянула революция – и нет твоей монархии!
Дедок посасывал сигаретку, дул на комаров, щурился от дыма.
А я старался пережить услышанное.
Какая революция? А моя семья?
- А когда была революция?
- В семнадцатом году.
Сердце оборвалось.
- В тысяча восемьсот семнадцатом? – робко спросил я.
- В тысяча девятьсот семнадцатом, - хохотнул дед.
Я обрадовался и незаметно перевел дыхание. И тут же одернул себя, чему радоваться, ведь их уже….
А как же наши потомки: мои, Левкины, Наташины, Владимира, Nadine должна вот-вот родить?
- Петро! – дед толкнул меня локтем. – Ты чего с таким похоронным видом сидишь. Али императоров жалеешь? Родня что ли?
- Родня – не родня, а как-то не по себе.
- Чудной ты, - усмехнулся дед. – Знаешь, много сейчас всякого говорят. И про то, что с этим социализмом не туда страну завели, и про то, что Сталин бы завел, куда надо. А я думаю, что идея была хорошая – чтобы не было богатых, а кто был никем, тот станет всем.
- Как это, «чтобы не было богатых»?
- А так. Перевешать всех буржуев, чтобы все одинаково жили. А то вон сейчас какие буржуины набуржуинились.
- Тогда может лучше, чтобы бедных не было, и пусть все одинаково богато живут? – осторожно предложил я.
- Можно и так, - согласился дед.- Главное, чтобы все в равенстве жили. Да не получается так: народ как пахал за гроши, так и пашет, а богатеи как жирели на народе, так и жиреют, что пауки на мухе…. – он опять в сердцах закурил. - Вон не очень давно Сванидзе по телику воду мутил, говорил, что при царской власти людям лучше жилось. Да болтать-то можно всё – мы там не жили, не проверишь.
Да. Вы, Константиныч, не жили….
Я вспомнил добротные, утонувшие в садах деревенские дома, крепкое хозяйство няниного сына, сытую скотину, здоровых ребятишек…. Вспомнил отца, которого только Высочайший приказ заставил пойти в отпуск, первый раз за три года, и который, тем не менее, ежедневно получал пакет фельдъегерем, а утром отсылал ответ в Петербург….
Да, и крестьяне богаты, и мы богаты. Потому что работают не щадя себя и мой отец, и нянин Егор.
- А вы не помните, Сергей Константинович, по телевизору ничего про революцию не будут показывать?
- В эту неделю вроде ничего нет, а в следующую не знаю. Вот программа придет - увидим.
- Как долго ждать!
- Ну что поделаешь, парень! Вот погоди, Юрка приедет со своим компьютером, тогда увидишь все, что захочешь и в любое время.
- Это еще что за чудо такое, компьютер? – вспыхнул я.
- Увидишь, - загадочно ухмыльнулся дед.
И я стал ждать Юрку. Я должен был узнать о революции.
Стояла середина июля, жаркий воздух звенел насекомыми и густо пах медом. В самый разгар сенокоса погода начала портиться.
Продвижение широкой полосы области низкого давления, которую демонстрировал каждый выпуск погодных новостей, все больше беспокоило моих хозяев. Николай с ребятами все позднее приезжал с лугов, пару раз Константиныч пытался им помочь, но, помянув крепким словцом здоровье, отпустил на пожню Валентину, а сам остался на хозяйстве.
Отправился на сенокос и я. После раннего завтрака мы погрузились в телегу, и серый в яблоках жеребец потащил ее в просыпающееся утро.
Парни дремали, развалившись на охапке сена, Валентина о чем-то негромко рассказывала мужу, а я настороженно прислушивался и приглядывался к проступающему сквозь туман перелеску: во мне проснулись страхи, связанные с Трионом. Теперь я боялся не только за себя, со мной - люди, ставшие настолько близкими, что их благополучие мне небезразлично.
Все со смехом и прибаутками сгружались у темнеющего среди кустов шалаша, разбирали косы, нацепляли к поясу оселки и фляжки с водой и вставали на свой, не законченный с вечера ряд. Николай вдруг хлопнул себя по лбу и повернулся ко мне: - Косить-то умеешь?
- Не знаю, - честно признался я. Не говорить же, что бывал на пожне пару раз, да и то только для того, чтобы упасть в душистую перину подсохшего сена и одуреть то ли от его аромата, то ли от жарких Танькиных губ….
- Ничего, было у рук – вспомнишь, а не было – научим, - он подал гладкое еловое косовище.
Я достаточно ловко, на мой взгляд, скосил траву у ног.
-Неплохо, - оценил Николай, - только следи, чтобы пятка по земле скользила.
Я сделал еще несколько движений, но Николай опять остановил меня: - Спину не сгибай и работай не руками, а всем телом, - показал он, - и шагай вот так.
Он сделал несколько широких движений, за ним остался широкий прокос, а слева улегся толстый валок сочной травы.
Я восхищенно выдохнул, Николай засмеялся и поставил меня окашивать траву вдоль кустов. Там не требовался широкий размах, там больше нужна была внимательность.
Тем временем парни - Димон, и за ним, чуть отставая, Толян, - умело валили влажные травы.
Валентина, светлой одеждою своей живо напомнившая наших крестьянок, шла за ними, разбивая траву для лучшей просушки, трепля ее рукояткой деревянных грабель.
Что-то необычное, какое-то мимолетное любование женой промелькнуло в глазах Николая и спряталось в улыбке под усами. Он стал на свой ряд и взмахнул косою.
А я остался топтаться возле кустов, помня о «пятке», о работе корпусом, правильном переступании. Это отнимало все мое внимание, мне было совершенно не до травы, которая валялась под ногами как попало.
Тогда я сосредоточился на траве, старался правильно уложить ее в валок. Но коса перестала меня слушаться: она забывала опираться на пятку, врезалась острием в землю, приминала, а не срезала траву – в общем, строила всякие козни!
Я оглянулся на косцов, не видит ли кто моей неудачи, но они шли вперед, одинаково двигая косами, пересмеиваясь и напевая что-то ритмичное. Их движение напоминало танец.
Мне вспомнилось, как Владимир танцевал со шпагой против меня, как мы двигались в ритме поединка: вперед-назад, атака – укол – защита….
Я попытался забыть о неудаче, попытался ощутить косу как продолжение руки, попытался нащупать рисунок танца под названием «сенокос».
И у меня стало получаться! Временами коса переставала шипеть по-змеиному, и тогда раздавался чуть слышный звон, а трава ложилась ровно и кучно.
Нет, радоваться, конечно, было рано. Я зверски устал, пот щипал глаза, плечи одеревенели от напряжения, комары донимали, ноги промокли…. Мне хотелось домой. Или хотя бы в мою комнату на хуторе.
Тем временем первые лучи спрыгнули с верхушек кустов, по траве рассыпались маленькие яркие осколки солнца. И с первым солнечным лучом с дороги донеслось: - Эгей, герои сельского труда! Подмога нужна?
Герои оглянулись на звонкий голос, самые юные из них засвистели и замахали руками, призывая подмогу. Рыжая Санька ловко спрыгнула с велосипеда, подогнала его к шалашу, отыскала рядом с ним грабли и направилась помогать… мне.
Она ловко ворошила неуклюжие валки, быстро приближаясь ко мне. Эх, жаль, что я успел так мало накосить, мелькнуло в голове.
Санька, легко орудовала инструментом и весело поглядывала на меня. Наконец, она приблизилась настолько, что можно было разговаривать.
- Что, - весело сказала она, - поставили тебя на самый сложный участок?
- На самый сложный? – я почувствовал подвох.
- Конечно, ведь на просторе косить легче, чем в неудобьях. Но ты неплохо справляешься.
Я хмыкнул.
- Устал, наверное?
Я собирался строптиво заявить, что для меня сенокос - чистый отдых, но неожиданно для самого себя ответил: -Руки отваливаются.
-Ну-ка, давай плечи помассирую, - Санька прислонила грабли к плотной массе веток, подошла ко мне и схватила сзади чуть ниже шеи.
Я напрягся, разве можно так себя вести! И понял, что в мире телок – можно, потому что никто не посчитал поведение девицы предосудительным. Санькины сильные пальцы массировали шею и плечи, снимая с них боль и напряжение, точно так же, как снимал его monsieur после урока фехтования.
Сама же медсестра была на удивление молчалива. Наконец, она склонилась через плечо к моему лицу, прижавшись к спине упругой грудью и почти касаясь щеки своею розовой щекой, и, дурачась, спросила: - Ну как, больной, леххшше?
- Намного, - просипел я севшим голосом. – Чрезвычайно вам обязан.
- Сочтемся, – полушепотом пообещала она и легко побежала помогать Валентине.
Изумленные мурашки на моей спине успокаивались, а сама спина усиленно демонстрировала всем, что ей нет никакого дела до гривы, вымени и других частей телячьего организма представительницы медицины двадцать первого века.
Полдневная жара накрыла покос душным пледом. Но я не полез в спасительный сумрак шалаша или под ажурную прохладу кустов, а спустился с косогора к берегу реки, чтобы искупаться и метнуть пару водяных шаров.
Уютный, скрытый ивами от посторонних глаз заливчик оказался замечательным местом отдыха. Чувствуя, как снова наполняюсь силой и бодростью, я сполоснул футболку и шорты, раскинул их на солнце и лег в тени среди высоких трав. В ушах постепенно затихал сочный хруст падающей под косой травы, звонкое вжиканье оселков, веселые обеденные присказки – «каков едок, таков и работник», - и пробивались другие звуки: легкий плеск волны, шелест листвы на иве, щебет невидимого жаворонка, чуть слышный русалочий смешок….
Опять русалка? Я поспешно вскочил.
Она была уже совсем рядом. Еще глубокая вода делала ее походку медленной и грациозной, от бедра. Волосы золотым ореолом поднимались над высоким лбом, ложились на обнаженные покатые плечи, с их сырых кончиков на влажное тело стекали прозрачные ручейки, распадались и спрыгивали серебряными каплями с подрагивающих при каждом шаге округлых сияющих грудей. Они были восхитительны, у меня перехватило дыхание. Мой взгляд опустился ниже, пупок казался уже не наглецом, но жемчужиной на матовом бархате кожи, а темный каштановый треугольник внизу живота, вспыхивающий при каждом шаге серебряными искрами, притягивал взгляд, как шкатулка с драгоценностями.
Она остановилась шагах в пяти – ослепительное в своем совершенстве божественное создание, - но явно не для того, чтобы я мог насладиться созерцанием красоты: первобытный женский зов шел от нее мощной волной. Я посмотрел ей в лицо, изумруд ее глаз, ставших чарующе темными, захватил в плен мой взгляд и не отпускал даже тогда, когда она оказалась на расстоянии вздоха.
– Разве можно вот так?… - то ли подумал, то ли прошептал я.
- Можно… - ответ пришел откуда-то из бесконечности. – Можно…. Мне нравится твой голос…. Мне нравится, как ты говоришь «чрезвычайно вам обязан»…. Мне нравится, как ты краснеешь…. Мне нравится, как ты смеешься…. Мне нравятся твои руки…. Мне нравятся твои губы… Я уже не видел сверкающего полдня, это не он обдавал меня жаром, а страстный шепот Вселенной, чьи-то губы, чьи-то пальцы, которые жили своей, особенной, непозволительной жизнью…
О, женщина! Чем можно передать всю глубину восхищения тобою, преклонения перед тобою?.. Как безудержно желание обуздать, покорить тебя, непокорную!.. Как сладостно сдаться тебе в этом поединке!..
Я открыл глаза. Она лежала на животе рядом, кусала травинку и разглядывала меня: - Твое лицо можно читать, как книгу.
- И что ты прочитала?
- Что тебе понравилось, - она самодовольно двинула бровками. – И это не только на лице было написано. Хорошо вы, парни, устроены, все тайные мысли на виду.
Мне стало неприятно и неуютно рядом с ней. Пытаясь не отвлечься на красоту ее тела, я сверзил с недосягаемых высот свое восхищение женщиной. Она ничего не заметила. Тоже мне, внимательная читательница моего лица!
- Где ты этому научилась, ну… всяким таким… штукам? – спросил я, стараясь выглядеть лениво и цинично.
- В медучилище, - она насмешливо показала язык. – Неужели этому учиться надо?
- А еще чему учат в медучилище? – я уже не пытался скрыть неприязни.
- Не злись. Хотя, когда ты злишься, ты еще больше мне нравишься! Молнии в глазах, гром в голосе, весь пылаешь…. Прямо вот отсюда и досюда, - тонкие пальцы пробежали по мне от макушки до мизинца.
Предатель-организм сразу отреагировал, я перевернулся на живот, но она разгадала мой маневр и тихонечко сказала: - Да ладно, не красней. Господи, так бы и зацеловала всего! – И жарко зашептала на ухо: - И зацелую. Там, за вашим прудом, есть роща березовая. Приходи вечером...
Какая-то она неправильная, эта Санька из будущего, думалось мне, это я - мужчина, это я должен искать с ней встречи и свидания назначать.
А неправильная Санька вдруг по-деловому сказала: - А в еще медучилище учили, как предохраняться.
Только трава прошуршала под ее быстрыми шагами, негромко плеснула вода, и она исчезла так же внезапно, как и появилась.
Когда я вернулся на пожню, Саньки не было. В остывающий день вылезали из прохлады косцы, кто-то еще допивал молоко с хлебом, кто-то уже ворошил подсыхающую траву.…
День шел своим чередом. Только я потерялся в мыслях и сомнениях, чувствуя себя одновременно и возвышенным, и униженным.
И старательно гнал от себя мысли о Сероглазой, будто это могло помочь мне спрятать от нее произошедшее…
Вечером неутомимые парни завели свой трескучий мотоцикл, плевавший синим вонючим дымом, и укатили в город на дискотеку, насколько я понял - это такой бал для народа.
Из дома донесся крик, Валентина опять нашла, на что разгневаться: - Снова смолишь в доме? Да что за беда, только занавески чистые повесила, опять уж желтые! Что ж это мне за горе такое с тобой, с курильщиком! – жалобно звякнула разбитая чашка. – Чашку разбила! И поругаться не на кого!
Как можно любить это вечно ворчащее и орущее, хотя и доброе, существо? Бедный Николай!..
Я сидел на крыльце и смотрел на серые кляксы облаков в блеклом небе.
Ласточки сновали взад-вперед, таская букашек трем большеглазым птенцам, выглядывавшим из гнезда под крышей. Скрытый текст
К резким крикам озабоченных пернатых родителей, прислушивалась еще одна озабоченная мамаша, кошка. Скрытый текст
Мысли лениво бродили по просторам пустоголовья, старательно обходя горячий маячок – свидание в роще.
По телевизору шла музыкальная передача, из открытого окна доносился мужской голос, бесчувственно выводивший: Взгляд при встрече отведу, И пускай щемит в груди, Я к тебе не подойду, я к тебе не подойду, И ты ко мне не подходи.
Странная какая-то песня: если я к тебе не подойду, и ты ко мне не подходи, так как же тогда друг к другу подойти? А если не хочешь больше подходить, то зачем тогда упиваться страданиями, щемит у него в груди!.. Щемит!.. А у меня-то почему там щемит… в груди этой!..
Кошка увела котят в дом, а ко мне вышел Константиныч присел рядом, закурил, начал рассказывать последние новости из вечернего выпуска, попутно комментируя их полупонятными выражениями типа «Ну, да он – брехун известный: любит шокировать впечатлительный электорат». Даже это не вызвало во мне обычного отклика.
- Что-то ты молчалив сегодня, - прищурился дед. – Устал? Поработали вы хорошо, два стожка поставили. На волокуши хоть? - спохватился он вдруг.
Я кивнул.
- Эта работа за месяц вымотает до самого донышка, а передохнуть не успел - уж пора…
Он не закончил фразы: в кухне громыхнуло так, будто упал железный метеорит. Еще не смолкло громогласное эхо, еще не пробилась сквозь него живописная Валентинина оценка катастрофы, как из кухни выскочил насмерть перепуганный котенок, в мгновение ока взлетел на плечо деда и золотой рыбкой сиганул в пестрый цветочный омут.
- Вот шельмец, - бурчал дед, потирая саднящее плечо, - пролетел, что твоя космическая ракета.
- Моя что?
- Космическая ракета… ракета… в космос летает, - дед потыкал пальцем в небо. – Эк тебя, сынок…
Он покачал головой, тяжело поднялся и пошел в дом, где дочь собирала раскатившиеся по кухне кастрюли и сковороды.
Я тоже поднялся. И пошел по тропинке в сторону рощи.
Отправлено: 11.04.15 17:02. Заголовок: Эти дни захлестнули ..
Эти дни захлестнули меня жаром. Удушливым зноем раскаленной полдневным солнцем пожни. Ослепительной вспышкой торопливых объятий у реки. Испепеляющим пламенем вечерних встреч. Уничтожающим огнем ожидания следующей встречи.
Санька! Она снилась мне, яркая, огненноволосая, жаркая, манила изумрудными глазами... Скрытый текст
-Что-то Александра к нам зачастила, - как бы между прочим заметила Валентина.
Парни зафыркали в тарелки, но добил меня Константиныч, бестактно спросив между двумя ложками борща: - Что, нашел уже горшочек с медом?
Я не смог простить ему этого удара и вместо наших ежевечерних посиделок у телевизора ушел сразу в рощу.
Дребезжание старого Санькиного велосипеда звучало для меня музыкой. Мы бросались в объятия друг к другу, и мир переставал существовать…
Потом мы, переплетя пальцы рук, бродили среди берез или сидели, обнявшись и прижавшись спиной к прохладной коре, разговаривали.
… - Эллины любили носить обожаемых женщин на руках.
- Откуда ты знаешь?
-Читал.
- А я обожаемая?
- Вот настолько, - я подхватывал ее на руки и находил горячие губы…
… - На кисть художника я променял бы лиру, Чтоб Вас запечатлеть хотя б единый раз И передать, как дар векам, потомству, миру — Цвет Вашего лица, блеск темно-синих глаз.
- У меня зеленые, - возмущалась Санька. Я целовал ее и продолжал: - Избороздив моря, изгибы рек и сушу, Вобрав в зрачки свои, как влагу, тень и свет, Простому полотну я отдал бы всю душу И, о себе забыв, писал бы Ваш портрет.
Пред ним склонились бы — и кипарис, и ели, Им любовались бы созвездья до утра, И на его черты завистливо глядели Непревзойденные в искусстве мастера.
Но зависть мучила б еще сильней смотрящих К тем, кто когда-нибудь хотя б коснулся Вас. К тем, кто при жизни видел свет горящих, Неповторимых темно-синих глаз.* - У меня зеленые! – И я снова целовал ее в ответ…
Мы были с Санькой вдвоем. Только вдвоем. С нами не было третьей. Сероглазой.
Неожиданно я сделал неприятное открытие: мою подругу не особо интересовал мой внутренний мир. Иногда на самом важном месте моего повествования она вдруг начинала поглаживать пальцем мою ладонь, сбивая с мысли. Или вдруг заливала меня рыжим, пахнущим миндалем водопадом своих волос и начинала провокационно нашептывать:
…хочешь, в июльских лугах соберу я всю нежность, и тебе подарю?… …хочешь, я стыдливым румянцем раскрашу зарю?… …напою ключевою водой, и забудешь себя, хочешь?… … а потом заласкаю тебя, вознесу до небес, хочешь?… …хочешь, в райских садах поцелуев моих очутиться?… …а потом под березы в траву в лодке счастья спуститься… …я велю соловью петь тебе о любви, хочешь?… …роза, что под окном, будет петь о любви, хочешь?… …хочешь, эти уста пропоют о любви?… хочешь?.. … ласки мои жар любви разожгут, хочешь?**…
В ней удивительно уживались романтические настроения и какой-то не девичий цинизм. Последний становился все откровеннее, и однажды я сделал еще одно неприятное открытие: меня гораздо больше интересует некий «горшочек с медом», чем душа девушки, на коленях которой покоится моя голова…
В этот день нас с Валентиной оставили дома, «на хозяйстве».
Хлопнула дверь, хозяйка прошлепала босыми ногами по чисто вымытому полу в кухню, крикнула: - Петя, принеси пакет. На крыльце оставила.
Боже, ну кто может оставить пакет на крыльце! Только глупая женщина! Пяльцы бы свои там оставила!
Я выскочил на крыльцо, пакета не было, только прозрачная сумка, набитая продуктами, стояла на верхней ступеньке. Поискал у крыльца, вдруг ветром в цветы сдуло, даже к Мухтарке в будку заглянул, хотя вряд ли он получает письма, тем более пакеты.
- Пакета на крыльце не нашел. Только это, - я поставил на стол тяжелую сумку.
- Шутник, - засмеялась хозяйка и стала раскладывать продукты по полкам. – Слушай, займись дровами, но без фанатизма, без фанатизма.
Я не понял, как это без фанатизма, но пошел к наваленным у сарая чуркам, туда, где я героически спасал Валентину от слона.
Конечно, мне приходилось видеть, как колют дрова, но самому...
Эх-ма, где наша не пропадала! Я поплевал на ладони, как наш Пахомыч, ухватил самую большую чурку, поставил на колоду и, резко выдохнув, ударил топором. Тот отскочил от чурки, как от куска плотной резины, отдача ударила по рукам, добежала до плеч, так, что заныли суставы и зубы. Я зажмурился, пережидая боль, на чурке остался маленький рубчик от моего зверского удара. Было ясно, что эту лесину я расколю только к глубокой старости.
Потихоньку оглядевшись, не видит ли кто мой позор, я заменил деревянное чудовище небольшой чурочкой. Топор взлетел над моей головой и с треском развалил малышку на две части. Вот так, знай наших, гордо пронеслось в голове!
Я приготовился расколоть получившуюся половинку, взмахнул топором, но она в это время закачалась и упала, богатырский размах пропал даром. Я снова поставил полено, оно снова упало, нашарил рукой ровное местечко, установил полешко, но он не считало, что местечко ровное, и опять упало. В сердцах треснул я по лежащему полену, и топор застрял в нем. Сгорая от стыда перед самим собой, колотил я упрямым поленом, и вдруг оно раскололось на два замечательных поленца, которые уже можно было оставить в покое. Теперь я знал, как надо колоть дрова, и со второй частью чурки справился почти сразу.
Вот они лежат передо мной, четыре полешка, видимый результат моей победы. Но как мне плохо: руки отбиты и отказываются поднять даже щепку, коленки дрожат, дыхание сбилось, рубаха прилипла к спине. И это только одна чурка, а их вон сколько! Лучше бы я умер в прошлую пятницу, горестно вспомнилась любимая шутка Димона.
Валентина вышла кормить цыплят, смотрит на меня из-под руки, я схватился за топор. Удар! Теперь инструмент застрял в целой чурке. Как бешеный колотил я ею, но топор только глубже увязал в дереве.
- Погоди, тут не сила нужна, а умение, - остановила меня хозяйка. – Смотри, как сучки в чурке идут, как жилки тянутся, так и коли. Вот чурочка ровная, ее можно топориком, а вот сучковатая, ее топор не возьмет, колун нужен, да и им придется потрудиться, вот посмотри, как клинышек помогает расколоть чурку.
Она тюкнула топором по чурке, получилась неглубокая трещина. Валентина вставила туда клин, обрубок полена, несколько раз сильно ударила по нему обухом топора, забивая все глубже, и внушительных размеров чурка послушно распалась на две части. Взглянув на мое восхищенно - расстроенное лицо, хозяйка ободряюще хлопнула меня по плечу: - Не спеши! – и отошла.
Часа три я постигал науку топора, кучка поленьев росла и стала уже кучей. Вкусно пахло деревом, на вытоптанной земле желтоватыми ломтиками валялись свежие щепки, я собрал их в корзинку, на растопку печи.
Солнце стало клониться к западу, заголосил с крыши сарая наш петух, ему ответили крики со всех сторон.
Мы уже почти отужинали, когда к дому, мягко урча мотором, подкатил автомобиль, по ступенькам пробежали шаги и в кухню ворвался огромный парень: - Стоять! Бояться! Это нападение!
Ложка выпала из моих рук. Валентина не испугалась, а с радостным криком бросилась обнимать бандита.
Это приехал Юрка.
Суматоха, объятия, рукопожатия, вопросы…
Я деликатно ускользнул на крыльцо, пусть семья побудет без чужих. Мимо протопали Толян с Димоном, оседлали свой бешеный мотоцикл и помчались в город телок окучивать.
Приехал Юрка. Скоро я получу ответы на свои вопросы. Только надо задать их очень дипломатично, чтобы не сболтнуть лишнего. Так размышлял я, не замечая, что ноги несут меня по любимому маршруту, в березовую рощу.
Санька была уже там, плела венок из цветов и длинных стеблей трав. Вопреки обыкновению, она не оставила свою работу, а лишь лениво чмокнула меня в щеку.
-Сань, если бы тебе представилась возможность узнать будущее, что бы ты спросила?
-У гадалки что ли?
-Да какая разница! Так что?
-Ну, - Санька прищурилась и покусала ноготь, - узнала бы, сколько лет жить буду, - и тут же спохватилась, - нет, этого узнавать бы не стала – страшно.
Я был согласен: страшно жить и считать оставшиеся до смерти годы. Видимо, в том, что мы не знаем, когда покинем этот мир, заложен оберегающий смысл.
А Санька продолжала: - Узнала бы, за кого замуж выйду, а то, может, с тобой только зря время теряю.
- Время теряешь? Ты же говорила, что любишь!
- Это не я говорила, это стихи говорили.
- А ты, значит, не любишь?
Она оценивающе обошла меня со всех сторон – я не понимал, шутит она или всерьез, - закончила плести венок, кокетливо напялила его на макушку, стрельнула в меня глазами и поставила мне диагноз: - Ты красивый, высокий. Умеешь рисовать, читаешь стихи, хорошо говоришь. Когда тебя нет, я по тебе скучаю. У тебя хорошие манеры. Ты красиво ухаживаешь. Трахаешься, правда, без фантазии, но это поправимо. Да, ты еще умный… но это тоже фигня.
Вот так.
Как говорит Владимир, похоже, беседа потеряла прозрачную непринужденность.
Я отвернулся и пошел прочь от нее. Она догнала, заступила дорогу, взяла меня за руку и проговорила: - Петь, ладно тебе. Я же пошутила.
Но в зеленых глазах не было и тени шутливости. Была прохладная, даже надменная усмешка.
Я осторожно отвел ее руку и продолжил путь. В спину мне сказали: -Вот, значит, как. Да пошел ты!..
И я пошел, чувствуя невероятную досаду и невероятное облегчение.
В кухне спорили. Отец, мать и дед сидели вокруг стола, а перед ними кипятился Юрка.
- … подрастают телки. Проблема кормов встанет – мама не горюй!
- У нас достаточно сенокосов, – возразил Николай.
- Па, стадо будет расти, кормов потребуется в разы больше! А сколько денег у нас уходит на концентрированные корма. Это же жуть!
- Деньги, деньги… - сердито проворчал дед.
- Па, я, конечно, не Панург***, но это способ реально сэкономить. А сэкономил – это заработал! Давай попробуем, хотя бы один сенокос пустить под улучшение структуры кормовых. Вот смотри, нам дали схему, - он повернул к отцу открытый плоский чемоданчик, и я с удивлением увидел в нем светящийся экран.
- Хорошо, сын, обдумаем, а там и решим, как лучше.
Валентина поманила меня к столу: - Юра, вот Петя пришел. Давайте посмотрим, кто и где его ищет.
Юрка быстро застучал по кнопкам, по экрану забегала стрелочка, картинка сменилась, еще раз, еще.… До позднего вечера мы сидели за компом, переходили с сайта на сайт, но меня никто не искал. Нет, конечно, искали Иванова Петра, но только ни у кого, кроме меня, не было уверенности, что этот Петр – именно я. У меня уверенность была. Я точно знал, что это не обо мне.
_____________ *Автор Рюрик Ивнев **Подражание Галине Веккер ***Панург – центральный персонаж романа Ф. Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль», бродяга, знающий 63 способа добывания денег.
Отправлено: 11.04.15 17:14. Заголовок: Юрка оказался и в са..
Юрка оказался и в самом деле клёвым парнем. Он понимающе хлопнул меня по плечу, когда увидел мои загоревшиеся глаза и осторожные пальцы, прикасающиеся к клавиатуре. И учителем он тоже оказался толковым. В мою жизнь вошли монитор, мышь, Интернет, Гугл, поисковик, сайт, социальные сети… Вечерами, часто и до самого утра, компьютер оказывался в полном моем распоряжении.
Какой неисчерпаемый мир открылся передо мной! Удивительный в своем многообразии, волшебный в своей непонятности, страшный в своей откровенности.
Наконец я заглянул в будущее, я прочитал и посмотрел все, на что хватило моих сил и выдержки, о чудовищной революции, пожравшей мой мир, а затем и тех, кто ее породил…
- Юра, как ты относишься к революции?
- К какой?
- Семнадцатого года, конечно!
- Не знаю.… Никак, наверное. Она почти сто лет назад была. Да и какое ко мне имеет отношение? – он пожал плечами.
- Самое прямое, - неожиданно ответила Валентина. – Если бы не революция твои прабабушка и прадед никогда бы не смогли пожениться, и ты бы не родился.
- Фигассе… - изумился Юрка. – А почему не смогли бы пожениться?
- Они принадлежали разным сословиям: прадед происходил из дворянской семьи, а прабабушка – из крестьянской.
- Ох, ничего себе! У меня не только крестьянские, но и дворянские корни! – его пальцы забегали по клавиатуре. Через некоторое время он разочарованно протянул: - Ты меня разыгрываешь, не было таких дворян.
- Ты идешь по женской линии. По ней фамилия не передавалась.
- А какая у прадеда… - начал Юрка.
Но я его перебил: - Юр, в Интернете про всех людей узнать можно?
-Я же тебе говорил, что Гугл знает все, - рассеянно ответил он, листая сайты.
Ужинать я не пошел. Слышно было, как за столом разговоры о зернобобовых перескакивали на родословную и обратно.
Я аккуратно забил в поисковик имя, отчество и фамилию отца, и пелена слез скрыла от меня фотографию нашей усадьбы, зияющую провалами на месте окон и дверей … Мой белый корабль, мой дом….
Ненавижу революцию!
На фотокопии с живописного портрета - отец, постаревший, но легко узнаваемый, с гордой посадкой головы, прямыми плечами, строгим взглядом… Я не успел отвести взгляд от двух дат в скобках после отчества, но с облегчением перевел дух – отец проживет долгую жизнь.
Страница на экране вдруг стала пустой, на ней появилось сообщение об ошибке. Я еще раз повторил поиск – результат: страница не найдена.
Я вводил и вводил в поисковую систему данные родных, но компьютер с холодным постоянством выдавал одно и то же - страница не найдена.
В отчаянии я призвал на помощь Юрку. Он легко нашел страницу отца, но стоило мне начать читать, как на экране появилось - страница не найдена.
Мы перезагрузили компьютер, но все было напрасно: стоило мне начать чтение, как информация пропадала. Машина отказывалась говорить мне о родных.
-Ты прямо вирус какой-то, - Юрка озадаченно почесал бровь.
- Какой вирус, - не понял я.
- Компьютерный.
- Такие разве бывают?
- И много! На них антивирусники большие деньги делают!
- Вот негодяй, - сердито сказал я компьютеру, - делаешь на мне деньги.
Валентина появилась на пороге комнаты и выразительно посмотрела на нас. Я покорно отправился ужинать, Юрка же что-то увлеченно выстукивал на клавиатуре.
Сказать, что я был расстроен – это не сказать ничего. Лицо старого отца, разрушающийся дом, страница не найдена…
Забавные пиликающие звуки заполнили дом. Юрка закричал уже откуда-то с улицы: -Петя, посмотри, что мне написали!
Я с изумлением рассматривал экран. На нем бегал мужик с дубинкой. Были нарисованы невероятно объемные деревья, реалистичные ступени, нереальные синие поля, вспыхивало пламя.… В уголке экрана крутился «островок» - карта, мерцали надписи, зажигались цветные квадратики…. Сбоку шел диалог, который вогнал меня в абсолютный ступор:
Э: У каждой расы свои скилы.
Ю: Эрик, я просек фишку.
Э: Ты вообще в этом каньоне качайся.
Ю: У меня ХП почти не осталось.
Э: Мочи этого чела!
Ю: Думаешь, они леджендери?
Э: Ты подобрал?
Ю: Я выкинул, да.
Э: Давай!
Ю: У меня плохие отношения с пещерами. Я застреваю.
Э: КД надо подождать.
Ю: Ясен пень. Меня еще уровень прокачать надо.
Э: Меня запилили.
- Там какого-то «Э» запилили, - прокричал я Юрке в окно.
- Ответь «лол», - попросил он.
Я писал после «Ю:» Лол, чувствуя себя ненормальным. Да, мне пора домой.
- Ты чего смурной? – Юрка внимательно посмотрел на меня.
- Да вот…- неопределенно махнул я рукой в сторону компьютера.
- Сейчас еще раз попробуем, - успокоил он.
Что-то быстро нащелкал призрачному «Э», вышел из игры и запустил поиск.
- Ты мне сам прочитай, что там написано, - попросил я. Мне было уже понятно поведение машины.
Мысленно я перенесся в нашу гостиную, смотрел на родных и слушал Юрку. Вдруг что-то зацепило меня.
- Юр, сколько детей у князя?
- Сын Аркадий Михайлович, военный атташе, потом Лев Михайлович, художник, и Наталья Михайловна.
- Ты же читал, что детей четверо.
- Да, - он забегал глазами по строчкам. – Где же это? Вот. Нет, здесь написано трое.
- Найди ма… Татьяну Александровну. Сколько у нее детей?
- Четверо, - протянул Юрка озадаченно, но потом пояснил: - Наверное, был какой-нибудь внебрачный.
Внебрачный! Я чуть было не потребовал сатисфакции!
Хозяйский сын, не подозревая, что избежал дуэли, вдруг спросил: - Слушай, а эти князья не предки твои? Ты на них похож!
Это моя семья, хотелось мне сказать, но я лишь неопределенно пожал плечами. А Юрка, одержимый генеалогическим настроением пробежал глазами по фотографиям: -Нет, наверное, все-таки не твои. Слишком уж на виду были. Скорее всего, никто не остался в живых, ну в России так точно никого. Наверное, за бугор уехали, как многие. Они же не дураки, остаться здесь после революции.
- За бугор?
- За границу. – И совершенно не к месту добавил: - Наталья Михайловна какая красавица!
За это я искренне простил ему «внебрачного».
Ночью я еще раз попытался обмануть всемогущий компьютер, но, увы! Зато легко нашел Владимира, с изумлением узнал, что его супругу зовут Наталья Михайловна, урожденная.… О! Бедная Sophy! Судьба тут же наказала меня за любопытство: Владимир погибнет на войне в 1812 году.
Нет! Только не Владимир! Я затыкал подушкой рот, заглушая рыдания, а Гугл искал в своих тайниках информацию о княжне Анастасии. Хоть немного радости, молил я, пусть Анастасия вернется! Но «девушка пропала при невыясненных обстоятельствах. Дальнейшая ее судьба неизвестна».
Хватит! Правильно сказано: «Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь»*
Мне, разбитому на кусочки, больше нечего делать в этом прекрасном и чужом мире.
И вдруг в голове вызрела со всей отчетливостью еще одна мысль: довольно гоняться за сероглазым призраком. Надо жить в реальном мире.
Надо любить реальных барышень.
Надо вернуть Анастасию и просить ее руки. Прав был отец, когда говорил, что княжна будет мне превосходной партией! Анастасия согласится, ведь там, на Лунной Тропе, она сказала, что много лет ждет меня, что я – ее суженый. И еще она призналась, что любит…
Надо жить в реальном мире. В том, где вот-вот начнется война, на которой будут страдать и погибать мои родные и еще много хороших людей.
Мне надо домой, пока там все в порядке. Мне надо попытаться уберечь Владимира. Мне надо попытаться защитить мой мир, Хранитель я, в конце концов, или нет!
И я попытаюсь! Как сказал безумец, решивший посягнуть на Россию и один из солдат которого собирается лишить меня друга, а мою сестру сделать вдовой: «Сначала надо ввязаться в серьёзный бой, а там уже видно будет»**. Я ввяжусь! И будет видно, на чьей стороне сила и правда!
Но сначала я должен расстаться миром с этим миром. Весь день я ломал голову, как мне добраться до города, чтобы разыскать там Александру и примириться с ней.
Мой выбор пал на велосипед: а куда деваться, если на коне я поехать не могу, волшебной метлы у меня нет, а из нынешнего транспорта я рискну приблизиться только к велосипеду.
Ближе к вечеру, испросив разрешения у деда Константиныча и прихватив заветный блокнот с карандашом – вдруг захочется зарисовать что-нибудь исключительное! – я вскочил на велосипед.
Нет, вскочить я могу на моего коня, а на эту железную штуковину я взгромоздился с опаской, перекинув ногу через седло. Резко выдохнул, толкнулся вперед и нажал на педали. Умная машинка послушно побежала вперед. Все оказалось не так страшно!
Широкая наезженная дорога, потряхивая велосипед, петляла среди зарослей ивы, ольхи, высокие березы создавали приятную тень….
У меня было время обдумать разговор с Санькой. Я даже начал вслух его репетировать, как вдруг из-за поворота, тяжело ступая, вышел конь, запряженный в огромный воз! Наши возвращались с пожни, широкая гора сухого сена перегородила дорогу!
Толян натянул поводья и заорал: - Тпру!
Хозяйский конь изумленно встал, как вкопанный, но мой продолжал мчаться – не понимает тпру, скотина! Колюче-пушистый бок неотвратимо приближался.
-Тормози! – вопил Димон.
А я не знал, как тормозить.
Выбор у меня был невелик, поэтому я затормозил единственным доступным мне способом: спрыгнул с велосипеда. Удивительно, но я приземлился на ноги. Инерция понесла меня вдоль дороги, и все бы обошлось, но береза на обочине предательски подставила корень, и заросли могучей крапивы бросились навстречу.
Пока я избавлялся от ее жгучего гостеприимства, приятели, хохоча – зато затормозил! – затягивали на воз велосипед.
- Куда это ты собрался? – спросил Юрка.
- В город, Саньку искать, - честно признался я.
Димон толкнул приятеля локтем: - Меду захотел, - они прыснули.
Николай строго взглянул на шутников и поинтересовался: - Адрес знаешь?
- Найду, - опрометчиво заявил я, потирая обожженные крапивой места. – Главное, в драку ввязаться, а там видно будет.
- В городе живет двадцать тысяч человек… - вкрадчиво развил свою мысль Николай.
- Сколько?!
- Не пугайся, - рассмеялся Юрка. – У меня есть Сашкин телефон, приедем домой – созвонимся.
Мир на секунду накрыла хрустальная тишина, и затем, набирая силу, ожил Медальон. Он нагревался, остывал, щипался током – спешил предупредить о том, что опасность рядом.
- Не ждите меня. Я приду сам, - промямлил я и соскользнул с воза. Ватные ноги не держали, я присел на обочину и провожал глазами уплывающую гору сена с удивленными друзьями, уплывающее вместе с ними будущее.
Мне очень хотелось немедленно исчезнуть из этого, ставшего таким опасным места, но я представил, как Трое ищут меня в одиноком доме на хуторе и в ярости от неудачи уничтожают там все живое. Поэтому я встал и побрел по дороге, прочь от этого гостеприимного дома.
Они ехали навстречу на велосипедах, три совершенно обычных человека. Увидев меня, идущего к ним, остановились в ожидании. Но я не стал подходить близко. Мне надо было только, чтобы они увидели, как я ухожу отсюда. Даже если они и поняли мой замысел, помешать уже не успели.
Я зажал Медальон в кулаке, зажмурился, в памяти мелькнули и отозвались болью потери серые глаза.
Прохладный влажный воздух приятно остудил разгоряченные щеки. Я осмотрелся.
Все вокруг было мне незнакомо. Я оказался у небольшого залива. На противоположном берегу, совсем недалеко, работал какой-то завод: там гудело и рокотало, большие краны, похожие на динозавров, кланялись, подхватывая и выгружая с баржи связки бревен. Скрытый текст
На одной из скамеек сидела, завернувшись в шаль, пожилая женщина и смотрела куда-то вдаль, за свинцово тяжелые воды залива, за усталую желтизну убранного поля…. Ветер шевелил короткие седые волосы и листал страницы раскрытой книги.
Ее маленькая рыжая собачка взобралась рядом на скамью и дремала. Вот она почуяла мое присутствие, подняла остроносую лисью голову и стала меня рассматривать. Похоже, я ей чем-то не понравился: малышка звонко залаяла и бросилась ко мне.
Я не собирался привлекать внимание ее хозяйки, поэтому спешно отступил за толстый ствол тополя, четко представил свою спальню в охотничьем домике и погрузился в цветной водоворот.
_______________________ * «Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь» - из высказывания царя Соломона (Еккл. 1: 17, 18) ** «Сначала надо ввязаться в серьёзный бой, а там уже видно будет» - слова Наполео́на I Бонапа́рта
Дорогие друзья, думаю, сегодня будет вполне уместно показать вам мою новую сказку.
.............................70-летию Победы посвящается
Главное слово.
Да, мой маленький друг, на них все обращали внимание. На эти часы. Ведь они были совершенно необыкновенными - их корпус украшал крылатый конь, на месте цифр мерцали знаки Зодиака и – самое главное! - они могли отмерять не только обычное, но и сказочное время. Однажды я видел сам, как голубой лучик луны бесшумно прокрался по столу и дотянулся до фигурки Стрельца. С его серебряного лука сорвалась точеная стрелка, сверкнула яркой звездочкой, и тотчас в библиотеке что-то изменилось: поскрипывание старых книжных полок стало слышнее, а книги с легким шелестом расправляли уставшие за день странички.
- Господа! – раздался вдруг чей-то строгий голос. Это заговорила «Энциклопедия этикета для детей». Она произносила слова четко, выразительно, потому что получила в детстве хорошее воспитание и имела прекрасные манеры. – Знаете, господа, сегодня наши юные Читатели сказали Библиотекарю «СПАСИБО» триста семнадцать раз. Как приятно благовоспитанной книге видеть такую вежливость! Думаю, «СПАСИБО» - это самое главное детское слово.
- Позвольте не согласиться с Вами, сударыня,- прошамкала старая и много видевшая в своей жизни книжка «Денискины рассказы». – Самые главное слово для детей - «КОМПЬЮТЕР». Да-да.… К Мальчику, который брал меня читать на прошлой неделе, каждый день приходили друзья. Вся эта компания устраивалась у монитора и часами играла в какой-то «World of WarCraft»…. Ни тебе почитать, ни тебе побегать. О-хо-хо.… Сколько я видела на своем веку и таких мальчиков … и таких девочек…- старушка плотнее обняла себя потрепанной обложкой и снова задремала.
-Да что вы такое говорите!- вскричал Дик Сенд, пятнадцатилетний капитан. - Разве настоящего мальчишку удержишь виртуальным миром? Да настоящий мальчишка не сидит весь день у компьютера! Его влекут неведомые страны, манят опасности, зовут реальные подвиги в реальном мире! «ПРИКЛЮЧЕНИЯ» - вот главное слово для ребят.
- Да! Совершенно верно!- зашумели книги с приключениями, стоящие на третьей полке.- Посмотрите, как это здорово! Они, нетерпеливо отталкивая друг друга, распахнули свои страницы. Дивный аромат цветов наполнил все вокруг. Звонкий щебет птиц вдруг заглушило угрожающее рычание из влажной темноты джунглей. Эти жуткие звуки тут же унес сухой и жаркий ветер пустыни. А соленые морские брызги даже долетели до полки с чопорной «Энциклопедией этикета для детей», которая сразу же подобрала страницы повыше, чтоб, не дай бог, их не замочило.
-Ни в коем случае! - хором сказали энциклопедии «Все обо всем» и строго постучали обложками, как учительница указкой по столу. Их было много, целая серия, они всё знали и пользовались большим авторитетом.
-Ни в коем случае детям нельзя отправляться в путешествие без знаний! Это опасно! Девочку Женю, например, чудом спас цветик-семицветик. А Карик и Валя вообще чуть не погибли, - заявила одна из них.
-Всем известно, сколько глупостей натворил Незнайка на Луне, - добавила вторая.
- А уж Буратино…- возмущенно задохнулась третья.
- Самое главное слово – это «ЗНАНИЯ»!- дружно закончили они.
- Ну, не знаю…- пробормотал кто-то в «Баранкине…», и смущенная книжка тихонько переступила с обложки на обложку.
- Не надо шуметь и ссориться,- попросила тоненькая книжечка «А что у вас?» и уютно пошуршала страничками.- Кого зовет малыш, когда ему хорошо или плохо? Кому он спешит рассказать свои радости и горести? Маме, конечно. Это она всех важней на свете. Без сомнения, «МАМА» - главное слово.
- Да, «МАМА», конечно, особенное слово, – согласились серьезные книги с русской классикой.
- Но «ДОБРОТА»…- возразили им.
- «ЛЮБОВЬ»!- закричали слева.
- А «ЧЕСТЬ»? – спросили справа.
Спор грозил разразиться с новой силой. Но вдруг тревожные звуки заставили всех замереть. Они доносились с полки, где стояли суровые книги о подвигах советского народа во время Великой Отечественной войны. На их страницах глухо рвались снаряды, опасно визжали пули, затихали вдали звуки чьей-то атаки…
И всем вдруг стало совершенно ясно, что самое главное слово на свете – «МИР».
Ведь если за окном МИР, то МАМА обнимает своего малыша, а ЛЮБОВЬ согревает сердце.
МИР – это мальчишка, сидящий с папой у костра.
МИР – это девчонка у школьной доски.
МИР – это клубничное мороженое со сливками.
МИР – это…
Тут лунный лучик добрался до фигурки Козерога на чудесных часах. Тот почесал правым задним копытом за ухом, неуклюже опустился на землю, прикрыл глаза и заснул. Это закончилось время сказок, и в библиотеке воцарился МИР и покой.
А, как ты считаешь, мой маленький друг, что такое МИР?
Сегодня замечательный день: он связан и с русским языком и с Александром Сергеевичем Пушкиным. Кроме того, сегодня день рождения интереснейшего сайта Поэмбук. Спасибо Анечке, RATANN, которая рассказала мне о нем! Дерзнула написать стихотворение для друзей этого сайта и всех любителей поэзии.
Поэтом можешь вовсе ты не быть, Отлично, если ты - простой читатель, Эвтерпы, Каллиопы верный друг, Мадам Эрато страстный воздыхатель. Будь верен им! Успешен день любой, Коль лучезарная Поэзия с тобой!
Дорогие девочки! Прошу вашей помощи. Точнее, вашей критики. Объясняю. С тех пор, как я достигла пенсионного возраста, все время впадаю в глупости. Вот и сейчас впала: участвую в конкурсе "Учитель года". Вот оно мне надо? Ну, не было у бабы заботы, так назвалась груздем *горестно так думаю*. В апреле показываю урок по басне И.А.Крылова. К этому уроку написала свою басню, так сказать из жизни, на злобу дня. Почитайте, девочки, не слишком ли много в ней этой "злобы дня". Вообще, читабельно ли... Вообще, впечатления... Подкуйте моего Пегасика, пожалуйста!
Страсти по червяку
Однажды Щука, Чтоб интересней был урок родного языка, В класс бонус принесла – Большого червяка.
Заданье для мальков готово: Не пустяк - Пропущенную букву вставить в слово «ч_рвяк».
Молчат мальки, как рыбы: Если бы червяк Достался так, А то – работа!..
Наконец Встал робкий Судачок-ботаник, Поправил круглые очки: - Я думаю, что надо «И» поставить, Проверю словом «червяки́».
Класс замер.
- Неправильно! – вздохнула Щука. Взорвался класс: «Ха-ха! Хи-хи! Вот дуралей!» Со всех сторон смешки: «Хи-хи, ха-ха», Довольны все – он не получит червяка!
- Невежи! – рассердилась Щука. – Да и неве́жд таких не видел свет, За небрежение к наукам Вас ... приглашаю на обед. *** Унизить ближнего – особый смак, Пусть дело сделать я не знаю как И не стараюсь научиться, Но, все равно, я - умный, ты - дурак!
Ниночка, критики не будет, наоборот, будет похвала. У Вас получилась очень мудрая басня. Да, на злобу дня, эта тема - очень актуальна в наше время. Да нет, она всегда актуальная: для очень многих
цитата:
Унизить ближнего – особый смак
Думаю, что детки Ваши будут учиться жизни, не только читая басни Крылова, но и знакомясь с Вашими произведениями. Arwen пишет:
цитата:
все время впадаю в глупости.
Замечательные у Вас глупости! Желаю удачи в конкурсе - без сомнения, Вы настоящий учитель!
RATANN, Анечка, спасибо за быстрый отклик. А то этот груздь (я о себе) весь уже извелся, по коробу мечась...))) Жаль, что не было критики, Вы ко мне опять очень добры. Спасибо за добрые пожелания. Не слишком грубо звучит слово "дурак"? Ведь контекст самый что ни на есть жестокий.
Отправлено: 17.03.16 23:32. Заголовок: Нина, вот старалась ..
Нина, вот старалась что-нибудь найти в твоей басне, что-нибудь эдакое, к чему можно было бы придраться... и не нашла Плохие с нас критики А ты должна стать учителем года, ты такая затейница
ElenaA, elina75 спасибо, что поделились своими впечатлениями и замечаниями!!!
elina75 пишет:
цитата:
я - умный, ты - дурак! КАК то не по христиански,
Совершенно с Вами согласна. Поэтому и стараюсь высмеять в басне это нехристианское отношение людей друг к другу. К сожалению, в жизни людей эти отношения присутствуют, особенно в детской и подростковой среде. Я не люблю басни вообще, ни писать, ни читать. Но они позволяют назвать вещи своими именами, жестоко, но прямо! И этим для меня ценны. То есть басня не уговаривает порок отбросить свои порочные наклонности и стать добродетелью, не отрубает жалостливо пороку "хвост" частями, а рубит сразу и напрочь. Скрытый текст
По шее, на фиг!
ElenaA пишет:
цитата:
ты должна стать учителем года, ты такая затейница
Спасибо, Лена, за веру в меня. Но на победу я не рассчитываю, мое время ушло, сейчас - слава Богу! - так много молодых, неравнодушных, амбициозных учителей. Вот пусть они выигрывают))) А для меня участие в конкурсе - это возможность реализовать некоторые задумки, которые все время откладываются в долгий ящик, уже битком забитый. Вот, например, эта басня - моя давняя задумка. Но вряд ли я бы ее дописала, если бы не конкурс. Это первое. А во-вторых, хочу пробить лбом стену: хоть немного изменить в лучшую сторону отношение общества к коррекционной школе. Забавно, но даже среди коллег-учителей обычной школы существует брезгливое отношение к умственно отсталым детям, и это отношение переносится и на нас, учителей этой школы, т.е. мы тоже второго сорта... "За державу обидно"!
Здоровые амбиции в любой профессии хороши, потому что являются, на мой взгляд, одним из двигателей к совершенству. Тут самое главное не идти по детям в угоду своим амбициям. Следует помнить, что это ты служишь детям, а не они тебе.
*** Скажи ей «да», сынок, скажи ей «да»: Исправить прошлое не поздно никогда, Тебе вернул ее Судьбы капризный путь, Будь милосерден и великодушен будь.
Скажи ей «нет», сынок, скажи ей «нет», Хоть и померкнет с этим словом свет: Солгавшей, ей как будешь доверять? Предавшая предаст тебя опять.
«Что делать, мама?» - Мальчик дорогой, Лишь свое сердце слушай, мой родной, Лишь в нем найдешь ты правильный ответ –
Такой вот материнский мой совет. А я, твоею болью сожжена, Молчать, сынок, сейчас молчать должна.
Arwen , спасибо! Очень мудрое стихотворение! И какое верное - очень важно не вмешаться, не мучить советами, хотя очень хочется защитить собственное дитя, сколько бы лет ему ни было. Все знаю по себе: тоже взрослый сын, и тоже личные проблемы. И никак нельзя ни запретить, ни велеть что-то, как это делала в его детстве. Отступить в сторону и, скрепя сердце, только сопереживать, но молча, молча.
Сообщение: 78
Зарегистрирован: 15.05.16
Откуда: Москва
Репутация:
3
Отправлено: 05.06.16 10:19. Заголовок: Всю тему прочитала н..
Всю тему прочитала на одном дыхании. Спасибо, Вам, Нина! Чувствуется, что Вы не просто учитель русского языка, а филолог, любящий и знающий слово. К сожалению, мой словарный запас не позволяет выразить всё восхищение словами Поэтому, просто СПАСИБО!!
RATANN, shtany55 ,Новичок, ElenaA, девочки! Спасибо что читаете мою писанину (а могли бы и не читать), приятно, что пишете отклики (а могли бы не отвечать). Мне важно и интересно ваше мнение, хотя пишу стихи и прозу исключительно для души, "ибо поэтом/писателем не являюсь" Новичок, Спасибо, Светлана, за высокую читательскую оценку моего творчества. По поводу словарного запаса не переживайте: Вы знаете самое главное слово - "спасибо", - и пользуетесь им в речи. Так что с Вами все в порядке! ElenaA, Лена, знаю, почему тебе понравилось: ты сама ТАКАЯ!
Можно маленькую рекламку? На стене в Контакте я читаю это стихотворение. Послушай мой голос))), Мне иногда так хочется тебя не только читать, но и слышать!
Извини, что я в твоей теме, но недавно писала Машуньке сочинение по творчеству поэтов и вот это восьмистишие Фета меня заворожило: Чудная картина, Как ты мне родна: Белая равнина, Полная луна
Свет небес высоких, И блестящий снег, И саней далеких Одинокий бег.
Вот от такого маленького, у всех давно на слуху стихотворения... я просто в шоке... Столько раз читала его, а услышала и открыла для себя только сейчас...Космический какой-то поэт, как и Бетховен. Объемное оно, пространственное, Нинуль. Этот залитый лунным светом, такой родной пейзаж ощущается частью вселенной, с каждым словом пространство расширяется до без конечности, и вдруг сужается до маленькой точки "и саней далеких одинокий бег" и все, финиш, сердце сжимается в восторженной грусти (если возможно такое сочетание)... Одиночество. Одинокий бег... Короче, Светлана права, словами не передать... я в нокауте
Отправлено: 01.10.16 11:17. Заголовок: Друзья, наши дети - ..
Друзья, наши дети - а вы знаете, в какой непростой школе я работаю - участвуют в проекте "Россия читает Рубцова". Мы сделали видео книгу со стихами Николая Михайловича. Будем рады, если наше творение вам понравится! Можно даже оставить отзыв вот здесь http://rubzov2016.blogspot.ru/2016/09/blog-post_788.h..
Ниночка! Великолепно!!! Ты такая молодец! А научить так декламировать... не пафосно, а душевно! Чувствуется, что дети хорошо понимают то, о чем говорят, так трогательно и бережно! Молодцы! Ты педагог от Бога. Скрытый текст
Не знаю, как пишутся такие комментарии, но написала
Отправлено: 01.10.16 20:35. Заголовок: Преклоняюсь перед лю..
Преклоняюсь перед людьми, которые работают с особенными детьми. Спасибо Вам. Наверное Вы тоже необычный человек. Очень тронули рисунки, в детстве все умеют рисовать, имеют какую-то идею внутри. А вот взрослому уже ничего не изобразить, если нет таланта ...
Отправлено: 02.10.16 08:26. Заголовок: Девочки, спасибо за ..
Девочки, спасибо за отзыв и высокую оценку. Для меня очень важно, чтобы люди видели в моих "особенных" детях действительно особенных людей, чутких, понимающих и ранимых.
Отправлено: 02.01.17 21:27. Заголовок: Нина, потрясающее ст..
Нина, потрясающее стихотворение! Спасибо! И коллаж - чудо! Просто так в тему, не представляешь... От иных телепередач и попсы ощущаю себя потерявшейся во времени, иногда кажется, что ты перескочил в будущее, минуя переходный этап, и тебе неуютно...
А Лунная соната... музыка из космоса, слушать можно бесконечно, и обволакивающие триоли гипнотизируют и завораживают
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 12
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
ааааааааааа!!!!!!!!!!!!!!!! 
? 
По башке прошелся, зараза косолапая 
зараза косолапая и на Ухи, и по башке, и по некоторым другим органам потоптался... Имею ввиду, что и вязать не умею, и рисовать, и... легче сказать, че умею 
*** 
( а у нас уже две недели - знойное лето) 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума